Подозрение (ЛП) - Монир Александра (книги бесплатно .TXT) 📗

Но моим размышлениям наступает конец, как только мы подъезжаем к ещё одним воротам под высокой каменной аркой, ведь это значит, что мы почти на месте. Шурша колёсами по гравию, автомобиль сворачивает на извилистую подъездную дорожку, петляющую между идеально подстриженными газонами. И вот перед нами Большой Двор поместья, огражденный резными каменными стенами, колоннами и башнями. В нескольких ярдах, на лестнице, ведущей в особняк, нас встречают родственники со штатом прислуги.

— Следи за манерами, Имоджен, — мягко наставляет меня мама, пока машина останавливается перед домом.

Я киваю, сгорая от нетерпения. Водитель спешит открыть перед нами дверцы, и мы с мамой следуем за отцом в Большой Двор. Я ступаю на рокфордскую землю, затаив дыхание. Сердце колотится от избытка чувств, которые переполняют меня исключительно здесь. В волосах играет ветер, вслед моим шагам распускаются цветы, и по телу разливается волна адреналина, пробуждая эмоции, которых дома мне так не хватает. Сегодня это ощущается даже сильнее, чем в прошлые годы. Интересно, наша с поместьем особая связь заметна со стороны, или же она существует лишь в моём воображении?

Листочки на деревьях и те колышутся теперь в мою сторону, и, потянувшись к ним, я чувствую в ладонях лёгкую дрожь. Но подойти к деревьям мне не удаётся. Папа берет меня за одну руку, мама — за другую, и вот я вприпрыжку шагаю с ними в сторону толпы на парадном крыльце.

Я сразу отыскиваю взглядом кузину Люсию, но прекрасно знаю, что здороваться в первую очередь положено не с ней. Вместо этого мы с родителями подходим к седовласому господину в инвалидной коляске — моему дедушке, герцогу Уикершема. Папа отвешивает торжественный поклон и целует своего отца в щёку. Мама склоняется в реверансе, и я следую её примеру, заливаясь румянцем, как и всякий раз, когда мне приходится делать реверанс на людях.

Я и не догадывалась об исключительности нашей семьи, пока не пошла в школу. Остальные дети относились ко мне обычно, но всё изменилось, когда прозвенел последний звонок, и съехались их родители и нянечки. Почему-то все эти незнакомые взрослые тётеньки стремились подойти ко мне и с восхищением в глазах упоённо произносили моё имя. А когда в класс вошла мама, сразу же переключились на неё и, без конца повторяя восторженное: «леди Рокфорд», принялись неуклюже раскланиваться в реверансах. Это озадачило меня, и маме пришлось в сторонке разъяснить, что наш дедушка носит титул герцога Уикершема, который уступает разве что королевскому. Для всех, кто смотрел телевизионные трансляции коронаций или королевских свадеб, следил за жизнью английской аристократии и читал светские журналы, мы были знаменитостями.

Но какими бы важными персонами мы не казались в Америке, вскоре я узнала, что имеется и верхняя ветвь родового дерева: семья папиного старшего брата Чарльза — маркиза Уикершема, который после смерти дедушки унаследует Рокфорд. И точно так же, как дядюшка Чарльз и тётушка Филиппа занимают более высокое положение в обществе, чем папа с мамой, моя кузина Люсия занимает более высокое положение, чем я. Несмотря на двенадцатилетний возраст, её величают леди Люсия, тогда как меня — просто Имоджен. Ну и ладно. Как-никак, они живут в Рокфорде круглый год, а мы гостим здесь только летом. Поэтому неудивительно, что мы стоим на ступеньку ниже.

Итак, я поворачиваюсь к тёте и дяде, склонив голову в знак приветствия, и только после радостного: «Добрый день, миледи», обращенного к кузине, наконец имею право отбросить церемонии. И я бросаюсь в крепкие объятия Люсии. Её улыбка выражает неподдельную радость по поводу моего приезда.

Люсия любит называть меня младшей сестрёнкой, которой у неё никогда не было, и я с удовольствием играю эту роль. Кузину я обожала всегда. Двухлетняя разница в возрасте придает ей в моих глазах отличительной изысканности и жизненной искушённости. Во взгляде её карих глаз читается столько всего интересного, но пока не доступного моему пониманию. И каждое лето я надеюсь, что она сочтет меня достаточно взрослой, чтобы посвятить в свои тайны.

Кто знает, может быть, это и есть то самое лето.

Мама легонько толкает меня локтем, и мы втроём подходим поздороваться с прислугой. И заметив своего любимчика дворецкого Оскара, я не могу сдержать восторженного вопля.

— Оскар!

— Мисс Имоджен, — широко улыбаясь, он сжимает меня в своих медвежьих объятиях, — как вы подросли — прямо не узнать.

— Вы всегда умеете подобрать слова, не так ли, Оскар? — говорит мама, целуя его в щёку.

— Рад видеть тебя, старина, — дружески обнимает его папа.

Оскар служил в поместье Рокфорд ещё со времен папиного детства, и эти двое всегда были не разлей вода. Остальные слуги Оскару и в подмётки не годятся, особенно женщина, идущая нам навстречу — домоправительница миссис Малгрейв.

Я чувствую, как вся сжимаюсь в тени её статной фигуры. Мне становится неуютно под тяжёлым взглядом чёрных глаз, сначала оценивающим, а потом презрительным, словно указывающим на мою никчёмность.

— С возвращением, лорд и леди Рокфорд, — говорит домоправительница ровным голосом, изогнув тонкие тёмные брови дугой, — Имоджен.

Но я избегаю смотреть ей в глаза, вместо этого сосредоточившись на маленькой родинке на подбородке.

— Спасибо, миссис Малгрейв, — папа пожимает ей руку, но только я замечаю, как он мельком переглядывается с мамой.

— Вы помните мою дочь Мэйси?

Миссис Малгрейв указывает на девушку, стоящую в конце шеренги слуг. Она на несколько сантиметров выше меня, одета в черную юбку до колен и форменную блузу, волосы собраны в пучок.

— Разумеется, — мама подходит её поприветствовать, — приятно видеть тебя, Мэйси.

Как всегда в присутствии Мэйси, я чувствую себя неловко, словно не в своей тарелке. Она разительно отличается от нас с Люсией, несмотря на сходство во внешности и в возрасте, из-за которого вполне могла бы сойти за третью кузину. Но на этом общие черты заканчиваются. В то время как мы с Люсией — богатые наследницы Рокфорда, Мэйси работает в поместье младшей горничной. И, как по мне, это главное несовершенство жизненного уклада, характерного для семей, подобных нашей. Одним с рождения достаётся всё, другим — ничего. И происходит это без причин и оснований… кому как повезет.

И, глядя сейчас на Мэйси, я принимаю её сторону в воображаемом споре, размышляя о том, как несправедливо, что ей приходится жить в хозяйственном крыле, вместо того чтобы наслаждаться детством, как я. Папа говорит, что в английских домах для детей прислуги это нормально, особенно для таких, как Мэйси — с одним живым родителем. И уверяет, что она учится в школе Уикершема, и в Рокфорде к ней относятся очень хорошо. Но всё равно… как-то это неправильно.

Дальше поздороваться выходит кухарка миссис Финдли со своим помощником, за ней двое лакеев, две горничных и в конце садовник Макс. После долгих приветствий лакей уносит наш багаж, а все остальные расходятся. Люсия берет меня за руку.

— Пойдём в наш эллинг.

Я улыбаюсь, приятно удивлённая тем, что она считает маленький лодочный домик у озера нашим. Но уходя, чувствую на себе пристальный взгляд. Я оборачиваюсь и встречаюсь глазами с Мэйси.

— Может… возьмём с собой её? — тихо спрашиваю у кузины.

Люсия бросает на меня косой взгляд.

— Ты что, спятила? Конечно, нет.

— Ты права, — быстро говорю я, — не знаю, зачем спросила.

Но, пересекая Южную Поляну в сторону озера, я, несмотря на радость по поводу возвращения в Рокфорд к Люсии, чувствую неловкость.

Полдень следующего дня застаёт нас на пикнике в Тенистом Саду — одном из десятка садов, раскинувшихся на многие акры за зданием усадьбы. Мой любимый Тенистый Сад — единственный участок рокфордских земель, закрытый и для местных жителей, и для приезжих. Через кованые железные ворота, ограждающие его, нельзя пройти без ключа.