Месть мертвеца - Харрис Шарлин (книги онлайн бесплатно txt) 📗

Толливер мало говорил о Мемфисе, но тамошние события наложили отпечаток на нас обоих.

Замкнувшись в собственном печальном мирке, я наблюдала, как двигаются его длинные белые пальцы. В последние несколько недель у нас с братом все было не так просто. И в том была моя вина… Полностью моя вина.

Официантка пришла, чтобы спросить, не наполнить ли снова наши чашки, и ухитрилась улыбнуться Толливеру слегка ярче, чем мне.

— Куда направляетесь? — весело спросила она.

— В окрестности Ашвилла, — ответил Толливер, поднимая взгляд от игровой доски.

— О, там красиво, — сказала официантка, внося свою маленькую лепту в развитие туризма.

Толливер улыбнулся ей с отсутствующим видом и снова склонился над игровой доской. Она восприняла это с философским пожатием плеч и поспешила прочь.

— Ты сейчас проделаешь во мне дыру, — не поднимая глаз, произнес Толливер.

— Просто ты прямо у меня перед глазами, — отозвалась я и облокотилась о стол.

Где, черт возьми, еда? Я сложила бумажную завязку, которой были скреплены завернутые в салфетку ножи и вилки.

— Нога болит? — спросил он.

У меня слабая правая нога.

— Да, немножко.

— Хочешь, я помассирую ее вечером?

— Нет!

Тут Толливер посмотрел на меня. И приподнял брови.

Конечно, я хотела, чтобы он помассировал мою ногу. Я просто не знала, что из этого получится. Я могла бы сделать что-нибудь неправильное… Неправильное для нас обоих.

— Наверное, вечером я просто приложу к ноге тепло, — сказала я.

Извинилась и пошла в дамскую комнату, где было тесно из-за мамы с тремя дочерьми. А может, ее дочка привела с собой подружек. Они были еще детьми, очень шумными. Я едва смогла войти в кабинку и тут же закрыла дверь на задвижку. Я постояла там мгновение, прислонившись лбом к стене. В горле у меня застряли в равной степени стыд и страх, и секунду я не могла дышать. Потом сделала длинный, дрожащий вдох.

— Мам, я думаю, эта леди плачет, — прозвучал пронзительный детский голос.

— Ш-ш-ш, — ответила мать. — Тогда мы просто оставим ее в покое.

А потом наступила благословенная тишина.

Вообще-то мне и вправду надо было воспользоваться туалетом, и у меня действительно болела нога. Я спустила джинсы и, сев, потерла правую ногу. Над коленом виднелся бледно-красный узор, который тянулся до верха бедра. Когда в окно влетела молния, я стояла к нему правым боком.

Присоединившись к Толливеру, я увидела, что наш заказ уже принесли, и смогла наконец заняться едой.

Когда мы вернулись к машине, Толливер занял место водителя — была его очередь. Я предложила включить аудиокнигу. В последнем магазине старой книги, который мы посетили, я купила три. Само собой, несокращенных. Я включила рассказ Даны Стабеноу, [3]откинулась на спинку сиденья и отгородилась от брата стеной. Нет, я не отгородила стеной его, я отгородила от него себя.

Толливер снял одну комнату в мотеле в Доравилле. Пока он стоял у конторки, я видела: он ждет, когда я попрошу его взять еще одну комнату, раз уж у меня такое необщительное настроение. За годы путешествий мы часто делили с ним комнату. Сперва у нас было слишком мало денег для двоих. Потом нам иногда хотелось побыть в одиночестве, а иногда было на это плевать. Мы никогда не делали из этого проблему.

«Не позволю, чтобы это стало проблемой теперь», — безрассудно решила я.

Я не знала, сколько мы еще сможем тащиться по этой мрачной темной дороге, пока Толливер не взорвется и не потребует объяснений, которые я не в силах ему дать.

Итак, мы будем делить комнату, и мне придется пребывать в неловком молчании. Я начинала к этому привыкать.

Мы внесли в комнату сумки.

Я всегда брала кровать, которая поближе к ванной, брат взял ту, что у окна.

Эта комната была вариацией других комнат, которые мы видели снова и снова: гладкие покрывала из полиэстера, стандартные стулья и стол, телевизор, бежевые стены в ванной.

Толливер занялся телефоном, а я растянулась на кровати и включила Си-эн-эн.

— Она хочет, чтобы мы явились завтра в восемь утра, — сказал Толливер, вынимая из сумки карандаш и раскрывая утреннюю газету на странице с кроссвордом.

Рано или поздно он не выдержит и научится разгадывать судоку, но пока он стойко держится приверженности к кроссвордам.

— Тогда мне лучше отправиться сейчас на пробежку, — бросила я и заметила, что брат на несколько секунд застыл, нацелив карандаш на кроссворд.

Мы часто бегали вместе, хотя под конец нашей пробежки Толливер обычно вырывался вперед, чтобы помчаться изо всех сил.

— Утром будет слишком холодно, даже если я встану в пять.

— Ничего, если ты побежишь одна?

— Да, без проблем.

Я вытащила свое снаряжение для пробежек и сняла джинсы и свитер. Я держалась к Толливеру спиной, но это было нормально. Мы не превращали скромность в идола, но все же пытались соблюсти какие-то границы. В конце концов, мы же брат и сестра.

«Нет, мы не брат и сестра, — сказало мое дурное „я“.— На самом деле он вообще тебе не родственник».

Я сунула в карман ключ от комнаты и вышла туда, где было холодно и влажно, чтобы убежать от своего несчастья.

Глава вторая

— Я шериф округа Нотт-Каунти, — сообщила худощавая женщина.

Когда мы вошли, она болтала с диспетчером, перегнувшись через барьер, отделявший переднюю часть полицейского участка от задней.

Я никогда не понимала, как блюстители порядка могут носить на бедрах столько амуниции, а эта женщина носила все, что требовалось. Я не люблю глазеть слишком долго, чтобы определить назначение всех предметов. У меня был короткий роман с помощником шерифа — мне стоило улучить тогда минутку, чтобы исследовать причиндалы копа. Думаю, тогда я больше была увлечена другими его причиндалами.

Когда шериф выпрямилась, я увидела, что она высокого роста. Ей было лет пятьдесят, у нее были седеющие каштановые волосы и уютные морщинки в уголках глаз и рта. Она не походила ни на одного искренне верящего в мои способности человека, с которыми я когда-либо встречалась, однако именно она послала мне е-мейл.

— Я Харпер Коннелли, — сказала я. — Это мой брат, Толливер Лэнг.

Мы, по всей видимости, тоже не выглядели так, как она ожидала. Женщина пристально осмотрела меня с ног до головы.

— Вы не похожи на ненормальную, — заметила она.

— Вы не похожи на стереотип предвзятости, — отозвалась я.

Диспетчер втянул воздух сквозь сжатые зубы.

«Ого!»

Толливер стоял сразу за мной, и я чувствовала, как от него исходит спокойное ожидание. Брат всегда прикрывал мне спину.

— Заходите ко мне в кабинет. Поговорим, — сказала высокая женщина.

— Меня зовут Сандра Рокуэлл, я год исполняю обязанности шерифа.

Шерифы в Северной Каролине избирались, не знаю, правда, на какой срок. Но если она пробыла шерифом всего год, у нее, наверное, много еще впереди. Политики, скорее всего, не так внимательно присматриваются к шерифу Рокуэлл, как делали это в год выборов.

Мы уже вошли в ее кабинет. Не очень большой, украшенный портретами губернатора, флагом штата, флагом США и несколькими документами в рамках.

Единственной личной вещью на столе шерифа Рокуэлл был один из прозрачных кубов, которые можно забить фотографиями. Ее куб был полон снимков двух парней. У них были каштановые волосы, как и у матери. Один из них, взрослый, уже сам имел жену и детей. Мило. У второго имелась охотничья собака.

— Вы… Оба… Хотите кофе? — спросила она, скользнув во вращающееся кресло за уродливым металлическим столом.

Я посмотрела на Толливера, мы с ним покачали головами.

— Что ж. — Шериф положила руки плашмя на стол. — Я слышала о вас от детектива в Мемфисе. Молодая женщина, ее имя…

Я улыбнулась.

— Значит, вы ее помните. Она работает вместе с парнем по имени Лейси?

Я кивнула.