Одна безмолвная ночь (ЛП) - Кеньон Шеррилин (книги .txt) 📗

Все славили Кер за ее силы…

Следующая статуя принадлежала духу Махэ. Битве. Правой руке Войны. Это его имя во множественном числе было дано всем духам противостояния. Он был их сущностью.

Но, по сравнению с Войной, он был слаб.

Как и Кер, он был только продуктом той разрушительной силы, к которой стремился Страйкер.

Медленная улыбка искривила его губы, когда он шагнул мимо двух небольших существ, приблизившись к тому, которое требовалось пробудить. Война больше не казался ему исполином, и неудивительно, ведь он был на несколько дюймов ниже Страйкера, имевшего рост шесть футов восемь дюймов [2]. Тело Войны было таким же мускулистым, каким Страйкер помнил его одиннадцать тысяч лет назад. Даже в таком состоянии, присутствие Войны и его сила, несомненно, внушали страх. Страйкер мог почувствовать это в воздухе. Ощутить это по ознобу, предостерегающе спускавшемуся вниз по позвоночнику. Это существо означало смерть для любого, кто встречался ему на пути. Одетый как античный воин, бог носил латы, украшенные головой Ехидны.

Страйкер протянул руку, чтобы коснуться Войны. В тот момент, когда его пальцы слегка прикоснулись к камню, свет пронесся через всю комнату, превращая белый мрамор в плоть. Латы были сделаны из позолоченной стали и черной кожаной боевой юбки с золотыми шипами; грозный ансамбль завершал плащ. Меч в руках Войны был наполовину вынут из черных кожаных ножен, сверкала сталь.

Черные глаза сверлили Страйкера взглядом.

Затем все опять превратилось в мрамор. Белый. Холодный. Пугающе нетронутый. Война снова спал, но Страйкер все еще мог чувствовать легкое колебание его сознания в окружающем воздухе. Война взывал к освобождению.

— Ты хочешь освободиться, — прошептал Страйкер духу. — Я хочу отомстить богу, к которому не могу притронуться. — Он вытащил пробку из сосуда и приподнял его. — Из крови Титанов в кровь Титанов, я, Страйкериус, возвращаю тебя к жизни в обмен на убийство моих врагов.

Он наклонил сосуд так, что пурпурная кровь лишь испачкала кончик его пальца. Неприрученная сила обожгла его плоть. Да, кровь Тифона была также могущественна, как бог, которого когда-то боялись. Его глаза сузились, Страйкер вытер подушечку своего пальца о губы дремлющего духа.

— Ты принимаешь мои условия, Война?

В плоть превратились только губы.

— Я принимаю.

— В таком случае, с возвращением к жизни, — Страйкер вылил кровь в рот духа.

В тот же момент раздался неистовый крик, погасивший факелы и утопивший их в темноте.

— НЕТ!

Страйкер рассмеялся над негодующим воплем Аида. Было уже слишком поздно. Свирепый ветер пронесся по комнате, когда Война возвратился к жизни с боевым кличем, яростно прокатившимся по камере и заставившим проклятую клетку вокруг них съежиться. Факелы взорвались, возвращаясь к жизни, затопив комнату таким ярким светом, что Страйкеру пришлось прикрыть глаза.

Аид появился вместе с Аресом. Боги попытались уничтожить Войну, но тщетно.

Война рассмеялся, прежде чем ответить на их атаку. Его сила швырнула их на землю, разбросав как листья в шторм. Радость в черных глазах говорила, что дух получал огромное удовольствие от своей жестокости. Скривив губы в улыбке, Война повернулся к Страйкеру лицом.

— Кого мне убить для тебя?

— Ашерона Партенопеуса и Ника Готье.

Война вложил меч в ножны.

— Считай, дело сделано.

Страйкер поймал его за руку, когда он начал исчезать.

— Одно предупреждение. Будь осторожен, мир не таков, каким был раньше.

Он вручил духу маленькую почтовую сумку с парой черных джинсов, черной рубашкой и ботинками.

— Ты ведь не захочешь потерять юбку и латы. Всего лишь мысль.

Война усмехнулся, но, в конечном счете, взял одежду и исчез. Страйкер повернулся к богам. Арес валялся без сознания, в то время как Аид тряс головой, чтобы прояснить сознание.

Темный бог Подземного мира пристально смотрел на него с гневом и яростью, стоя над Аресом и пытаясь привести его в чувство.

— Ты имеешь хоть какое-то представления о том, что ты высвободил?

Страйкер двойственно отнесся к его осуждению.

— Жестокость, бедствие, ярость, насилие, наивысшее страдание… какими еще дараминаградили его боги?

— Ты в центре внимания. Но, прежде чем высвободить его, ты должен был узнать, что он всегда уничтожает того, кто командует им. Ты не будешь исключением. — Аид обвел рукой комнату. — Оглянись вокруг. Эта дыра, которую мы называем Тартаром, все, что осталось от древнейшего бога. Его смерть от рук Войны послужила причиной объединения сил всех богов и хтонианцев, чтобы остановить его. И это было в те дни, когда мы обладали нашими силами в полной мере и нас почитали. Мы уже не так сильны.

Ну, в этом было что-то, что Страйкер не удосужился увидеть. Не то, чтобы это имело значение. Он был более чем готов отдать свою жизнь — при условии, что заберет своих врагов с собой.

— Упс, — сказал он голосом полным сарказма. — Кажется, я облажался. Неумение предвидеть последствия наших необдуманных поступков, должно быть, наследственное. Тем более для моего отца, который является богом пророчества [3], а?

Глаза Аида стали ярко-красными.

— Он уничтожит людей.

Страйкер насмехался над ним.

— Я не видел, чтобы ты встал на защиту расы аполлитов, когда мой отец проклял нас питаться кровью друг друга и мучительно умирать, когда нам только исполнится двадцать семь лет, потому что кучка аполлитов убила его никчемную девку. Насколько я помню, вы отвернулись от нас и оставили там, во мраке, как крыс, о существовании которых хотели забыть.

Аид покачал головой.

— Я мог бы убить тебя, но лучше оставить тебя тому существу, которое ты освободил. Я увижу, как ты вернешься сюда, когда тебя уже не будет в живых.

Страйкер не стал комментировать это заявление, наблюдая, как Аид поднимает Ареса. Устав от них обоих, он вернулся в Калосис, место, куда он вернется после своей смерти. Царство атлантийского ада было его домом с того дня, когда он отвернулся от своего отца и примкнул к богине, правившей здесь. Аполлими завладела его душой. Он охотно отдал ее в тот день, когда его отец проклял всю расу Страйкера за то, что сделала горстка солдат.

Страйкер никогда больше не хотел иметь ничего общего с греками.

Горько удивившись тому факту, что Аполлими, скорее всего, даже больше насладится его вечными муками, чем Аид, Страйкер возвратился в свой офис, где держал sfora orb [4], позволяющий ему следить за своими врагами. По крайней мере, за Ашероном.

Что касается Ника, Страйкер мог видеть его глазами в любое время, когда захочет. Это было одной из привилегий, которую он потребовал, привязав ублюдка к себе. К сожалению, с Ником можно было увидеть не так много, так как тот продолжал изолировать себя от мира и от каждого, за кем Страйкер хотел шпионить.

Ему надоело нытье Ника.

Сейчас Страйкер хотел увидеть кончину Ашерона. Взмахивая рукой над шаром, он смотрел, как рассеиваются облака, чтобы показать ему единственного бога, которого он больше всего хотел похоронить…

Драгоценный сыночек Аполлими.

Страйкер скривил губы, найдя Ашерона участвующим в причудливой сцене Нормана Рокуэлла [5]. Как оригинально. Ашерон находился дома в Катотеросе, атлантийском райском царстве. В данный момент он вместе со своей девушкой, Сотерией, украшал рождественское дерево. Было что-то почти извращенное в том, как античный бог приспосабливается к человеческим обычаям, чтобы угодить своей любовнице. Эти двое выглядели такими счастливыми и милыми, что его затошнило.

Все это скоро изменится.

Откинувшись на стуле, Страйкер ждал.

— Ооо, акри, можно Сими съест это?

Эш Партенопеус остановился, услышав позади себя голос своего демона. Повернувшись, он увидел Сими, рассматривающую стеклянного ангела в своей руке.