Лунный Ветер (ЛП) - Вудс Эдриенн (мир книг .TXT) 📗

Блейка все еще нет, уже больше двух месяцев, если быть точнее, он где-то пропадает. И если бы я не знала о его любви к выпивке, я бы решила, что он мертвый лежит где-то в канаве.

Когда он перебирает с алкоголем, впрочем, так было всего один раз, он «настраивается» на диалог, который предназначен только для нас и происходит в моей голове. Обычно он вульгарный, как будто сальный, всегда бьет ниже пояса и далек от правды. Насколько я знаю, он ненавидит меня всем своим естеством, но когда выпьет, все становится иначе. Только тогда он по-настоящему хочет меня.

Он был моим дентом. Это связь, настолько сильная, что людям, которым приходится лицезреть это каждый день, становится тошно. Бекки, моя лучшая подруга, разделяла такую связь со своим драконом Джорджем, Лунным Ударом. Этот вид драконов, по мере взросления, способен видеть будущее.

Я помню, как он ненавидел ее первые пару недель после того, как она заявила права на нее. Это было до установления дента. И лишь после завершения процесса, который никто не может объяснить, потому что не найдется идиота, который раскроет его подробности ни одной живой душе, он стал ее тенью. Он стал ее частью, без которой она не может существовать, и ее родственной душой. Они, не отрываясь, смотрели друг на друга, хихикали и шептали ласковые слова на ушко, чем сводили с ума каждого, оказавшегося рядом.

Это было не естественно, не как настоящая любовь, которую мне удалось разделить с Люцианом, принцем Тита. Как по мне, это всего лишь заклинание, с помощью которого драконов гипнотизировали. Я не относилась к этому с таким трепетом, как остальные жители Пейи.

На втором году обучения, Сэмми и Дин, один из лучших друзей Люциана, влюбились. Когда я начала проявлять признаки скорого восхождения, мы на самом деле думали объединить силы, но тут на сцену вышел Пол, Виверна, заявивший, что он мой дракон. После чего она и Дин объявили о своих отношениях и сошлись. Их не связывал дент, но они были очень близки.

— Елена, — сэр Эдвард назвал меня по имени, и я вздрогнула. Черт, если я не буду внимательна на этих уроках, то я точно все провалю.

Я откашлялась и вопросительно на него посмотрела.

— Ты можешь идти, — сказал он, и я прищурилась, не зная, куда именно должна идти.

— На седьмое небо, — мягко сказала Бэкки, но все засмеялись, как будто всех в классе был потрясающий слух, — к Мастеру Лонгвею, советнику.

— Ох, — я начала собирать письменные принадлежности и книги и запихивать их в рюкзак, застегнула молнию и поднялась.

— Спасибо, сэр Эдвард.

Он посмотрел на меня, а в его глазах читалось обеспокоенность отсутствием у меня концентрации в последнее время, и кивнул.

Я как могла быстро вышла из класса по магическим изменениям и поспешила в кабинет, где Мастер Лонгвей уже ждал меня.

Потянула на себя тяжелую дубовую дверь, вспоминая, как раньше она казалось обычной дверью, но первым делом после смерти Кары силы меня покинули и так и не вернулись после того, как я объявила Блейка. Мне не хватает моей силы.

Мастер Лонгвей уже ждал меня у статуи дракона в холле.

У меня не было времени переодеться во что-то более подходящее для встречи с Древними, но им необходимо свыкнуться с тем, кто я есть.

После тех трех ужасных недель летнего обучения — нет, позвольте выразиться иначе — буквально заталкивания мне в голову всего, что я должна знать о Пейи, я отказывалась наряжаться для Древних или Советника, если им хотелось пообщаться со мной.

Мастер Лонгвей посмотрел на меня, дернув бровью, и взглянул на часы.

— Да, я знаю, я опоздала. Простите. Я совсем забыла о Древних.

— Елена, ты не можешь…

— Я знаю, — ответила я раздраженно. Я ненавидела все, что связано с моим статусом принцессы, я все еще не годилась для этого.

По ощущениям полет занял всего пять минут, и вот мы уже в Элме, в ратуше, где Древние встретятся с нами.

И так как мой дракон отказался вступать со мной в дент, нам было необходимо придумать, как в некоторых случаях сдерживать нашу связь.

Ни у кого за всю историю Пейи еще не было такой прочной связи между драконом и наездником. Блейк, так или иначе, принадлежал темной стороне и испытывал потребность во зле, это сдерживалось, пока не был установлен дент. И вот когда Блейка избивали, я чувствовала ту же боль, настолько, что на спине оставались отметины. Мы обнаружили это только несколько недель назад, когда мне приснилось, как Эмануэля, дракона и хорошего друга короля Гельмута, избивали. Потом он превратился в Блейка и, в конце концов, удары получала уже я, никто не мог это прекратить. Никто, даже Констанс и ее лечебные прикосновения.

Не знаю, чтобы я делала без смекалки Мастера Лонгвея. Он достаточно быстро понял, что происходит, и даже несмотря на то, что звучало это притянутым за уши, он позвонил сэру Роберту, чтобы прекратить избиение Блейка. У меня ушли недели на то, чтобы прийти в себя, но если честно, мне кажется, шрамы до сих пор видны, если кому нужны доказательства.

Не могу сказать, что на этом этапе наша связь меня радовала.

Наша связь была неоднозначна, но с ней нужно было справляться.

Ощущения от побоев не привели меня в восторг, и я надеюсь, что это никогда не повторится, что я не почувствую их так сильно и смогу добраться до Блейка, пока отец окончательно его не убил.

И именно поэтому мы встречаемся с Советом. Для них первоочередной задачей стало найти способ заблокировать нашу связь. Как я явно дала понять Сэру Роберту, такого больше не должно повториться. Но он дракон, и кто я такая, чтобы ему указывать, даже если я и принцесса.

— Ты сегодня необычайно молчалива, принцесса.

— Я вас уже просила не называть меня так, Мастер Лонгвей.

Он улыбнулся.

— Но это то, кем ты являешься. И когда ты сможешь себе признаться в этом, ты справишься с ответственностью.

Я уже собиралась закатить глаза, но принцессы никогда не закатывают глаза. Каждый раз как мне хотелось так сделать, голос Стэнли кричал в моей голове, как ужасная сирена.

— Вы правы, Мастер Лонгвей, приношу свои извинения.

Это его рассмешило.

— Елена, ты для меня всегда будешь Еленой Уоткинс. Тебе не нужно притворяться.

Я захихикала, но смешок перерос во вздох, когда я выглянула в окно, посмотрела на свой мир.

— Все так запутано.

— Что именно?

— Все.

— Тогда тебе стоит поговорить с кем, кто был частью дента много лет назад, но потерял своего всадника.

Я все-таки закатила глаза, несмотря на звенящий в голове дурацкий голос Стэна.

— Я скорее умру, чем снова поднимусь на ту башню.

— Она может помочь тебе, Елена.

Я покачала головой. Думаю, дело не только в моем упрямом драконе. Каждый раз, когда я слышу имя Ирэн, нашей Вайден, я вспоминаю ее жестокие слова, когда она в первый раз сказала мне то ужасное пророчество. Пожалуй, первое впечатление оказалось чересчур сильным.

Она сказала, что я, дочь короля Альберта и королева Катрины, не принадлежу этому миру. Что моя метка это просто дефект, что я никогда не смогу возвыситься и вписаться. Для человека со способностью видеть будущее, со мной она реально облажалась.

Я никогда не смогу ей доверять, хоть Блейк и высоко о ней отзывался.

Да, было время, когда он был очень мил со мной. Часть меня влюбилась в него, но это было не по-настоящему. Он только пытался соблазнить меня сделать самую ужасную вещь: убить его, когда придет время, с тех пор, как моя форма дракона — Кара — превратилась в Рубикона.

В каком-то смысле убить его было бы легче, чем то, что он должен был сделать сейчас.

Даже если бы первое предсказание Ирэн было о нас, я бы предпочла освободить Блейка, чем услышать то, что Вайден должна была сказать когда-либо снова…

Я воспринимала дент, как зло, а не так, как остальной мир видел это.

Драконы должны делать то, что им говорят их Драконианцы, и не важно, какими бы жуткими ни были их приказы. Отец Ченга не мог избавиться от своего всадника, который, по словам Ченга, был таким же злобным, как сам Горан.