Радеж превыше всего (СИ) - Анданченко Светлана (первая книга txt) 📗
Так я попал во дворец правителя Радежа, который, и правда, усыновил меня.
Не прошло и года, как Зида родила князю наследника. Рдын был очень доволен.
— Ты принёс мне счастье, мальчик, — сказал он мне. И, не смотря на уговоры Зиды, наотрез отказался отослать меня из столицы куда подальше.
Я вырос во дворце. Нельзя сказать, что особо обласканный князем, с рождением сына он не особо интересовался мной. Но ещё в первый год моей жизни в Радеже правителем было дано распоряжение обучить меня всем премудростям ратного дела и наукам, до которых проявится мой интерес. Меня и учили. А учеником я оказался хорошим, старательным и любознательным. Так что князь, будь ему до того дело, вполне мог бы мною гордиться.
С Серафимой-травницей меня свёл приключившийся со мной несчастный случай. Как-то в конце зимы я провалился в полынью на пруду, где местная ребятня собиралась погонять палками плоский обточенный со всех сторон камень с детский кулак величиной. Любимая зимняя забава чуть не стоила мне жизни. Из воды меня быстро вытащили, благо, согласно статусу, за мной всегда следовал приставленный ко мне охранник. Да и сам я старательно барахтался, хватаясь за крошащийся под руками лёд. Но ледяная купель обернулась для меня жесточайшей простудой. Вот тогда-то во дворце и появилась Серафима.
Об этой женщине ходили разные слухи. Поговаривали о её даре провидицы, случалось травнице время от времени делать неизменно сбывающиеся предсказания. Но только тогда, когда сама хотела. По принуждению и князя б не уважила. А вот лечить никого не отказывалась, самых безнадёжных больных выхаживала. И меня от горячки избавила, а когда надсадно кашлять начал забрала на свой хутор, долечивать.
В доме бабки Серафимы я прожил почти полгода. И не потому, что хворал. От кашля через пару недель и следа не осталось. По одной ей ведомой причине Серафима принялась обучать меня своему делу.
— Ты, внучок, вникай, приноравливайся, — говорила она мне, поясняя и показывая. — В жизни тебе это умение очень пригодится.
Ну, раз надо, так почему бы и нет? Уж не знаю, насколько я был к её делу способен, но всё, чему обучила, запомнил крепко.
А ещё отогрелся я сердцем на Серафимином хуторе. Если уж она называла меня внучком, то и я с радостью называл её бабушкой. Старуха со мной не нежничала, но и насмешка её обидной не казалась, и ругала всегда за дело. А иной раз таким теплом лучился её устремлённый на меня взгляд, что сердечко моё замирало. Ведь любому ребёнку помимо заботы, ещё и любовь требуется. А Серафима меня любила. Не жалела сироту приблудного, а именно любила, не знаю уж за что.
Но долго на своём хуторе оставаться не позволила.
— Нужно тебя, Янушка, во дворец вернуться. Через недельку приедут за тобой, — как-то вечером объявила она мне.
— Обязательно, ба? У тебя мне больше нравится.
— Судьба твоя тебя зовёт, внучок, — вздохнула Серафима.
И хоть странных слов её я не понял, но что ехать придётся сомнений не осталось.
— Ты меня забудешь? — затолкнув в глубь себя непрошенные слезы, спросил я.
— И не надейся, — засмеялась Серафима, взъерошив мне волосы на макушке. — Ты же мне внучок, да?
— Да!
— А кто же о родне забывает? Мы с тобой часто видеться будем.
Обещание своё травница сдержала. И во дворце время от времени навещала, и к себе на хутор брала.
А потом началась война. Дурная и страшная, как все войны на свете. И что самое горькое, горе пришло откуда не ждали. Сосед, родственник, родной брат княгини Зиды напал подло и неожиданно.
Князь Рдын был в бешенной ярости от подобного вероломства. Даже приказал запереть княгиню в её покоях, перенеся и на неё вину брата. Рдын со своей женой всегда плохо ладил. А узнав о напавшем на Радеж родственничке, просто взбесился. Потом, конечно, отменил свой приказ. Но осадок в душе остался, и подозрительность, пусть ничем и не подкреплённая.
Навязанная ему ближайшим окружением невеста с первой встречи не приглянулась князю Радежа. Он женился на Зиде по необходимости, приняв принцессу, как гарантию мира и дружеских связей с века в век посягающим на его территорию соседом. Гордая Зида не могла простить мужу холодного пренебрежения и втайне от него пила противозачаточное зелье, не желая рожать столь желанного ребёнка не оценившему её мужчине. Она не собиралась делать это до бесконечности, просто вершила свою маленькую месть, наслаждаясь переживаниями мужа. Он даже в храм ходил спросить совета Богов. А потом повёз её к Серафиме- травнице, она-то и раскрыла князю глаза на непотребство, творимое его княгиней. А вот ударить жену разъяренному супругу знахарка не позволила. Выпроводила Зиду, не церемонясь, из горницы, а князя удержала.
Мне бабка, как совсем взрослым стал, о том своём разговоре с князем рассказала.
— Не тронь женщину, которой предстоит родить тебе сына. Никогда. Слышишь? Никогда не поднимай на Зиду руку, — строго предупредила провидица едва сдерживающего себя князя.
— Как можно простить предательство?
— Слушай меня князь, по дороге домой судьба бросит тебе под ноги подарок. Подними его бережно, сохрани. И тогда исполнится твоё заветное желание. Но помни, как бы ни гневался, грех большой ударить женщину, родившую тебе дитя.
Вот так предсказала Серафима моё появление. Всё по слову её вещему случилось. Желание княжеское исполнилось, получил он законного наследника. Но с женой своей Рдын примириться так и не смог. После рождения Льена супруги стали совсем чужими.
Одинокая Зида всей душой привязалась к нуждающемуся в её заботе сыну. Она не знала меры в опеке и в баловстве, не прятала от ребёнка своей ненависти к его отцу. В том, что из избалованного княгиней Зидой мальчика, так и не удалось воспитать настоящего мужчину, достойного наследника правителю Радежа, была и её немалая вина.
Долгая то была война. Князь Рдын изворачивался, как мог, себя не щадил, забыл об отдыхе и праздниках. Терял друзей, болел душой об обнищавшем в конец простом люде. Может от того не стал разбираться, так ли велика вина княгини, по глупости или злому умыслу сболтнула она лишнего в перехваченном на границе письме, отправленном ею брату. Помутился у князя, видно, разум. Подло раненный женой в самое сердце, ворвался Рдын в её покои. Тяжёлой оказалась рука у князя. Упала Зида к ногам мужа и, бросив ему в лицо проклятие, умерла на руках своего убийцы, смутно начинающего понимать, что же он натворил.
Похоронив жену, князь вскорости занемог. Он не стал обращаться к лекарям, сразу понял, что за хворь с ним приключилась. Доверился только мне, когда сам с одолевающей его слабостью справляться больше не мог.
— Я пошлю за Серафимой?
— Не станет она меня лечить, сынок.
Так князь называл меня не часто и только наедине. Это признание моей важности в его жизни я очень ценил, в глубине души и сам желая назвать князя отцом. Я был ему всем сердцем благодарен за всё, что он сделал для безродного мальчишки, подобранного им посреди проезжей дороги.
— Сам за ней поеду.
— Нет. Предупреждала меня Серафима, а я, дурак, не прислушался к сказанному. От этой хвори мне не излечиться. Да и пусть бы, но война!
— Тогда придётся мне самому зелья варить. Полной силы в них не будет, Серафиминого дара во мне нет, но на время помогут, бабушка многому меня научила.
— А теперь я учить стану. Всему, что государю знать положено.
— Почему меня?
— А кого? Льен ещё совсем мальчишка. А ты воин. И не только. Твой полк один из лучших в войске Радежа. К твоему слову мои генералы прислушиваются. Ты справишься, Дас. Да и я буду рядом. А потом ты станешь Льену опорой, обучишь, чему я не успел.
Пришлось мне от его имени, да с его помощью, управлять, стонущим под бременем войны, Радежем. К власти я никогда не рвался, но если надо, так надо. Никто не оспаривал моего права, раз на то была княжья воля. С генералами и министрами общий язык легко находить выходило. И приказы мои выполнялись с точностью. Да и как иначе в военное-то время?
