Искра меж двух огней (СИ) - Пожарская Анна (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
— Как скажешь, — чародейка потерла ладонями лицо, — но я не хочу отступать от обычая. Эту ночь я проведу с тобой.
Сурж рассмеялся. Заразительно и немного мерзко. От души.
— Вот уж не думал, что привлекаю тебя. — Потом стал серьезным и посмотрел Элле в глаза: — Если надеешься обхитрить меня и в постели подлатать свою треснутую чашу, знай, твоя жертва будет напрасной. Я умею трахать магов и не делиться силой, клянусь обоими хвостами. Смирись! Твой удел — выступления с уличными артистами.
— Нет, — покачала головой Элла, сцепив руки в замок, чтобы унять волнение. — Я только хочу, чтобы брак был настоящим. Чтобы каждая твоя любовница знала, что делит тебя с бабкой нынешнего законного наследника Латирадского княжества, чтобы каждое приличное семейство нехотя принимало тебя, неверного мужа правильной жены, чтобы слово "ублюдок" по отношению к твоим детям было не только оскорблением, но и печальным фактом.
— Внешне ты ничего, свежая еще красавица, — протянул Сурж, — а умом тронулась совсем… Что поделать, возраст. Но так и быть, пойду у тебя на поводу. Приходи на закате к святилищу, и внучка́ увидишь, и клятву услышишь. А там как пойдет…
Хозяйка едва заметно кивнула. Гость одарил ее насмешливой улыбкой и отправился восвояси.
Элла осталась одна. Приказала служанке приготовить ванну и поднялась к себе — собирать вещички к "ночи любви". К счастью, до заката было еще полно времени. Магией Суржа не одолеть. Даже если бы с чашей все было как прежде, с ним пришлось бы повозиться, а в сегодняшнем ее состоянии все попытки разозлят тирана, да и только. Сильнее Суржа на землях детей Повелителя неба мага нет. Равных ему — тоже, раз-два и обчелся. А если брать в расчет амулет, то и вовсе никого. Вздохнула. Ничего, покойный супруг как-то справлялся без Искусства, и она сдюжит.
Спустилась в ванную и погрузилась в теплую воду, смывая с себя все масла и ароматы. Этой ночью нужно, чтобы Сурж потерял голову хотя бы на несколько мгновений, а значит, она должна пахнуть собой — горячей самкой, способной родить здоровых детенышей. Дети Повелителя неба мало отличались от животных, когда дело касалось противоположного пола. Партнеров выбирали прежде всего по запаху, и только потом разглядывали внешность. Тело часто менялось: сегодня ты пребывал в сбалансированной ипостаси, завтра — в животной или, если можешь, в околочеловеческой, а запах оставался постоянным и никогда не обманывал.
Элла прожила тут так долго, что смело считала себя одной из них. После смерти мужа она ни разу не возвращалась к родному телу, предпочитала околочеловеческую ипостась народа покойного супруга. И вопросов задавали меньше, и сил на превращение тратить не приходилось. Многие и не знали даже, что легендарная Пра, пробудившая Повелителя неба от вечного сна, когда-то была человеком. Еще меньше помнили о настоящем ее происхождении.
Элла тщательно терла тело мочалкой, но все равно осталась недовольна. Велела сменить воду и окунулась еще раз. Хотелось, чтобы Сурж потерял бдительность и расслабился, но уверенности в силах не было. Слишком давно практиковалась в последний раз. После смерти Авара, мужчин вокруг нее не оказалось. Сначала никого кроме почившего супруга не хотелось, а после медитация и изучение Искусства привлекали больше даже самых достойных кавалеров. Тем более, когда выяснилось, что поломанную чашу любовник залатать не поможет.
Нырнула в воду с головой. Чаша… Сколько лет прошло, а день тот вспоминается с невыносимой, мучительной четкостью. В нескольких шагах от нее плачет только что рожденный внук, перед ней бьется в предсмертных судорогах дочь. Тело ее девочки извивается и, пытаясь сохранить остатки жизни, постоянно трансформируется из ипостаси в ипостась. Элла, срывая с шейного ремешка кристалл силы за кристаллом, удерживает нить дочери в мире живых, но отлично видит — за нитью нет клубка. В ее руках лишь жалкий обрубок, мирозданье уже вынесло свой приговор.
Чаша опустела, на ремешке от кристаллов остались одни крепления, но Элла держит нить, она и так отдала смерти слишком много. Из недр памяти всплывает еще одно заклинание, древнее, как боги, и очень страшное. Может, и не стоит беспокоить чужие источники, но у нее просто нет другого выхода.
Элла поет заклинание и сама боится своего голоса. Живое вокруг стонет под властью ее слов. Мир дергается в нелепом танце, цепляясь за жизнь. А нить режет руки в кровь и ускользает все дальше. Чародейка тяжело дышит, но выжимает силы из всего вокруг. В голову приходит шальная мысль, будто именно этим заклинанием много лет назад боги погубили Окрестности Горла богов.
Чаша дребезжит, проходящий поток слишком велик для нее. Ладони болят нестерпимо, кажется, еще немного, и нитью перепилит кости. Из груди вырывается дикий крик, пространство вокруг проворачивается и падает прямо на голову. Испачканная в липкой крови нить растворяется в воздухе.
Дальше все как во сне. Каменные руки отца и его скрипучий голос, терпеливо объясняющий, что законы мирозданья не переиграть. Испуганный взгляд зятя, в последний момент переместившегося прочь с помощью магии, крики новорожденного крохи. И земля, выжженная дотла на много шагов вокруг.
Вынырнула и судорожно хватила ртом воздух. Нельзя позволять воспоминаниям убивать настоящее. Есть внук, он нуждается в заботе, а там как знать, может, все и образуется.
Если бы еще вчера кто-то сказал Элле, что придется соблазнять Суржа, она подняла бы собеседника на смех. Сегодня, напротив, чародейка совершенно серьезно обдумывала план обольщения мужчины. Любит ли он танцы или разговоры прежде, чем отправится в постель? Или предпочитает не терять даром время? Вздохнула. Ни мига не сомневалась в своей внешности, она хороша так же, как и двести лет назад, особенно в этом обличье. Высокий рост только подчеркивает соблазнительность изгибов, зеленые глаза делают не похожей на других детей Повелителя небя, а красно-рыжая грива предупреждает издалека — самка опасна.
Вылезла из воды, вытерлась, облачилась и отправилась в столовую, чтобы наскоро перекусить.
Суржа нельзя недооценивать, он не глуп. После смерти отца увеличил империю почти вдвое, и не столько магией и силой оружия, сколько использую слабости других. Сладить с Латирадским княжеством ему помог амулет, но с остальными без изворотливости и острого ума было не справиться. У тирана была только одна слабость — Сурж любил играть с судьбой — и именно этой любовью Элла и собиралась воспользоваться.
Если бы чаша Эллы могла накапливать силы, Суржу и амулет бы не помог, не сразу, но чародейка бы победила. Увы! Элла проштудировала сотни книг и манускриптов, в поисках ответа расспросила всех, кроме богов, но способа привести чашу в порядок не нашла. Любой маг был всесилен, он мог творить все, на что хватит запаса в его источнике, так называемой чаше. Именно ее размерами, глубиной источника и ограничивались возможности чародея. Что-то можно было подправить с помощью заклинаний, магических предметов или посторонних источников, где-то взять умением, но главное оставалось неизменным — чем больше чаша, тем больше можно совершить.
Источник Эллы давно пересох. Чаша треснула и не удерживала в себе ничего. Сила текла тонким ручейком, и даже накопленные за долгую жизнь знания не делали из Эллы полноценного мага. Нынче ее уделом были даже не уличные фокусы, скорее, разогрев публики и подготовка декораций.
Остановилась перед выходом. Тяжело вздохнула. Поймала свое отражение в старом зеркале, в полный рост и подмигнула. Больше подбодрить себя оказалось нечем. Вышла наружу и втянула носом запах сирени. Скоро наступит еще одно лето: тягучее как остывший кисель и столь же безрадостное.
Дороги на землях детей Повелителя неба не походили на дороги у людей. Здесь они соединяли две точки в пространстве, и если выбрать правильную, сколь угодно большое расстояние можно было преодолеть за мгновения. Элла еще не успела понять толком, похолодало ли к вечеру, когда оказалась у святилища Повелителя неба — небольшого деревянного строения с огромной статуей рогатого двухвостого дракона перед ним. Среди низких колючих кустов с темно-зеленой бархатной листвой, захвативших землю вокруг, терялся столб для клятв. Серый неровный камень с выбитыми на поверхности письменами. Пахло как и всегда — костром и жженым сахаром. Чародейка ухмыльнулась: кажется, бог говорил, что он ее должник, только вот расквитаться позабыл.
