За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо (книги полностью .txt) 📗
Удовлетворенно кивнув, Ута сплюнула сквозь дырку между зубов, а потом ее руки быстро замелькали, отдавая приказания на языке жестов. Из них Лиара поняла не слишком-то много. Обучение языку жестов начиналось для Младших Сестер с первого дня в этой роли, а Рада с Лиарой опоздали к этому сроку месяца на два, и им пришлось нагонять тех девочек, что только в этом году побрили виски и получили долоры. Сестры, окружающие ее сейчас, изучали его уже больше четырех лет.
Несколько обрывочных слов — вот все, что Лиара поняла из долгой и пламенной речи Уты. Ключевыми из них были «костры», «мясо», «вода», но что с ними нужно было делать, Лиаре понять не удалось. Впрочем, этого нельзя было сказать об остальных Младших Сестрах. Уверенно кивая, они по нескольку человек срывались с места, образовывали группы, и эти группы принялись обустраивать лагерь. Пятеро схватили небольшие походные лопатки и начали по большому кольцу окапывать лагерь, чтобы отвести воду, которая потечет из леса на поляну, если ливень затянется. Еще пятеро завозились с походными кострами, готовя ямки под них и натаскивая побольше хвороста от заготовленных загодя поленниц. Большая часть сестер осталась ковыряться с палатками, но теперь работа перестала быть такой хаотичной, как поначалу. В действиях анай появилась слаженность, и один за другим, походные тенты словно грибы вырастали на поляне. Ута запрягла в работу даже перепуганную кучку Ремесленниц возле телеги, наорав на них при помощи одних только жестов, и те бросились к задку телеги, принявшись вытаскивать оттуда походные котелки, провизию, посуду. Уже через четверть часа лагерь анай вновь превратился в спокойный собранный муравейник, где каждый точно знал, что и как ему делать. От паники и суматохи не осталось ни следа.
К тому времени Рада с Лиарой уже поставили свою палатку и принялись помогать другим. Младшие Сестры улыбались Лиаре, принимая ее помощь и жестами показывая ей, что делать. Кое-кто из них поглядывал на ее глаза несколько опасливо, но большая часть анай все равно отнеслась к их цвету совершенно спокойно. Серебряные и серебряные, чего тут такого? В лагере все знали, что Лиара того же рода, что и Держащая Щит анай, а та вытворяла такие чудеса, что и сильнейшим ведьмам было не под силу. Чего же тогда бояться? Радоваться надо, что с ними эльфийка. Приглядевшись, Лиара поняла, что некоторые из Младших Сестер поглядывают на нее даже с затаенной гордостью, словно она сделала что-то такое, чем можно было гордиться. Или — что для них было честью видеть ее в своих рядах.
От такой мысли все внутри сжалось, и Лиара украдкой утерла краешком ладони набежавшие на глаза слезы. Даже на ее родине, в городе Иллидаре, никто не был так рад ей, как эти странные суровые женщины из диких холодных гор. Наконец-то она нашла свое место, и от этого ощущения сердце в груди плавилось, и невыносимая нежность сжимала горло подступающими слезами. Хорошо еще, что вокруг было достаточно темно из-за ненастья, и слез ее никто не увидел. Разве что Рада, но она-то совершенно точно не скажет об этом ни слова ни одной живой душе.
Впрочем, все анай то и дело поглядывали на щит и качали головами. Но на лицах их было при этом лишь удивление.
Постепенно буйство стихии начало стихать. Грозная пронеслась над их головами в облаке грохота и сверкающих молний и устремилась куда-то дальше на восток, к неприступным заснеженным пикам гор. Вместе с Ней заспешили и Ее Сестры: тяжелые синие облака, казавшиеся такими неповоротливыми, словно небесных быков, угнала с гиканьем и свистом Среброглазая Реагрес, и небо постепенно просветлело.
Потоки воды перестали рушиться с устрашающей мощью на щит над их головами, и сквозь него вновь стало видно окружающий лес. Он все еще вздрагивал под последними порывами ветра, усталые деревья тяжело клонились, вяло откликаясь на его прикосновения. А потом и они тоже замерли, вымученные и обессиленные, роняя с отяжелевшей обвисшей листвы крупные градины слез. И следом за этим сквозь крохотное окошко в разрывах туч на западе прорвались ослепительные лучи солнечного Щита Роксаны. Словно Грозная, удовлетворившись бурей, которую устроила, ужасом, который на всех навела, теперь сменила гнев на милость и улыбалась Своим измученным детям, согревая их Своими прикосновениями.
Лиара ощутила, как какой-то тяжелый узел напряжения медленно растворяется в груди вместе с этими теплыми косыми лучами. Так оно всегда и бывает, Грозная. Ты приходишь в наши жизни, словно ураган, ломая и сметая все на Своем пути, в пыль руша все, что есть у нас, втаптывая в грязь наши мечты, чаяния и надежды. И когда кажется, что сил уже никаких не осталось, Ты вдруг улыбаешься нам и протягиваешь ладонь. И в этой ладони драгоценным алмазом сверкает Твоя любовь, а мы понимаем, что теперь-то мы наконец живы. И что весь Твой гнев — лишь Твоя бесконечная Милость, лишающая нас того ненужного балласта, что мы волокли на своем горбу так долго и так тяжело.
Лиара улыбнулась и убрала щит. И сразу же свежий запах, такой густой, такой сладкий, такой нестерпимо вкусный ворвался внутрь сферы, где раньше не было ничего, кроме стоячего после долгого жаркого дня воздуха степей. Пахло землей и мокрым лесом, пахло мхами, пахло весной, жизнью, тысячами цветов, летним закатным небом, в котором уже купались первые ласточки, не обращая ровным счетом никакого внимания на остатки облаков, которые поспешно разгонял прочь восточный ветер. Темно-синее полотно туч еще висело над горами на западе, но оно быстро отдалялось прочь, а полоса чистого синего летнего неба все ширилась и ширилась, и сквозь него победной песней лилось золота солнца.
Его косые лучи протыкали насквозь отмытый лес, такой радостный, будто улыбающийся во все щеки толстый малыш, которого угостили наливным сладким яблоком. Сверкали россыпями самоцветов дождевые капли на каждом листочке, застывшем в безмолвии тишины после бури, искрились нанизанные на тонкие паутинки капельки воды, точь-в-точь алмазы на длинной низке бус какой-нибудь модницы. Тяжелые темно-зеленые еловые лапы обросли по краям целыми огненными отблесками солнца, преломляющимися в дождевых каплях, ярко-зеленые шишки наконец-то отмылись от стародавней дневной пыли и теперь торчали как-то очень бодро и задорно, словно диковинные ожерелья на шеях ведьм. А резная тень от ажурной дубовой листвы медленно скользила по ковру из ярко-зеленой весенней травы, пушистого сверкающего мха и еловых иголок. И золотые лучи наполняли вымытый дочиста воздух каким-то невероятным золотым светом, от которого грудь Лиары буквально распирало, и ей на миг показалось, что она прямо сейчас задохнется от захлестывающего ее золота.
— Да уж, сегодня Грозная повеселилась на славу, — ухмыльнулась рядом с ней Орлиная Дочь Мая из становища Окун, которой Лиара помогала устанавливать последнюю палатку. Завязывая веревку крепежа вокруг вбитого в землю колышка, Мая поглядывала то на быстро светлеющее небо, то на Лиару, и в глазах ее было какое-то странное выражение: восхищения, смешанного с легким страхом и уважением. — Я такой грозы уже много лет не видела, — добавила она, отряхивая руки и поднимаясь с колен.
— Как и я, — тихонько проговорила Лиара, но мыслями она сейчас была очень далеко.
Быстрые маленькие ласточки скользили в небе, разрезая его своими треугольными крылышками, попискивая и сверкая в лучах закатного солнца плотными мокрыми спинками. Они купались в запахе и свете лета, в его свежести, в его стучащем золотом сердце, беззаботные, свободные, позабывшие обо всем на свете, кроме своего полета. Словно и не было каких-то несколько минут назад оглушительного грохота грозы, бешеных порывов ветра, тугих струй дождя. Может, только мне и было страшно на самом-то деле? Может, ласточкам и дела вовсе нет до того, как бушует над их головами Грозная? Они прекрасно и сами знают, что буря скоро закончится, и что после нее все будет лучше, чем раньше? Свежее, чище, красивее.
Лиара сморщилась, когда лучи солнца брызнули в глаза, и тихонько захихикала от удовольствия. Будто толстый рыжий кот смешно щекотал ее щеки усами, утыкаясь своей лобастой мордой прямо ей в лицо.
