Запах Вереска (СИ) - "Kapkan" (читать книги онлайн без .TXT, .FB2) 📗
- Как у вас там дела? – голос Криста в трубке хриплый и обманчиво спокойный.
Роберт смотрит на багряный шторм за окном и чувствует, как каменеет спина под дрожащей рукой жены. Он еле размыкает сухие губы и так же тихо отвечает:
- У нас все шикарно, а что?
- Угу, я поэтому сейчас смотрю на прямую трансляцию творческого вечера твоего сына? – хмыкает Готфрид, – как вас до сих пор еще не засекли?!
- Сам не знаю. Может, потому, что ты нас так сильно любишь? Ты мне лучше обрисуй, какая сейчас у вас ситуация.
- У нас война и охуенный писец. Валгири зверствует, Анарсвиль насилует мозги спецам из ЦРУ и обхаживает британских девочек*, а у меня прогрессирующая мигрень на фоне недотраха, – и сразу переход на Алана, – сколько времени он колошматит этот остров?
- Час, – не отрывая глаз от новой огненной волны, поднявшейся вдали, нервно произнес Роберт, – в последний раз его так накрыло две недели назад. Что у вас на этот раз?!
- Мальчишкам Валгири крепко досталось, – устало вздохнул Крист и, немного погодя, тихо добавил, – ты был прав, Роб. Они чуют друг друга. Пока твой сын там херачит ваше убежище, здесь его волчара на стенку лезет.
- Он видел?
- Нет, но он скоро снова с катушек слетит. Успокой Алана, а я попробую на этого бешеного управу найти. Господи, спасибо, что у такого психа есть такой милый брат. Жаль, что женат.
- Крист!
- Что? Я же не виноват, что он такой зефирка!
- Боже, ты – неисправим!
- Аминь, сын мой.
Роберт слышит хриплый смешок друга и на все сто процентов уверен, что у того очередной приступ. А они далеко, и нет никого, кто поможет. Он стискивает кулаки и, зажмурившись, дышит отрывисто. Крис будет подыхать так же молча, как и десять лет назад. Так же, как и всегда. Он будет беззвучно тонуть в своих кошмарах и задыхаться от боли. Потому что они здесь, а он больше никого не подпустит к себе. Только не тогда, когда будет уязвим больше, чем младенец.
- Все будет хорошо. Там его пара, – ласково сжимая ладонь мужа, произнесла Арнелия.
- Угу, которая не примет его никогда, – горько ответил Роберт и обнял жену, – и он это знает.
Он прижимает ее к своей груди и обреченно смотрит на кровавый дождь, который в одно мгновение обрушивается с неба. С диким стуком барабаня по крыше и алыми потеками стекая по стеклам. Воздух словно выкачивают с садистской методичностью. А на языке застывает отвратительный металлический привкус. Роберт шумно сглатывает и закрывает глаза, но все равно видит перед собой перекошенное от безумия лицо любимого сына, заживо горящего и уничтожающего все вокруг себя...
Дни летят за днями, и считать их нет больше смысла. Они похожи друг на друга как капли дождя. Только, в отличие от дождя, им нет конца. Однообразные, долгие, когда искалеченный разум снова темнеет, и он не узнает никого. Чаще он не помнит, какой сейчас год и причину, по которой он все еще на этом острове. Но это нормально... Люди с его кровью говорят, что все хорошо. Будто это нормально, когда он не может вспомнить даже собственного имени. Словно серая пустыня вокруг – это нормально. Да, может, это и нормально, когда он не спит ночи напролет и парит среди бархатных облаков. Все сильней стремясь дотянуться до желтой луны. Он смотрит на тихие волны, омывающие острые скалы, и слышит в них чей-то голос, что зовет его. Он не знает кто это, но чувствует, как замирает сердце при звуках этого голоса с хрипотцой.
Он болен, и разум все чаще подводит его. От этого так страшно... Так страшно вконец потерять связь с реальностью и видение лукавых глаз. Страшно проснуться и снова оказаться запертым под крепкими замками и ярмом на шее. Страшно снова потерять цельность и перестать чувствовать. Но ночь сменяется днем, и конца этому сну нет. Нет больше его оков и нет палачей. А есть только разорванные крылья за спиной и хаос, который поглотил его...
Ночи сменяют его рассветы и мягким одеялом окутывают его с ног до головы. Он бродит по застывшему, замерзшему, словно вековой лед, берегу и не отрывает глаз от горизонта. Его пепельные следы смывает очередная волна, но он успевает увидеть обугленные отпечатки своих босых ступней. Он смотрит на золу и не хочет верить, что так теперь будет всегда. Он помнит, как было прежде. Он помнит тепло зарождающейся жизни в своих ладонях. Помнит первые звезды, озарившие тьму для смертных. Он до сих пор помнит золото лучей утреннего светила, запутавшихся в белоснежных перьях его крыльев, и помнит песни ветра в скалистых горах, где веками пылал огонь в главном святилище Небесных. И молитвы своих чад, идущих на смерть.
Его память глубока и заперта не за одной дверью, но он открывает их одну за другой. Он заново собирает себя и пытается найти равновесие. Потому что память не щадит, когда перед глазами снова и снова встают лица мерзких тварей, убивающих в нем весь небесный свет. Он помнит тяжесть кандалов и острые копья, вонзающиеся в его истерзанное тело. А в ушах звенит собственный крик, утопающий в лающем смехе. Его сердце пылает и разрывается на куски. Там тьма и холод. Он растекается по венам и сжимает грудь в тисках. И безумие все ближе подбирается к нему. Оно скалит свою пасть и лениво тянет к нему свои ядовитые объятия. Он смотрит в черные провалы ее глазниц и чувствует, как тонет в них. И, когда до дна остается почти ничего, перед ним вырастает огромный черный волк. Он шепчет тихо, зовет, не переставая, и кружит вокруг него, пристально смотря золотистыми глазами. Он всегда следует за зверем и идет по следам его лап. Он тянет руки и обнимает крепко, зарываясь носом в пахнущий северными ветрами мех. Зверь ласково урчит ему на ухо и тянет за собой. Он возвращает его в реальность и видением уходит, оставляя на берегу под закатным солнцем...
- Ри...
Шепот похож на отчаянный стон. Он вырывается из груди и застывает на влажных от воды губах. А волны ласково лижут песчаный берег и ласкают его тело. Пальцы зарываются в песок и оставляют глубокие борозды. Под закрытыми веками вспыхивают солнечные пятна, и так хорошо. Так невыносимо хорошо... Словно это его руки скользят по коже и его губы ласкают каждый сантиметр его тела. Это он... Это он... Это его шепот льется в уши и заставляет вспыхнуть. Это его объятия и жар, что заражает их обоих.
Он извивается на мокром песке среди теплых волн и почти чувствует, как чужая тяжесть прижимает его. И это почти занятие любовью, потому что так чувственно и горячо, что плавит все его кости. И он стонет, выгибаясь и ловя губами соленые брызги. На ресницах дрожат последние лучи солнца, и кожа сияет под ними, словно отлитая из золота. И где-то внутри разливается тепло. Медленно, сложно... Оно обретает пока еще неясные формы, но обещает запылать новым огнем. Он чувствует, и впервые за все это время улыбка озаряет лицо...
Он держит свое слово и не покидает их убежище. Но ведь никто не говорил о том, что он не может блуждать видением. И он этим нагло пользуется. Ему нужно, потому что тоска и тревога сжигают его изнутри. Ему мало одних лишь призрачных встреч. Ему нужно увидеть, нужно дотронуться.
Он ветрами приходит с северных гор и снегом оборачивается на пороге своего любимого замка. И старый Блодхарт рад его возвращению. Он всегда будет рад своему создателю, и крыши скрепят. Стены стонут, и зеленый плющ тянется к нему. Он ласково касается их, смотрит на сияющие витражи. Глубоко дыша и наслаждаясь от одного лишь осознания, что его волк живет в убежище, построенном его руками. Что вся его стая в безопасности за этими стенами, и ничто не может навредить им.
Он приходит дождями и тихо стучится в окна замка, разыгрывая пыхтящего от непонимания Маркуса и громко смеясь над матерящимся от неожиданности Кристом. И нежно шепчет под ухом прикрывшего глаза от наслаждения Кайрена. Холодом касается теплой шеи и забирает с собой все тревоги любимого альфы.
Туманом опускается над старым лесом и обнимает крепкие плечи, покрытые черным с проседью мехом. Он становится росой на твердых теплых губах и звездами сияет над ночным Волчьим Двором. Огнем обвивает ноги уставшего Кайрена и теплом просачивается в его кровь. Он остается до самого утра и оберегает их сон. Смотрит в их глаза и видит там тепло очага и безграничную преданность. Он чувствует их любовь и тоску по нему. Он смотрит на них и отчаянно хочет вернуться. И, возможно, они удержат? Может быть, они смогут исцелить его?...
