Сказания Эвенора 1-2. Принцесса из борделя и Чаровница из Беккена (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree" (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— Значит вот, как это работает? Нужно не только получить удовольствие самому, но и доставить его тебе? Что ж, так даже интереснее. — Сказал он странное, словно себе самому, и привлек меня, потянув за подхваченную с подушки ослабевшую руку.
Теперь я была прижата к его жесткому влажному телу и кожей ощущала, как за твердыми мышцами и костями бьется сердце… два сердца, ударявшие в грудь попеременно!
Он провел рукой по моим волосам и влажной спине, но теперь не прилагая усилий, а словно стремясь успокоить. Нежно и едва касаясь. Его губы нашли мои, и он прикрыл глаза, наслаждаясь мягким поцелуем. В один миг дракон Банагор словно стал другим и это сбивало с толку — грубые, жесткие руки оказались способны на нежные прикосновения, движения его теперь были плавными и дразнящими…
Он целовал мою шею, грудь, нежно прикусывая и вызывая мурашки своими легкими касаниями. Я сама не заметила, как подалась вперед и обвила его шею руками, запустив руки в мягкие темные волосы, как коснулась губами его влажной колючей щеки и позволила новому поцелую стать не невинным, а жарким и страстным.
Это все мое тело, мое жалкое зачарованное тело! Оно больше не слушалось меня! В отличии от упрямого, свободного духа, оно жаждало подчинения и мужской плоти внутри, жаждало грубых и нежных ласк, обожания и мгновенного наслаждения!
Он проник в меня снова, посадив к себе на бедра и позволил двигаться, как хочу, лишь едва направляя сильной ладонью. Иногда я чувствовала, как мужчина порывался вновь сжать меня, чтобы втиснуться в мое тело сильно, до боли, но тут же останавливал себя, становясь еще нежнее, податливее. Мы были в объятиях друг друга, словно мед и сахар, я медленно растворялась в нем, теряя форму, но не суть. Он словно расщеплял меня на кусочки, поглощая своей энергией, своим возбуждением и все нарастающим желанием достигнуть пика наслаждения.
Мои бедра начали двигаться чаще, ритмичнее под его настойчивыми руками, я ощущала каждый миллиметр напряженной плоти внутри себя, такой горячей и упругой, что по коже не переставая бежали мурашки от наслаждения. Я пыталась найти в себе силы дышать, но теперь это было невозможно не из-за его рук, сжимавших мою шею, а из-за теплых волн, захватывающих меня снова и снова. И вот он протяжно застонал, не в силах более сдерживать достигшее предела возбуждение, а я захлебнулась от эмоций, почувствовав знакомые толчки внутри. Мы достигли пика вместе и мне показалось странное… будто в этот момент мы изливались друг в друга. Словно какая-то внутренняя энергия, нагнетенная этим напряжением из самой глубины моего сознания, устремилась к нему и наполнила его — так засеяли его глаза, обращенные к потолку в момент наивысшего наслаждения.
Он прижался ко мне и не отпускал, словно все еще не мог насытиться пережитыми эмоциями. Обнимал, целовал… пока вдруг не посмотрел мне пристально прямо в глаза…
Мне сложно сказать, что он увидел там, ведь я изнемогала от наслаждения и нежности, истекая своей влагой и его семенем, желая подобного еще…
Но Банагор вдруг отстранился, жестко столкнув меня с себя на подушки. Лицо его вновь стало бесстрастным, а взгляд злым и тяжелым.
— Уходи. — Сказал он и спешно направился к зеркалу, чтобы провести по нему пальцем и прошептать заклинание. — И забери этот мусор. — Добавил он, пнув остатки моего прекрасного синего платья, по пути к столику с вином в золотом кувшине, стоявшим недалеко от камина.
С тяжелым комом боли и обиды я соскользнула с ложа и бросилась собирать изодранный синий атлас. Его смена настроения уязвила меня, но вернула с небес на землю. Я — шлюха, которую он купил себе на ночь, можно ли было ожидать другого отношения?
И все же я вновь попалась в эту ловушку нежности. Вот же дура! За его прикосновения, за то, как он дарил мне наслаждение, взяв меня второй раз, я уже готова была простить ему и синяки на шее и бедрах, и испорченный драгоценный подарок. А ведь дело в том, что пусть и на миг, все показалось мне таким настоящим, словно он делал это любя.
Должно быть беда моя именно в этом — меня никто в жизни по-настоящему не любил, и я искала тень этого чувства везде, где возможно. Цепляясь за мимолетные ощущения так, будто они готовы были подарить мне что-то настоящее…
Он стоял ко мне спиной, наблюдая, как язычки пламени, совсем уже опустившиеся к прогоревшим углям, бросали блики на чуть закопченный розовый мрамор. Меня для него в этой комнате уже не существовало, и я со слезами досады и злости на себя саму, подобрав остатки королевского подарка, почти вбежала в распахнутое передо мной ледяное чрево зеркала Эвандоэле.
В мансардное окно моей опочивальни глядело вечернее солнце… ведь до чего же странно течет время, когда путешествуешь сквозь пространство!
Я бросила обрывки платья, что держала в руках и кинулась к постели, чтобы позволить себе сбросить, выплакать горечь, впрыснутую этим змеем в мои тонкие вены, но вынуждена была остановиться, стыдливо прикрыв наготу руками.
В кресле напротив моего ложа с недовольным видом восседала мадам Кардамон, по обе стороны от нее, зацепив большие пальцы за пояса с маленькими черными дубинками стояли наши охранники — мой позабывший все былое ухажер Габдал и седой, морщинистый но все такой же устрашающе крупный Бэроз — охранник, который служил здесь столько, сколько я себя помнила.
Женщина неторопливо поставила фарфоровую кофейную чашечку обратно на поднос возле себя и посмотрела на меня так, словно ждала как минимум признания в чьем-то убийстве…
— А вот и Лобелия, цветочек мой. — Сказала она совсем не ласково, как делала это обычно, даже в минуты гнева. — Ну, что же ты. Прикрой свою наготу хоть чем-то, а то я не смогу остановить этих мужчин, даже если пожелаю. А мы же не хотим, чтобы твое драгоценное тело досталось кому-то бесплатно…
Глава 11. Разбиваюсь вдребезги
"Бесплатно?!" — возопила я, едва вникнув в смысл ее слов.
Гневный румянец залил мое лицо, и я порывисто сдернула покрывало с кровати, обмоталась им на манер платья с открытым верхом. Взгляды охранников до того жадно шарившие по моему волнующему телу скользнули в стороны — к их досаде представление было слишком быстро окончено.
От душивших меня слез не осталось и следа — бесплатно?! Да что эта старая шлюха себе позволяет! Я сполна отработала на нее и с того момента, как Банагор велел мне катиться к демонам из его драконьей пещеры, я уже была свободна как ветер. От нее, от этого прогнившего борделя — печальной участи моей матери, от похотливых взглядов охранников и вообще всего, что было мне столь противно!
Нет, это место никогда не было мне домом. Я была здесь заложницей с тех самых пор, как моя глупая родительница взяла с мадам Кардамон слово заботиться о нас с сестрами и отписала ей все имущество… уж лучше бы мы попали в сиротский дом! Глядишь, хоть кого-то бы удочерила приличная семья.
— Пусть ваши громилы выйдут немедленно! Я свободная женщина с этого момента и до тех пор, пока старость и смерть не обглодают мое, как вы заметили, "драгоценное тело"!
— Вы только посмотрите на нее! — Рассмеялась женщина, тыча в меня холеным пальчиком. — Как хорошо ты играешь праведный гнев, моя дорогая, никак научилась у достопочтенного дракона? Что, нынче навыки передаются через семя господ? — Я растерялась от того, с каким жаром она кинулась на меня в ответ… что же случилось? Что изменилось пока меня не было? — Нет, все наверно твоя дурная кровь! Кто же был твоим папочкой, дрянь? Мне вот видится, что ты с сестрами все из одной дурной мошонки, от этого вора и убийцы, Ангельда Черного! Держите чертовку! — скомандовала она своим амбалам, а они только и рады были схватить меня за тонкие белые руки и подвести к мадам, словно и не замечая покинувшего мое тело покрывала.
— Я тебе покажу, "свободная женщина", дрянь! Это ведь ты все устроила, как пить дать ты! Твоим шлюхам-сестрам и в голову бы такое не пришло из вас троих только ты, уродина, ума от матери получила! — Все распалялась мадам Кардамон, снимая со своего пояса широкий кожаный ремень. — Держи ее, Габдал, да так чтобы и не дернулась!
