Остров "Д". Неон (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (библиотека книг txt) 📗

— Он спит или без сознания? — тихо спросила я, сжимая шарф еще сильнее и чувствуя, как потеют ладони и холодеют кончики пальцев.

— Он сейчас под действием транквилизаторов. Головные боли мучают. А утром вы сможете поговорить с ним. Правда до этого вам лучше пообщаться с нашим психиатром. Он будет здесь после десяти утра. Случай не простой, как он сказал вчера.

Я подошла к кровати Кирилла и чувствовала, как начало драть в груди от бешеной и такой непонятной радости видеть его снова. Пусть вот так, пусть в больнице. Как же я истосковалась по нему, по этому подлецу. До дрожи, до какого-то идиотского изнеможения. Так можно скучать только по родным людям. До отупляющего, отчаянного чувства, когда отходит онемение после обморожения и вы снова можете двигать пальцами рук и ног. Я испытывала примерно тоже самое глядя на Кирилла. Коснулась кончиками пальцев его колючей щеки и тут же отняла руку потому что он тяжело вздохнул и повернул голову вбок, а у меня сжалось сердце от вида кровоподтеков на его левой щеке и наложенных швов у виска. Опустила взгляд на его руку, лежащую поверх одеяла и вздрогнула — на безымянном пальце обручальное кольцо. Он что до сих пор его не снял? Невольно тронула свое и судорожно сглотнула комок слез, застрявший в горле.

— Вы мне ответите на несколько вопросов, если вас не затруднит? Я заполню его карточку, как положено. У вас есть при себе паспорт?

— Да, конечно.

Прежде, чем я зашла снова в кабинет к врачу я нашла Славика. Он курил на улице. Нервно курил. Я видела, как он сбрасывает пепел каждую секунду и резко выдыхает дым.

— Ну что? Поехали? — бросил он, едва завидев меня, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на часы.

— Нет, ты поезжай, а я останусь. Это он, Слав. Это Кирилл.

— И что теперь? Что значит остаешься? Позвони его матери пусть она к нему едет. Ты не обязана тут оставаться.

От злости у него выпала сигарета и он закурил новую.

— Слав, на него кто-то напал и избил. Его вообще убить пытались и обокрали до копейки. Как я его тут оставлю?

— Глупости. Только не говори мне, что это жалость и чувство долга! Ты не должна!

Это и не было жалостью. Я просто не могла отсюда уехать.

— Верно. Не должна. Я хочу остаться. Ты чувствуешь разницу?

— Чувствую! Все чувствую. Еще когда ехали сюда чувствовал. Тряпка ты. Просто тряпка. Шанс вернуть его увидела? Думаешь он оценит, что ты у его постельки сидела бросит свою шлюшку и к тебе вернётся котлеты с борщами есть?

— Езжай дома, Славик. Спасибо, что привез.

Я развернулась, чтобы уйти, но он резко схватил меня за локоть и дернул к себе.

— Я наизнанку выворачиваюсь, чтоб у нас все хорошо было. Поехали домой. Пусть кто-то другой этим занимается. Ты ему ничего не должна.

Его заклинило на этом дурацком слове «должна», он его повторял снова и снова. То ли себя убеждая, что это и есть причина моего решения, или меня.

— А ты не выворачивайся, Шевцов, так легче будет. Притом всем. Потом об этом поговорим. Я никуда не поеду. Он отец моих дочерей и я обязана ему помочь. А ты…ты между прочим был его другом.

— Был! Вот именно был! — медленно разжал пальцы, отпуская меня, и накинул на голову капюшон пуховика.

— А он когда-то ради тебя машину в мороз ночью гнал, когда твоя сломалась, чтоб в аэропорт отвезти потому что у тебя дочь родилась. Он тебя прикрывал, когда ты накосячил с налоговой. С ментовки вытаскивал, когда ты человека сбил и отмазаться помогал, выплачивал за тебя отступные, ты тогда все деньги в бизнес вложил. От наездов тебя прикрывал, когда ты свой первый супермаркет открыл. Хорошее быстро забывается, да, Слав?

— Слишком много плохого потом было, Женя. Слишком! Иногда есть вещи, которые тяжело забыть и простить. Ясно?! Все, я поехал. Хочешь сиди тут горшки ему меняй с пеленками.

Я даже не обернулась, когда он завел машину и уехал. Поправила растрепанные ветром волосы и вернулась в кабинет к врачу. Пока он записывал все данные Кирилла, я думала о том, что в чем-то Славик прав. Далеко не все можно простить и забыть, но бросить человека вот так в чужом городе. И не просто человека, а человека, с которым прожила под одной крышей двадцать лет.

Врач задавал вопросы о том, чем Кирилл болел нет ли у него хронических заболеваний, операций, перенесенных травм головы. Ничего подобного не было, и я уверенно отвечала на все вопросы доктора. Как же странно я о нем так много знаю, даже больше, чем о себе. Никогда бы не подумала, что я помню, чем он болел в детстве и какая у него группа крови. Когда перешли к графе о детях брови доктора взметнулись вверх.

— Трое детей от общего брака и старшей дочке шестнадцать?

— Верно. Да, у нас трое дочерей.

— В жизни бы не сказал. Вы очень молодо выглядите.

— Спасибо. Я рано вышла замуж.

— Конечно самых лучших женщин надо хватать со школьной скамьи и воспитывать для себя. Ладно двое…но трое и старшей шестнадцать.

Я вяло улыбнулась его комплименту и решила, что скорей всего просто хочет подбодрить. У меня, вероятно, ужасно подавленный и изможденный вид. Этот день был не самым лучшим в моей жизни я напилась вина и рыдала, как идиотка с самого утра. Наверное, у меня опухшие глаза и до сих пор красный, как у алкоголички, нос.

— Вы говорите не было операций, а мы видели под левой лопаткой большой шрам. Похоже, как от ножевого ранения.

— Муж говорил, что как-то попал в переделку с поножовщиной.

На самом деле это были мои догадки Кирилл ничего мне не говорил о шраме. Сказал, что это нечто такое, о чем он не хочет говорить ни с кем. Может быть когда-нибудь он мне расскажет, но «когда-нибудь» так и не наступило.

— Понятно. Вам бы его в городе обследовать, МРТ сделать. У нас тут оборудование не ахти. Даже нейрохирургов хороших нет.

— А когда его можно увезти с больницы?

— В принципе он может передвигаться самостоятельно, его состояние удовлетворительное, если не брать в расчёт амнезию. От головных болей я выпишу лекарство и будете наблюдаться уже у себя. Я думаю пока все. Если возникнут еще вопросы я спрошу у вас завтра. Сегодня голова не работает. Адский денек.

Он усмехнулся и протер виски.

— У вас здесь можно где-то переночевать?

— Это запрещено. Но я войду в ваше положение и позволю вам остаться до утра в ординаторской.

Я достала из сумочки несколько сотен и сунула под журнал. Врач сделал вид, что ничего не заметил, а я написала дочке смску, что с отцом все в порядке и что утром я ее наберу. Они могут не идти завтра в школу. Пусть присмотрит за сестрами. Светлане Владимировне позвоню утром, не стоит ее будить ночью. Попрошу, чтоб приехала к ним и посидела до моего возвращения.

В ординаторской я так и не смогла уснуть, всю ночь вертелась на железной кровати с ужасно скрипящими пружинами и на рассвете задремала. Меня разбудила медсестра, сказала, что скоро обход и мне лучше уйти, а то у Антона Валерьевича будут неприятности.

Теперь я стояла в туалете, ополаскивая лицо ледяной водой и с ужасом думая о встрече с Кириллом. Достала маленькую расческу из сумочки и расчесала густые, непослушные волосы, заколола в хвост. Провела пальцами под глазами, проклиная синяки и две тоненькие морщинки. Покусала бледные губы и пощипала щеки, чтобы не выглядеть такой изможденной и белой, как стена. Вышла на улицу, поглядывая на часы — только семь утра и подставила лицо теплым лучам сентябрьского солнца.

— Пирожки! Горячие пирожки! Чай! Кофе! — послышался зычный старческий голос, и я увидела женщину в пестром платке, темном потрепанном пальто с лотком на колесах.

— Дайте мне, пожалуйста два пирожка с капустой и…три с картошкой, а еще если есть с рисом и яйцом, и кофе, пожалуйста.

Кирилл любил именно с картошкой и с рисом. Я завернула горячие пирожки в пакет и села на лавочку. Поддела носком сапога несколько бронзовых листьев, и они с шуршанием опустились на потрескавшийся асфальт.

— Не возражаете?

От неожиданности я чуть не поперхнулась горячим кофе. Возле скамейки стоял мой муж и внимательно меня разглядывал, засунув руки в карманы расстегнутой куртки. Ему уже сняли повязку с головы и теперь его волосы торчали в разные стороны.