Немертвый в саду добра и зла (ЛП) - Харрисон Ким (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Жуткое чувство слегка прошлось по ней, и Айви вздрогнула, ее сандалии оставляли следы в уличном песке. Это не делало ее похожей на Спящую Красавицу, что было незаконно, как ей чопорно сказали, но с одеждой, волосами и осанкой, так будет достаточно близко.
Она прищурилась от яркого света, когда вышла на тротуар и направилась к автобусной остановке. Магия ведьм была чертовски сильным дерьмом, и она задумалась, никто не занимался реализацией этого потенциала, и никто не переживал, видя, что ведьмы не пытаются управлять ни кем, кроме себя, спокойно занимаются своими делами, смешиваясь с человечеством.
Автобус притормозил, когда она подошла к остановке, поскольку она точно рассчитала время, она была третьей на вход, получила билет прежде, чем найти место и положить сумку на сидение рядом с собой, чтобы никто не сел около нее. У нее была проездная карточка, но использование билета добавит ей анонимности.
Толкаясь, она наблюдала, как город за окном менялся, профессиональные здания уступали место высоким тонким домам с дворами грязи размером с Бьюик. Ее сжатая челюсть расслабилась, когда дворы стали более хорошими и окрашенными свежей краской, более новыми, когда нумерация домов увеличилась. К тому времени, когда она достигла квартала Арта, проржавевшие, помятые машины сменились последними моделями дорогих автомобилей. Она наблюдала, как появляется дом Арта, ожидая еще два дома прежде, чем показать водителю, что она хочет выйти. Это не была отмеченная остановка, но он остановился, позволяя сердитым людям по пути на их работы обходить его, когда она мягко сказала «Спасибо» и вышла.
Она шла по улице, прежде чем дверь закрылась позади нее. Свободно размахивая руками, она сильно цокала каблуками, чтобы привлечь к себе внимание. Воодушевляясь, она уменьшила свой темп, чтобы приспособиться под ее уменьшенный вид. Цоканье было неестественным, и она опустила голову, как будто не желая быть замеченной, когда она слышала, что автомобили начали движение.
У дома Арта она заколебалась, делая вид, что проверяет адрес. Дом оказался меньше, чем она ожидала, хотя и ухоженный. Ее родители построили скромный особняк от денег с железной дороги, заработанных ее прадедом. Тщательно продуманные подземные квартиры были добавлены после того, как ее прабабушка привлекла внимание Пискари. У Арта не могло быть такой большой спальни; площадь двухэтажного дома была всего лишь пятьдесят на тридцать.
Прижимая к себе сумку, она поднялась по лестнице серией чопорных шагов. Тридцать лет назад дом был невысокого класса, и было очевидно, почему Арт нуждался в деньгах. Его процентного дохода, когда он умер, было достаточно, чтобы держать его в невысоком классе... в семидесятые. Инфляция опускала его по социально-экономической лестнице. Ему было нужно что-то, чтобы подняться, прежде чем он соскользнет в бедность за следующую сотню лет.
На двери была записка. Ухмыляясь, она сорвала ее и позволила ей упасть на кусты, чтобы ее нашла команда судебной экспертизы.
- Я опоздала? - пробормотала она, задаваясь вопросом, а вдруг он бездельничал где-то в передней части дома. Ее голос звучал высоко, когда она прокричала, - Арт, я принесла вино. Можно войти?
Ответа не последовало, таким образом, она открыла дверь и вошла в скромную гостиную. Занавески были открыты, и свет шел на нее. Она прошла в безупречную кухню с сухой раковиной. Снова были кожаные занавески скрытые позади легкой белой ткани, чтобы замаскировать их. Кожаные занавески не могли защитить немертвого вампира от солнца, но закладывание окон было против городских постановлений. Другая записка на внутренней двери приглашала ее вниз.
Она скривилась и начала хотеть, чтобы она устроила это ночью, таким образом, ей бы не пришлось играть в эту отвратительную игру. Сминая записку, она уронила ее на выцветший линолеум, сняла заколдованный серебряный амулет, дрожа, когда что-то потянуло ее ауру. Ее волосы потеряли свой золотистый оттенок, и она повесила амулет на ручка, таким образом, Кистен будет знать, где она была.
Постучав, она открыла дверь, чтобы найти нисходящую вниз лестницу и музыку. Она хотела быть раздраженной, но Арт провел свое исследование, и это был полуночный джаз, который ей нравился. Участок кремового ковра встретил ее, светясь под мягким светом ламп. Сжимая сумку, она позвала, - Арт?
- Закрой дверь, - прорычал он откуда-то. - Солнце встало.
Айви сделала три шага вниз и закрыла дверь, отмечая, что дверь была такой же толстой как деревянный гроб и укрепленной сталью с металлической перекладиной для запора. На стене были часы, наряду со страницами альманаха, календарем и зеркалом. У ее матери было что-то подобное.
Айви снова хотела унизить его, но это выглядело профессиональным и деловым. Никаких картин закатов или кладбищ. Единственная пометка на календаре была о ней - «встреча с Айви». Никаких восклицательных знаков, никаких сердечек, никаких других пометок. Слава Богу.
Она коснулась своего кармана, там где лежал амулет сна, и посмотрела вниз на вырез, где было липовое зелье. Ее раздражало, что она доверилась магии ведьм. Ей это не нравилось. Она ее не понимала. Она понятия не имела, как магия ведьм была настолько универсальной и намного менее сильной. У них был прекрасный маленький секрет, и они защищали его так же, как вампиры защищали свои сильные стороны: при необходимости действуя в открытую и скованные рамками закона, которые ничего не значили в трудную минуту.
Сандалии громко стучали на деревянных ступенях, когда она спускалась, наблюдая, как тень Арта приближается к площадке. Вторгся слабый запах отбеливателя, становясь более сильным, когда она дошла до пола. Она сохраняла лицо безразличным, когда нашла его, довольным, он все еще был одет в свою обычную рабочую одежду. Если бы он был как Хью Хефнер и держал стакана водки, то она бы закричала.
Игнорируя то, что он наблюдал за ней, она осмотрела его подземные апартаменты. Они были шикарными и удобными с низкими потолками. Это был старый дом, и у города были строгие рекомендации о том, сколько земли можно было вытащить из-под своего жилья. Они находились в том, что было, очевидно, гостиной, обшитый деревянными панелями коридор, вероятно, вел к традиционной спальне. Ее взгляд остановился на зажженном газовом камине, и она чувствовала, что ее брови поднялись.
- Он сушит воздух, - сказал Арт. - Ты же не думаешь, что я собираюсь ухаживать за тобой, не так ли?
С облегчением, она опустила сумку на диван. Положив руку на бедро, она откинула волосы, радуясь, что вернула их к обычному черному цвету.
- Арт, я здесь с одной целью, и после того, как я закончу, я моюсь и уезжаю. Романтика испортит весь мой образ, так почему бы нам не покончить с этим?
Глаза Арта сверкнули черным.
- Хорошо.
Это было быстро. Он двинулся, протягивая руку и дергая ее к себе. Инстинкт дал ей поставить руку между ними, когда он прижал ее к груди. Ее пульс участился, и она смотрела, когда он заколебался, ее голый страх вызвал в нем отклик. Это был для него наркотик, и она знала, что он сделал паузу, чтобы продлить ощущение. Она проклинала себя, когда ее собственная жажда крови поднялась, опрометчивая и неостанавливаемая. Она не хотела этого. Она могла сказать «нет». Ее желание было сильнее, чем ее инстинкты.
Но ее челюсть напряглась, и он улыбнулся, чтобы показать зубы, когда она почувствовала, что ее глаза расширили против воли. Открыв рот, она выдохнула в него. Дикое желание вызвать ее жажду в нем вибрировало по каждому нерву. Миа была неправа. Здесь не могло быть никакой любви, никакой нежности. И когда Арт вынудил ее оказаться ближе и мягко провел зубами по ее шее, она оказалась напряженной от нетерпения, как раз когда она попыталась взять его под контроль.
« Концентрация, Айви », - подумала она, ее пульс ускорился от противоречивых чувств. Она должна была здесь уложить его в гроб, а не он ее.
Он знал, что она не скажет ему «да», пока он не подведет ее к краю, где жажда крови сделает выбор. И как раз когда она думала сказать «нет», она схватилась за его плечо, балансируя, когда он провел рукой вниз по ее бедру и перешел ко внутренней части ее бедер, ища. Он издал грохочущий рык, посылая волну дрожи через нее. Его руки стали притяжательными, требовательными. И она заставила подняться свою волю, даже тогда, когда ненависть к самой себе наполнила ее.
