Волчья ночь (СИ) - Кандера Кристина (читать книги полные .txt) 📗
И выиграть в результате.
А ноги несли вперед. Все быстрее и быстрее. И кровь в жилах вскипела, в висках вдруг застучало, а сердце так и вовсе забилось часто-часто… И силы уже почти закончились… А тот кто догонял, отставать не собирался. Наоборот, все громче и громче скрипел снег под чьими-то тяжелыми шагами, чужое дыхание, хриплое, отрывистое, раздавалось совсем близко.
И Эбби решилась. Когда, если не сейчас?
Вздохнула глубоко, собираясь с силами. Кулаки даже сжала, точно бы это могло ей хоть как-то помочь. Обернулась она резко. Длинные волосы, распущенные вдоль спины взметнулись веером, очертили полукруг и больно хлестнули по лицу, заставляя зажмуриться. На миг всего. Но этого мгновения хватило для того, чтобы Эбби оступилась…
Она ухнула в пустоту внезапно. Вот только что стояла на снегу, ежась от мороза, который вдруг начал крепчать и уже совершенно не ласково кусал обнаженную кожу и ноги босые обжигал холодом… А потом вдруг темнота вокруг. И падение… длинное… бесконечное… непрекращающееся…
Эбби распахнула глаза. Сердце колотилось точно ненормальное, так и норовило выскочить из груди. Дыхание было тяжелым и прерывистым. Тело горела, точно в лихорадке, а внутри по венам расползался жар… Она лежала на спине. Вокруг было темно, но Эбби точно знала, что в темноте этой она не одна. Есть кто-то рядом с ней. Она слышала хриплое горячее дыхание, но как это ни странно, страха не испытывала.
Ею овладело предвкушение. Она проиграла и ждала своего наказания. Жаждала его.
Чужое дыхание обжигало кожу… и пошевелиться не было никакой возможности, точно держали ее путы невидимые и неощутимые, но крепкие настолько, что никак не разорвать.
Вздохнула. Зажмурилась и головой помотала, отгоняя от себя наваждение.
Эбби улыбнулась непроизвольно и едва крик сдержала, когда тьма вокруг нее стала рассеиваться. Только странно как-то… клочьями расползалась она в стороны… рваными, точно сгустки грязного тумана… оставляя после себя только темные лиловые сумерки. И вот вроде и не темно вокруг, а все одно рассмотреть хоть что-то на расстоянии вытянутой руки не получается, размываются грани, все предметы меняют свои очертания так, что и не поймешь, где и что…
А еще Эбби почувствовала, что не одна она в этой темноте. Кто-то рядом. Дыхание, легкое, точно прикосновение крыльев бабочки, щекочет кожу, рождая томление в груди…
И кровь вновь вскипает. В висках стучит пульс, а сердце точно собирается выскочить из груди. Жар. Он рождается где-то внутри. Маленький такой упругий комочек, что с каждым мигом становится все больше и больше, захватывает собой все ее существо, заставляя стонать и выгибаться, впиваться пальцами в прохладный шелк простыней… молить…
Об освобождении…
И тело плавится от нарастающего желания. Сил сдерживаться нет. Внутри все горит огнем и пламя это желает вырваться наружу, а кожа становится настолько чувствительной, что прикосновение прохладных простыней не облегчает страдания, а вызывает раздражение. И хочется податься вперед, прижаться всем телом, раствориться в желании…
И стон… тихий, наполненный чувством слетает с губ…
Эбби проснулась на своей постели. Распахнула глаза и сдавленно вскрикнула. Ей показалось. Всего на миг. На самую мельчайшую частицу времени, Эбби показалось, что рядом кто-то есть. Она не рассмотрела ни лица, ни даже очертаний чужого тела. Лишь только глаза…
А потом все исчезло, и над Эбби был только балдахин. Тот самый, что жутко не нравился и который она все заменить не могла. Сквозь тонкую щель между шторами пробивался слабый лунный свет, рядом мирно сопел Питер… Все было спокойно. Тихо. Даже половицы и те не поскрипывали, как то бывает в домах, не шумел ветер за стенами дома. Барглин спал.
Это все сон. Точно сон. И сейчас вот она проснулась. Спальня ее, та, что не нравится жутко, да желания менять обстановку нет, балдахин над кроватью знакомый и камин напротив. А в окно светит луна. Не круглая, нет. Совсем тонкий серп, еще даже до половины не добрался. А рядом, всего-то на расстоянии вытянутой руки, спит Питер…
Питер…
Эбби вздохнула. Потерла пальцами виски, стараясь отогнать странный сон подальше. Повернулась, чтобы посмотреть на Питера. Супруг спал, и сон его был крепок и спокоен.
Эбби улыбнулась. Вчерашний вечер выдался на удивление тихим. Домашним. Питер, как и обещал, вернулся домой до обеда еще. А вечер они провели вместе, разговаривали, смеялись, занимались любовью. И Питер был таким милым, родным, как в первые месяцы их супружества, до того, как в первый раз проснулась темная похотливая сущность Эбби.
Молодая женщина вздохнула и поднялась с постели. Осторожно, стараясь не шуметь, подошла к окну и отодвинула в сторону занавеску. Выглянула во двор.
Лунного света было мало, по ночам фонари в Барглине не зажигали, но от снега было светло. Эбби прижалась лбом к холодному стеклу и зажмурилась.
Это она во всем виновата. Сама разрушила их с Питером счастье. И правильно супруг ее во всем обвиняет, правильно. Другой на месте Питера уже давно бы ее отослал куда. В монастырь, а то и вовсе на развод бы подал и заклеймил неверную жену перед всем светом.
Эбби вздохнула. Длинно, рвано. В глазах вдруг защипало, а грудь сдавило, но не от страсти или желания — от обиды и сдерживаемых рыданий.
Она одна во всем виновата. Не смогла справиться, не удержалась и в результате их с Питером счастье оказалось под угрозой, и человек погиб… И пусть благородства в нем не было ни на грош, все ж таки смерть — это слишком большая плата за прелюбодеяние.
И странное дело, Эбби никак не могла вспомнить лицо этого мужчины. Каждый раз, когда она пыталась воскресить его в памяти, он представлялся ей этаким серым размытым пятном, неясным очертанием. Странно? Быть может, но поделать с этим она ничего не могла.
Помнила лишь имя.
— Роберт Экроз, — выдохнула Эбби.
Он был молод. И красив. Высок, строен и одевался всегда со вкусом. Манеры, поведение, речь — все выдавало в нем благородного джентльмена, вращающегося в высшем свете. И пусть никто не мог сказать, откуда он взялся в столице, принимали мистера Экроза с радостью. Холостяк, по слухам, богат, обходителен и учтив. Нравился дамам, умел найти общий язык с мужчинами.
В другое время, Эбби ни за что не обратила бы на него внимание. И вовсе не потому, что он был ей неинтересен. Просто… просто у нее был Питер. И она клялась себе и ему, что постарается. Что не будет больше поддаваться пагубной страсти, что усмирит свою сущность.
Но не вышло…
Проклятая натура проснулась в очередной раз. Внутренний жар не давал покоя. Тело требовало ласки, кровь кипела в жилах, разливаясь горячей лавой по венам. Питер был в отъезде. А Роберт… он вдруг оказался рядом. Такой внимательный, учтивый, предупредительный во всем. Цветы дарил, даже пытался читать стихи. Вот Питер никогда не читал Эбби стихи. Считал это делом глупым и необязательным. А этот… не боялся выглядеть глупо.
Красиво говорил о своих чувствах. Стихи опять же…
И не то чтобы Эбби очень уж пришлись по душе эти вирши. Вовсе нет. Она и не слушала их даже. Зачем? Слова — это все глупость.
Но жар, что сжигал ее изнутри становился все сильнее. И сил терпеть и сопротивляться темной стороне своей натуры оставалось все меньше и меньше.
Она сдалась. Одна ночь. И ведь сейчас даже вспомнить нечего. Роберт Экроз оказался не тем. Он тоже не смог утолить голод, который толкал Эбби на безумства. Он тоже был… не тем…
Но этой ночи хватило, чтобы жизнь Эбби оказалась разрушена. И жизнь Питера.
Роберт Экроз оказался проходимцем, который зарабатывал себе на жизнь шантажом. Он соблазнял замужних дам, а затем использовал свидетельства их неверности, для того, чтобы требовать денег. Об этом ей потом рассказал Питер, который, вернувшись из своей поездки и узнавший о том, что произошло за время его отсутствия, начал наводить справки. Узнать о том, что из себя представляет любовник жены было не так-то и сложно. Роберт наследил почти по всей стране. Много женщин пострадало по его вине, столько браков оказалось разрушено, жизней испоганено. А представлялся же вполне себе приличным молодым человеком.
