Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия (онлайн книга без .TXT) 📗
— Какая разница, лишь бы ноги раздвигала. Согласны, ниат Эльдор?
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — обсуждение двуликой в доме приора продолжается. Альке стало горько и обидно.
— Совершенно верно, — кивнул Эльдор, и холодно продолжил, — но не стоит забывать, что первая обязанность приора — наставлять жителей округа на путь истинный. Надзор не просто так Святой.
— Да ладно вам, приор. Прям все у вас святые праведники, и никто ни разу под юбку не лазил, — от смеха полицмейстер хрюкнул.
Алька подошла к столу со стороны его сына и, чуть склонившись, занялась расстановкой вазочек. Поймала на себе темный взгляд приора. Колючий и тревожный. То, куда свернул разговор, явно ему не нравилось, но он играл роль радушного хозяина и потому просто сидел и поддерживал беседу.
— Так, может, одолжите вашу птичку?
Алька похолодела, когда взгляд полицмейстера прошелся по ней, по-хозяйски ощупывая. По шее, по груди, и ниже.
— Насколько мне известно, вы уважаемый женатый человек, — Эльдор усмехнулся и взял столовые приборы, — зачем вам это?
Полицмейстер хмыкнул.
— За тем же, зачем и вам, уважаемый приор Святого Надзора. Должность, знаете ли, волнительная. Иногда хочется расслабиться.
Эльдор приподнял бровь, и во взгляде темных глаз появилось нечто новое, непонятное, но обжигающее, словно вулканическая лава.
— Я не привык делиться собственностью, — тяжело сказал он, — и не повторяю былых ошибок.
В это мгновение Алька, которая собирала со стола грязные тарелки, ощутила чужую, липкую и холодную ладонь под коленкой. Она даже не поверила собственным ощущениям — ну невозможно же, чтобы вот так, в присутствие хозяина дома, к ней запросто лезли под юбку?
Но именно так все и было. И судя по тому, что толстые руки полицмейстера лежали на столе, путешествие вверх по бедру продолжила рука его отпрыска. Алька дернулась было, но тут же заслужила неодобрительный взгляд хозяина. Да, нужно было… собрать тарелки, смятые салфетки… А мужские пальцы неспешно продолжили путь вверх, дошли до середины бедра и…
Перед глазами у Альки потемнело.
Вот были бы живы родители, никогда, ничего подобного не произошло бы.
И даже когда они жили с Тибериком, она приняла все меры, чтобы тоже… ничего такого. Потому что грязно, мерзко и противно. Ощущать себя даже не животным, просто вещью, которой хотят попользоваться, а потом выбросить, как вот эти мятые салфетки.
Когда жесткие пальцы сжали ее ягодицу, Альке вдруг стало совершенно все равно, что будет с ней дальше. Она резко повернулась и, глядя в усыпанную веснушками отвратительную рожу, обрушила на голову гостю все, что собрала на поднос.
Звон бьющейся посуды. Перекошенное лицо рыжего подонка. Время остановилось.
Ее окутала тишина, такая пронзительная, что было слышно, как попрыгала по полу серебряная ложечка. Алька зажмурилась в ожидании боли. Вот, сейчас Эльдор активирует ошейник, сейчас…
Прогрохотал отодвигаемый стул.
А в следующее мгновение Альку словно подхватило темным вихрем, потащило куда-то вон из гостиной. Этот вихрь пах немножко спиртным, немножко кофе, деревом и старинными книгами. Она покорно повисла в железных руках приора. Пусть делает, что хочет. Все равно уже, давно все равно. Мимо смазанным пятном мелькнули стены коридора, с грохотом отворилась дверь, и Альку, словно тряпичную куклу, швырнули на пол. Она лишь успела сжаться в комок и закрыть руками голову, потому что понимала — вот сейчас ее будут бить. Сильно и безжалостно. Но страха не было, ни капельки. Может, если прибьет, так будет даже лучше? Тиберик поплачет и забудет ее. А приор мальчика не бросит.
— Посиди тут, — прорычал Эльдор.
Следом прогрохотала дверь, и несколько раз провернулся ключ в замке. Ушел. И даже бить не стал. Алька медленно убрала руки от головы и осмотрелась. Выходит, он ее запер в собственном кабинете.
За окном стемнело. Потом где-то внизу часы пробили десять. Алька сидела на полу, облокотившись спиной о стену и подтянув к груди колени. В голове бестолково крутились мысли — о том, что наверняка после этого приор накажет и снова станет относиться плохо. О том, что наверняка приору потребуется все его влияние, чтобы успокоить полицмейстера. Наконец, о том, что она могла бы и потерпеть. Кто она такая? Не человек. Выкупленная в рабство на пять лет двуликая. Двуликих много в городских борделях, им попросту больше некуда идти. Имущество отобрали, на работу, даже в мануфактуры, не берут. Если берут, то только мужчин… А тут, подумаешь, всего-то за задницу ухватили, а она и рада посуду бить. Сервиз, между прочим, недешевый был.
Альку передернуло. Нет, все это неправильные мысли. Она выросла в хорошей семье, и не позволит… вот так с собой обходиться. Словно она какая-нибудь шлюха. Воспитание, благородство — оно ведь не зависит от того, есть печать надзора или нет. Все это внутри, и никому не отнять.
Но когда в замке снова провернулся ключ, она невольно сжалась. Чувствуя, как по шее стекает капля холодного пота, сидела и смотрела, как в кабинет нетвердой походкой заходит приор Эльдор. Был он мрачнее тучи.
Остановившись в двух шагах от сидящей на полу Альки, перекатываясь с носка на пятку, он спросил негромко:
— Ну и что это было, фье Ритц? Что, Алайна? Чем тебе не угодил сынок нашего полицмейстера?
Ей стало стыдно. Хотя — по-хорошему — стыдиться должна была вовсе не она.
— Он… мне под юбку лез, — выдавила Алька и опустила взгляд. Щеки стремительно налились жаром.
— Под юбку лез, — эхом повторил Эльдор. Говорил он негромко, но лучше бы кричал. От тихого, хриплого голоса становилось жутко.
— Ниат полицмейстер долго меня убеждал, чтобы я тебя им отдал… на недельку. Чтобы внушить, как следует вести себя двуликой.
Алька поперхнулась воздухом. Ну, вот и все. Воображение живо нарисовало картину того, что ее могло ждать в доме полицмейстера. Сама Алька опыта с мужчинами не имела, но примерно знала, чего ожидать. Руки похолодели и резко затошнило.
— Вы… согласились? — выдохнула она.
Эльдор провел пальцами по волосам.
— Разумеется, нет. С чего бы я должен делиться своей собственностью. Но ты-то… ты хоть понимаешь, что все это могло для тебя печально закончиться? А если бы я согласился? Папаша и сынок те еще отморозки. Когда-нибудь была с двумя мужиками сразу, м? С теми, кто намеренно хочет причинять только боль?
Алька попросту закрыла лицо ладонями и замотала головой. Она и с одним-то никогда не была…
— Наказывать будете? — спросила тихо.
— Молодая, дурная, горячая, — пробормотал приор, — мне еще и оберегать тебя все эти пять лет… от твоей же дурости.
— Я никому не позволю так себя вести… со мной, — прошептала она, — никому.
— Да что ты говоришь?
Он шагнул к ней и легонько, как перышко, вздернул в воздух. И, не чувствуя под ногами пола, Алька вдруг поняла, что приор изрядно пьян, что просто стоит и держит ее на весу под мышки, и что совершенно внезапно ее лицо оказалось так близко к его, что видно каждый шрамик, каждую морщинку. И боль во взгляде. И неожиданно длинные черные ресницы.
— Я хочу, чтоб ты понимала, — произнес он, а Алька тонула в черных омутах его сумасшедших глаз, — твоя жизнь ничего не значит, Алайна Ритц. И единственный способ не умереть — быть незаметной, быть тихой… не чудить, опрокидывая на моих гостей посуду.
И так же резко поставил на ноги. Алька пошатнулась, он придержал ее за плечи, но потом резко отдернул руки и рефлекторно вытер их о вышитую жилетку. А ей захотелось пойти и удавиться сию секунду. Память о том, как она была красивой девушкой из хорошей семьи, все еще жила. Интересно, а как бы вел себя ниат Эльдор, встреться они до того, как лицо обезобразила печать Надзора? Небось, руку бы сам подавал, чтобы помочь выйти из экипажа.
— Иди к себе, — процедил Эльдор, испепеляя ее взглядом, — и лучше бы тебе не показываться ближайшие дни мне на глаза. Поняла?
