Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
То, что всё вышеперечисленное вовсе не предполагало ни свободы, ни личного счастья, было уже следующим делом. Да и сама Лавиния никогда бы не приняла чьей-то жалости, привыкнув скрывать свои печали за маской спесивой аристократки.
А сейчас Лавиния просто наслаждалась свежим ветром, который играл светлыми — почти до снежной белизны — прядями её длинных волос, выбившимися из сложной причёски, украшенной нитями золотистого жемчуга. Радовалась, что удалось вырваться из пыльной, изнывающей от летнего зноя Сентины, где правил её муж, в любимую Фиорру. И невольно вспоминала, что всего лишь несколько лет назад была так счастлива здесь, в стенах родного дома, ещё не подозревающая, какой водоворот событий закружит её совсем скоро.
— Лавиния? Вот так новость, никто не предупредил меня о твоём приезде! Очень рад видеть тебя здесь, дорогая, — громкий и властный голос Адриана Фиенна заставил его дочь вздрогнуть от неожиданности.
— Счастлива нашей встрече, отец, — она почтительно присела в реверансе, но Адриан только досадливо отмахнулся, явно не расположенный следовать всем тонкостям этикета, и заключил дочь в крепкие объятия.
Адриан внимательно вглядывался в лицо Лавинии. Он был заботливым и в меру строгим отцом для всех своих детей, но к старшей дочери всегда относился по-особенному — она то заставляла сердце властителя Фиорры замирать от нежности, то приводила его в не меньшей силы ярость.
Ласково касаясь щеки дочки широкой ладонью, Адриан думал о том, до чего же Лавиния выросла похожей на своего брата Габриэля — те же тонкие черты лица, мягкие светлые волосы, манера упрямо поджимать губы. Только глаза у Габриэля светло-голубые, а у неё — куда более яркого оттенка, почти того же, каким большую часть года сияет безоблачное эллианское небо. И в характерах у брата с сестрой, увы, тоже слишком много общего.
— Винченцо остался в Сентине? — выпустив дочь из объятий, спросил Адриан.
— Нет, мы уехали оттуда вместе — там сейчас совершенно нечего делать — почти всё высшее общество спасается от жары на летних виллах, город будто вымер. Просто муж сразу же отправился в лагерь, к Тиберию, а я решила навестить дом.
Адриан понимающе кивнул — его старший сын уже с неделю нещадно гонял на учениях войска Жемчужной Лиги, добиваясь от них слаженности действий, которая, вполне возможно, скоро понадобится в реальном бою. И, поскольку армия герцога Альтьери лишь немного уступала в численности людям Фиеннов, присутствие Винченцо в военном лагере было более чем уместно.
— Жаль, Фелиция с Эмилием и Аврелией уже отбыли к Серебряным водопадам. Ты присоединишься к ним?
На пару мгновений Лавиния замешкалась с ответом. Она, конечно, обрадовалась бы возможности увидеть младших брата с сестрой, но… Лишь крайняя необходимость могла заставить её отправиться в семейное поместье, с которым было связано слишком много воспоминаний — драгоценных и невыносимых одновременно.
— Не думаю, отец. Я… приехала не только потому, что скучала по дому. Мне нужно кое-что обсудить с вами.
Адриан ждал этого момента. Он слишком хорошо знал свою дочь, чтобы думать, будто та сделает что-то исключительно из сентиментальных соображений.
— Разумеется, моя девочка. Пойдём в гостиную.
В большом помещении, потолок которого расцвечивала изящная роспись, а стены украшали покрытые растительным орнаментом резные панели из светлого дерева, хозяин дома Фиеннов уселся в кресло, Лавиния же заняла низкий пуфик у его ног.
Адриан невольно залюбовался дочерью. В платье из лимонного шёлка, с завышенной талией и небольшими буфами на рукавах, с нитью медово-жёлтых топазов на шее и словно бы невзначай выдвинутым из-под подола носком атласной туфельки, Лавиния была чудо как хороша. Воистину, создание, рождённое на погибель мужчинам, даром что её глаза сейчас смиренно потуплены, а руки так скромно сложены на коленях.
— Отец, — расчётливо беззащитный взгляд снизу вверх и трепет длинных ресниц, — я очень прошу вас не отказывать в одной небольшой просьбе. Позвольте мне отправиться вместе с вашим посольством на Хрустальные острова.
Высокий и крепкий мужчина, в чьих светлых волосах уже отчётливо проглядывали седые пряди, недоумённо посмотрел на свою дочь.
— Создатель правый, Лавиния, тебе там точно не место! Это вовсе не развлекательная прогулка и не паломничество к святым местам, чтобы включать в посольство женщин. Мы почти ничего не знаем об островитянах — они ведь уже несколько столетий не пускали к себе чужаков. И, в конце концов, гиллийцы — неверные, они не почитают Троих, а значит, способны на всё что угодно!
— И, тем не менее, союз с этими неверными очень нужен вам, отец, — вкрадчиво произнесла Белая Львица Фиеннов. — Вам нужны их богатства, и — в первую очередь — их корабли, которые совершеннее наших на порядок. Не секрет, что гиллийцы бывали в Закатных Землях уже тогда, когда мы и мечтать о том не могли. С такими союзниками Эллианское побережье сможет не опасаться ни Лутеции, ни Эдетанны.
— Кто тебе рассказал обо всём этом? — в голосе Адриана появились сердитые нотки. — Винченцо или Тиберий? Похоже, оба так и остались сопливыми идиотами, если у них хватает ума болтать с женщинами о политике.
— Не ругайте понапрасну своих зятя и сына, — фыркнула Лавиния. — О ваших планах я узнала сама, а уж каким способом — моё личное дело. Важнее другое: в составе посольства я могу быть полезна семье, да и всей Эллиане тоже. Я, в отличие от Винченцо, неплохо знаю гиллийский язык и могу быть переводчиком на переговорах — таким, которому вы точно сможете доверять. Да и разве само присутствие среди посланников вашей дочери не будет для гиллийских князей доказательством серьёзных и мирных намерений?
Адриан задумчиво смотрел на дочь, с таким пылом умолявшую отправить её в путешествие, на которое не всякий мужчина осмелится. Может, когда-то давно ему следовало серьёзнее отнестись к словам Фелиции о том, что Лавиния чересчур много времени проводит со старшими братьями, участвуя в их опасных проделках? Или из Львицы всё равно невозможно было вырастить овечку?
— Я всегда была вам покорна, — продолжала Лавиния. — Разве я смела роптать, когда вы отдавали меня замуж то в Лутецию, то в Сентину, ради заключения выгодных вам альянсов? Позвольте же мне теперь послужить дому Фиеннов в ином качестве.
— Видят Трое, я выбирал тебе хороших мужей! — начал терять терпение Адриан. — Разве Рауль или Винченцо когда-нибудь были с тобой непочтительны и грубы? Не могла же ты, в самом деле, думать, будто я позволю, чтобы ты стала женой эдетанского бастарда!
Когда последняя фраза уже сорвалась с его языка, Адриан сразу же пожалел об этом — меньше всего он хотел быть жестоким со строптивой, но любимой дочерью. А после его слов Лавиния побледнела и в отчаянном жесте прижала ладонь к своим губам, словно бы её пронзила резкая боль. Но так же быстро она пришла в себя, гордо вскинув подбородок.
— Не говорите так, отец! Рихо вовсе не…
— Его не объявили бастардом только потому, что граф Агилар не хотел скандала. Но и без того понятно, что графиня Изабелла, распутная дрянь, прижила этого черномазого щенка от пленного бахмийца. Я до сих пор жалею, что оставил Рихо у нас в доме. Надо было отослать мальчишку обратно в Эдетанну или попросту удавить, раз уж граф так жаждал от него избавиться.
Лавиния постаралась скрыть подступившие к глазам слёзы. Она многое бы могла сказать отцу — о том, что и у него были дети не от законной жены; о его любовницах, которые, не особо таясь, посещали особняк Фиеннов. О том, что сам Рихо не виновен в грехах родителей, сколь тяжкими бы они ни были. Но Лавиния отлично понимала, что такие возражения лишь разозлят Адриана, а этого она никак не могла допустить. Поэтому ответила только:
— Нет человека более верного дому Фиеннов, чем Рихо Агилар. Если бы вы знали, сколько раз он спасал жизнь вашему сыну…
— А в итоге сам же его и подставил!.. Да если б не этот бахмийский выродок, Габриэлю может и не пришла бы в голову дурацкая мысль сделаться церковным псом.
