Северный путь (СИ) - Гольшанская Светлана (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Майли с замиранием сердца глянула на покойника. Ничего не происходило. Она разочарованно выдохнула и перевела взгляд на Охотника. Тот подбадривающе подмигнул и пихнул мертвеца носком сапога. Покойник дернулся и со сдавленным всхлипом забормотал:
— Не надо! Остановись! Мне больно! Я больше не хочу!
— Предсмертные слова, — пояснил Николя.
Покойник замолчал и разлепил веки. Из-под них уставилась пара бледных мертвецких глаз:
— Вы пришли отомстить за меня? — гнусаво прохрипел он. Майли показалось, что в его безжизненном голосе мелькнула робкая тень надежды.
— Да, — задумчиво кивнул Николя. — Расскажи, что произошло.
— Оно пришло в полночь. Притворилось прекрасной девушкой. Сказало, что заблудилось в лесу и попросилось на ночлег. На меня словно морок навели. Знал же, что ночью в Утгарде только демоны рыщут. Знал, что оно обещало вернуться за мной. И все равно не удержался. Пустил. Оно рубашку прямо на пороге сбросило и принялось соблазнять. О, как же оно было красиво! Что оно только ни вытворяло! Никого я так не желал. Оно ездило на мне до самого рассвета. Иссушило досуха. Я опомнился, только когда остался совсем без сил. Взмолился о пощаде, но оно не слушало, продолжая терзать мою плоть, пока сердце не лопнуло от натуги.
Майли слушала его вполуха, сжимаясь от ужаса. Да, парень был подлецом, но такая смерть — слишком жестоко.
— Мда, чувство юмора у этого демона своеобразное, — Николя, наоборот, рассказ не впечатлил. Даже жалости особой Охотник не выказывал.
— Так вы отомстите? — с надеждой спросил утопленник.
— Если ты расскажешь нам все, — Охотник выделил интонацией последнее слово. — Что это за «чудище из лужи» и почему обещало за тобой вернуться?
— Не знаю я, ничего не знаю, — заскулил покойник.
— А мне сдается, что знаешь, — настаивал Николя. — Пойми, это в твоих же интересах. Нет убийцы — нет и мести.
Мертвец недовольно заскрежетал зубами, но все же заговорил:
— Оно явилось, когда я на мельницу к потаскушке ходил. Сколько раз просил ее от ублюдка избавиться, а она ни в какую. Как только ни принуждал, даже угрожать пытался, а она все заладила, мое дитя — никто меня его погубить не заставит. Такая же глупая, как папаша ее. Рожать ей, видите ли, захотелось. А что обо мне в городе скажут, как все вскроется, она подумала?! Вот я и решил умыкнуть ее и сюда привезти, а когда родит, утопить приплод в озере, как котят топлю каждые полгода. Так она ж, дура, кричать стала, сопротивляться. На сносях-то. Видно, что-то себе повредила. Вначале вода по ногам полилась, мутная такая, слизкая, а следом кровь рекой. Упала без чувств. Мне так страшно сделалось. Коль умрет девка, так на меня ж всех собак навешают. А мельник вообще выкуп потребовать может за дочку-то за свою.
Я и рванул оттуда со всех ног, только на луже перед домом поскользнулся. Странная такая лужа. Не было ее до этого, точно помню. Поднимаюсь, гляжу, а из воды чудище вылезает. Сверху на бабищу грудастую похоже, а снизу зеленые осьминожьи щупальца торчат. Я от страха прям обомлел, а оно как схватит меня за грудки и давай трясти. «Это ты, — кричит, — мое чадо обидел? Не будет тебе за это прощенья. Ночью приду, тогда и посмотрим, долгонько ль ты любиться сумеешь». И помчалось в дом за мельниковой дочкой, затянуло ее в лужу и исчезло.
А я так и остался на земле сидеть. Все никак в себя придти не мог. Потом мельник прибежал. Чуть душу не вытряс. На силу от него вырвался. Потом еще эта дура Палантина ко мне привязалась со своей помощью. Из-за них только к вечеру домой удалось попасть. По темноте ведь не сбежишь — чего доброго в ущелье свалиться можно, или к демону какому на зуб попасть. Ну вот я и попал. Так вы отомстите? Убьете эту гадину из лужи?
Николя дернул головой, изо всех сил пытаясь сохранить хотя бы вид беспристрастности, но Майли понимала, что внутренне он хочет убить этого подлеца еще, наверное, раз двадцать.
— Я всем воздам по справедливости, — выдавил из себя Охотник. — Но ты не все сказал. Как тебе удалось принудить Мелюзину к близости?
— Ни к чему я ее не принуждал. По своей воле пришла! — попытался отговориться покойник, но Николя продолжал упорствовать.
— Говори, иначе я убийцу искать не стану.
— Хорошо, — согласился утопленник, явно уверенный, что справедливость все равно окажется на его стороне. — Прошлым летом я с Торольвом поспорил, что смогу соблазнить эту недотрогу. И так, и эдак пробовал подобраться, а ей и дела ни до чего не было, кроме бабьих сказок о принцах. Уже и сам пытался в принца переодеться, даже песни под окном пел, а она все равно отшила. Я уже совсем отчаялся. Начал деньги копить, чтобы Торольву проспоренное отдать. Но тут случайно подглядел, как она сидела у моря, где мельникова жена утопилась, и волосы свои белой раковиной расчесывала. Потом будто бы позвали ее из воды. Она скинула свое унылое платье, да такой красавицей оказалось, что нельзя было взгляд отвести. Такие прелести под убогой одеждой скрывала! Когда она нырнула в воду, я раковину себе забрал. Она как из воды выскочила, взмолилась, чтобы я раковину вернул. Обещала любое желание выполнить. Я и пожелал. Она каждую ночь приходила. Все, что я ни загадывал, делала. Такое, на что ни одна другая женщина бы не согласилась. Даже к ребятам из артели водил ее — они верить отказывались, пока своими глазами не увидели, как она меня ублажает.
Николя закашлялся, ослабляя ворот рубахи:
— И она не пыталась сопротивляться?
— Ни разу. Должно быть, ей нравилось.
— Ну да, а раковину ты так ей и не вернул? — скептически хмыкнул Николя, но покойник иронии не заметил.
— Все случая не было. А потом родители за меня Палантину посватали. Уж и свадьбу назначили. Надо было с разгульной жизнью кончать. Вот я и сказал мельниковой дочке, чтобы больше не приходила.
— Но раковину не отдал?
— Заладили вы с этой раковиной! Нет, не отдал, иначе кто бы смог поручиться, что потаскуха бы не ославила меня на всю округу? Знаю я этих баб! Еще представила бы все, будто я ее снасильничал. А так молчала. Делала, что говорю. Пока про ребенка не узнала. А там ее будто подменили. Сразу из послушной мышки в мегеру превратилась. Еще батю своего натравила. Предательское бабье племя!
— Мастер Николя, я больше не могу! — взмолилась Майли. По горлу уже тянулся кислый привкус дурноты. Малейшее шевеление могло разорвать желтую нить, связывающую янтарь с покойником. Но она же вытягивала из Майли все силы.
— Потерпи, последний вопрос, — попросил Николя и снова обратился к утопленнику: — Скажи, у тебя ни разу не возникало чувство, что ты делаешь что-то предосудительное?
— А что такого-то? Она ведь сама пришла. Сама! — остервенело оправдывался покойник. — Вы ведь отомстите? Отомстите! Вы должны! Я ведь человек!
Николя махнул Майли рукой, и та спешно разорвала нить. Покойник обмяк, потеряв связь с душой. Майли приложила руку к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
— Хорошо, а теперь разрушь сигил и упокой душу, — устало отдавал распоряжения Николя.
— Не могу. Я без сил! — чуть не плача, ответила Майли, с трудом справляясь с дыханием.
— Прости, но это я за тебя сделать не смогу, — настаивал Николя, не восприняв всерьез ее истерику. — Если не упокоишь его сейчас, он привяжется, и избавиться от него будет намного сложнее.
Майли собрала остатки воли в кулак, подняла посох и принялась вытирать символы внутри сигила: вначале стихийные, потом смерть, и, наконец, душу. Надо было произнести еще одну формулу, но Майли снова забыла слова и полезла в карман за подсказкой.
Николя безнадежно покачал головой:
— Ты должна относиться к учебе серьезней и посвящать ей больше времени. Кто знает, как жизнь повернется? Когда-нибудь ни Финиста, ни меня рядом не окажется. Только твой дар будет с тобой всегда. Он сможет тебя защитить, но для этого ты должна полностью им овладеть. Иначе из друга он превратится во врага. Ты же прекрасно это знаешь.
Майли повела плечами. Обидно. Он что ее совсем за дурочку держит? Да, наверное, так и есть. Даже Герда не стала бы так ныть и жаловаться. Майли развернула лист с формулой и зачитала, четко проговаривая каждой слово:
