Astia vala femundis (СИ) - "Soul-keeper" (читать книги без .txt) 📗
Предчувствия никогда не обманывали меня.
Но как это бывает с людьми, весьма уверенными в собственных силах, меня не подводили лишь только те предчувствия, к которым я сам соизволял прислушиваться.
Я игнорировал происходящее под носом в угоду теоретическим изысканиям. Я позволял Серафини творить все, что ему вздумается, погруженный в собственные труды. От моего внимания ускользали мелочи, которые со временем сложились в страшное стечение обстоятельств, и сейчас, я как никогда более уверен, что всего этого можно было бы избежать.
Тем временем, Лито делал успехи в битвах. То были безоговорочные, зрелищные победы, – мои собственные генералы даже теряли нить рассуждений во время рапорта. Они не могли объяснить причину того, как этот маленький шестнадцатилетний юнец утирал носы ветеранам.
Я же полагал, что причиной тому было нахождение эльфа в весьма щекотливом положении. Ведь именно мне удалось создать условия, в которых его талант смог раскрыться в должной степени. Но куда более интересовали другие необыкновенные странности. Мой старый знакомый, которого я временно отрядил работать в военный лазарет – рассказывал мне о наблюдениях за этим мальчиком.
Вне всякого сомнения, Лито находился в том возрасте, когда могли и должны были проявиться магические способности. И я был весьма удивлен, ведь среди моих рабов доселе не встречалось никого, кто смог бы заявить об этом. А то факт, что эльф обладал магическим даром, представлялся мне почти неопровержимым.
Фенрис оторвал взгляд от бумаги. Строчки плыли перед глазами, обращаясь в живые и яркие воспоминания. Он ясно видел перед собой тот день, вопросы, которые задавал седой старик в лазарете, крепко въелись в мозг. Он спрашивал эльфа о снах… И о том, как быстро заживают на его теле раны. Но… магия? Какого демона?!
Фенрис посмотрел на спящую Хоук. А ведь она наверняка могла бы рассказать ему о том, как проявлялись её способности…
Он вздохнул и продолжил читать.
Это было достаточной редкостью среди населения, из поколения в поколение подневольного.
Так быстро, как мог, я навел справки о его родных. Я даровал свободу его матери и сестре, они поселились на задворках города, не имея возможности снискать хоть какие-нибудь средства к существованию.
Участь освобожденных в Тевинтере – незавидна. Их нигде не примут.
Те сословия, к коим они относились ранее, не посмотрят в их сторону из зависти, ну а свободные люди не захотят связываться ввиду законов и правил, негласно запрещающих давать работу таким личностям.
Я наблюдал за ними, изредка отправляя людей, чтобы те сообщали мне обо всех перемещениях.
Странным показалось отсутствие записей в архивах об отце этих детей. На бумаге выглядело, что мать Лито родилась от моих рабов в Минратоусе и уже с малых лет находилась в услужении. Но далее не было записи о том, что у эльфийки появились дети! Ни единой строчки! Я пожалел, что при переезде с материка, кое-какая часть из архивов осталась в столице. Вернуться туда уже не представлялось возможным. Упоминания о Лито и его сестре появились лишь десять лет назад, но, по моим скромным подсчетам эльфу было немногим больше шестнадцати. Куда пропали шесть лет? Не могли же дети появиться из воздуха? Мои служащие вели тщательный учет и контроль за рождаемостью. Пускай большинство магистров и славились свой неуемной страстью к множеству слуг, я не был из числа таких. Мое положение обязывало знать каждый голодный рот и контролировать каждое денежное поступление в бюджет. Мне нужны были деньги, в противном случае, я потерял бы возможность лечить собственного сына!
Я терялся в догадках, и, погруженный в свои размышления, днями и ночами пропадал в лаборатории.
Фенриса пробрал озноб. Он не мог вспомнить ни мгновения из рассказов матери об их прошлом. Даже ее голос звучал в голове с трудом, словно проходя сквозь незримый барьер. Эльф ненавидел себя за это. Мать умерла, они так и не увиделись! Он вспомнил глаза сестры, полные слез, когда его, закованного в кандалы, уводили с Арены. Она обещала писать, но отчего-то не делает этого. Добралась ли до Аарона? Все ли с ней в порядке? Фенрис тряхнул головой, отгоняя дурные мысли.
Как бы то ни было, мои проблемы в те дни пускали корни гораздо глубже, чем я мог себе вообразить.
Как-то вечером, ко мне пришла жена. Углубленный в исследования, я не видел, как горе медленно, но верно съедало ее красоту, словно раскаленным прутом выжигая в душе отметины, которые подтачивали ее, делая похожей на призрака.
В женщине, что сейчас предстала передо мной, почти ничего не оставалось от жены, которую я так любил. Ни улыбки, ни ясных и синих, как небо глаз.
Ее волосы поредели, она осунулась, а лицо скрылось за мертвенной бледностью.
Несмотря на успехи, которые делал Серафини, несмотря на то, что Силиусу стало лучше в те дни, она все равно увядала!
Тень жены вмиг набросилась на меня с криками, с горячностью сумасшедшей, убеждая, что мне неведомо то, что происходит на самом деле.
Признаться честно, я вспылил, ведь мое нервное состояние в те дни говорило заместо разума.
Жена подозревала, что Фаусто Серафини хочет убить ее и нашего сына. Я опешил от таких откровений и велел супруге выметаться вон, а также подлечить свой расшатанный рассудок.
Однако же, спустя часы раздумий, сомнения расцвели в моей душе с необыкновенной силой. Гнев сменился чувством стыда, ведь я горячо любил эту женщину. Она разделила со мной великое горе и вместе, мы молча принимали на себя удары судьбы. Как я мог быть столь неблагодарен по отношению к ней?
Читать о том, что у магистра была семья, казалось эльфу странным. В его воспоминаниях Данариус почти всегда был беспощадным. Могущественным. Таким, словно выточен из самого камня.
Что же произошло в те дни? Почему он пишет обо всем этом так, словно случилось непоправимое? Фенрис подумал, что ни разу не видел жену мага, в те дни, когда был его телохранителем. Это навело на простой вывод: её не стало… По какой-то причине. Убили или умерла? А может быть, наложила на себя руки? Эльф отвлекся, накрывая Мариан одеялом. Она постоянно сбрасывала его, но в комнате становилось все холоднее. Перед рассветом с моря дул промозглый сырой ветер.
Мне не сиделось на месте, и я решил принести извинения. Однако по дороге в наши покои, вдруг почувствовал явственный след магии, ведущий из башни моего сына. Это насторожило, я отвлекся от своей первоначальной цели и двинулся на поиски Силиуса.
В его комнате гулял сквозняк. Он играл с занавесками настежь распахнутых окон. Вещи лежали в привычном беспорядке, а личный слуга Силиуса спал в кресле сном младенца.
Однако я сразу заметил, что здесь не так. Простейшее, но весьма действенное усыпляющее заклинание….
Через секунду мои опасения подтвердились – печать колдовства, оставленная на слуге, указывала на авторство моего сына. Но он не покидал башни в ночное время, более того, я никогда не видел, чтобы он применял магию! А в том, что след в истончившейся Завесе принадлежал ему, не было ни малейшего сомнения. Мне казалось, даже несмотря на все наши разногласия, я воспринимал его боль, как свою собственную. Ведь я был его отцом! Когда ритуалы не облегчали страдания, я считал удары его сердца, сутками проводя возле постели, пренебрегая едой и сном.
Я знал своего сына. Мою плоть и кровь.
Но тогда даже не подозревал, сколь великая пропасть уже появилась между нами…
Силиус старался скрыть следы магии, но, в силу опытности, мне не составило труда определить направление, которое он избрал для своей тайной ночной прогулки. Зная, что если обнаружу себя, навлеку на наши отношения еще больше бед, я ничем не выдавал собственного присутствия, тихонько следуя за ним.
Сын направлялся к Казармам. Ночью было тихо, и мне пришлось маскировать шаги даже от собственной стражи. К моей великой гордости, Силиус двигался столь же бесшумно и умело, сколь и я сам!
О боги, как я хотел в тот момент обнять его и сказать, что весьма горжусь тем, что он мой сын! Мой мальчик, превозмогая болезнь, воспитал в себе мужество и овладевал искусством магии без моего ведома! Подумать только, ведь ему не потребовались учителя, чтобы освоить азы. Он не выдал своего дара, и это даже ускользнуло от моих глаз.
