Ветра Унтара (СИ) - Элиман Итта (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Он прекрасно понял меня, хотя мы не произнесли ни слова. Гвардеец ушел. Эмиль был занят набиванием трубки. Он просыпал табак на колени. Табак пах черносливом. Ив рисовала ногтем узоры на лужице эля. Иногда ее наивность вдруг заканчивалась, и тогда она попадала в самую точку. Но сегодня этого не произойдет.
- Только одну песню и все, спать, - сказал Эрик, прижал свою гитару и замер. Эрик хотел обставить брата, и я знала: на этот раз у него получится. Он тронул струны, мороз пошел по коже, и в горле застыл томительный глоток. Это звучала мелодия старинной баллады:
У темной птицы дивный дар
Во мгле горящих глаз,
Убьет ее любви удар,
Когда коснется вас.
Не сложно бури по весне
Крылами разрезать,
И разорвать струну во мне,
Которой не сыскать.
Но только до весны уснет
Ее волшебный дар,
Забудет бури и уйдет
Туда, где есть пожар.
Слезами потекут ручьи,
И льды пойдут ко дну,
Тогда молчи, мой друг, молчи,
Храни ее одну.
У темной птицы дивный дар,
Чисты ее мечты,
И нет другой такой, а я...
Молчи, мой брат, молчи,
Молчи, мой брат, молчи,
Молчи.....
Эмиль и так молчал, его трубка никак не могла разгореться, он тоже прекрасно помнил эту песню. Вот ведьма! Эрик умел играть на гитаре! В его руках она, точно живая, ткала любовь из всего что придется. А чего ты ожидала? Покоя? Ты ошибалась, Итта. Не ты, а он помнит дорогу туда, где под толстым свитером и малахитовой Розой Ветров предательски громко колотится твое сердце. Один - один, и Угрюмые Феи тут не при чем.
- Пойду-ка я спать, - Эмиль встал и, возвышаясь над всеми, щелкнул огнивом.
- Слушай, Эм, я в жизни не ел ничего вкуснее местного сыра! - заявил Эрик, как ни в чем не бывало, запихивая гитару в чехол. - Надо обязательно прихватить с собой хоть пару головок.
- Мне бы твою уверенность, - холодно произнес Эмиль. - У нас и без сыра есть чем оттянуть плечи. До Гавани дотащить бы себя самих, так что, извини, идея дурацкая!
- Как знаешь, - пространно изрек Эрик, он тоже встал и закинул гитару на плечо.
Эмиль посмотрел на свою трубку - она не раскуривалась. Он собирался еще что-то сказать брату, но махнул рукой и сонно поплелся наверх, в комнату под самой крышей, единственную комнату на Молочном Хуторе, которая оказалась свободна на эту ночь. Я ушла с ним....
***
Залы музыкального отделения Туона не пересекаются с залами изобразительного ни коридорами, ни лестницами. Мне довелось попасть туда только зимой, когда занятия в Туоне были уже в самом разгаре. Лютня, мне нужна была лютня для рисования с натуры, и я отправилась ее искать. Теперь-то я могу рисовать лютню хоть целыми днями, она стоит в углу гостиной и пылится, но тогда... тогда я с трудом представляла, как она выглядит.
"За вторым коридором направо - и в узкую арку", - сказали мне. Было светло, зимнее утро еще не превратилось в дневной полумрак. Я помню изящный паркет и музыку, она лилась отовсюду, в каждой комнате занимались, тренировались, что-то разучивали и жужжали так, что голова пошла кругом.
"Тихая же у меня профессия..." - подумала я и свернула направо, как мне велели.
5 января... Я прекрасно помню, было 5 января. Я увидела их и все, все в моей душе оборвалось и началось с начала. Они шли мне навстречу, еще совсем мальчишки: длинные ноги, серые свитера. Они разговаривали о чем-то и даже, помню, смеялись, но встретились со мной взглядом и замолчали, сначала один, а следом другой. Не пойму, как мне удалось пройти мимо них, чувствовать на себе их взгляды и даже не оглянуться. О, меня-то ведь не обманешь, но они еще об этом не знали.
- Лютня? - переспросила девочка с нотами в руках. - А лютня - вон! - и она махнула в сторону тех ребят. - Эй! - крикнула она звонко, - Эрик! Эрик Травинский! - и по коридору пронеслось гулкое эхо. - Девушка спрашивает лютню!
- Лютню? - удивленно, но весело повторил тот, чье имя еще звенело вокруг. - Я готов обсудить это с глазу на глаз! - и они оба, не задумываясь, направились ко мне.
Я обомлела, у меня исчезли все слова, и как потом нашлись, ума не приложу.
Конечно, он отдал мне свою лютню и свой уверенный смех, и поспешное обещание отдать мне все, что я только пожелаю. Его брат молчал, но от его пронизывающего взгляда, от его спокойной изучающей улыбки исходила такая дивная, такая непостижимая гармония, что, казалось, я никогда больше не смогу оторвать от него свои мысли.
В тот день, 5 января, вечер наступил рано, но я знала: теперь уже все равно, теперь меня разорвало на две половины, обе из которых были бесконечно прекрасны и бесконечно нужны мне, две мечты, две любви, два счастья...
С тех пор мы всегда были вместе - Эрик, Эмиль и я. Тогда с нами еще не было Ив, и мы были слишком беспечны, чтобы думать о выборе. Это произошло гораздо позже и, наверное, мне так и не придется об этом забыть.
МОРСКИЕ КАМНИ
Глава 5, в которой мы поднимаемся выше, чем только могли себе представить
Солнце еще не взошло, когда я проснулась. Мне послышалось, что кто-то ходит на цыпочках по комнате. Я открыла один глаз - Эрик. Он был уже одет и возился с вещами, старательно запихивая в рюкзак Эмиля увесистые бумажные свертки.
- Что это? - спросила я.
- Тсс... Тихо! Это сыр, всего пару головок, - шепотом сказал он, подмигнул мне, затем аккуратно закрыл рюкзак на все замки, прикрыл скрипкой, как было с вечера, и громогласно произнес:
- Эй, вы! Вставайте! Или вы снова впали в спячку?
- Что ты так орешь? - Эмиль повернулся к стенке. - Сделай одолжение, заткнись!
- Обойдешься! И так две недели спали- нас ждет Купеческая Гавань, она уже сияет на горизонте и зовет тебя! - Эрик откровенно нарывался на неприятности.
- Я сказал: "Заткнись!" Ты что, плохо слышишь? - теперь Эмиль разозлился, как следует, и неприятности подступили вплотную.
- Да ты не горячись, братишка! - не унимался Эрик. - Разве ты не понимаешь, я спасаю тебя от заразной болезни - "пересып".
- Я тебе сейчас устрою "пересып"! - Эмиль приподнялся на локтях, нащупал под кроватью ботинок и швырнул его в Эрика. Тот чудом увернулся: "Ах так!" - ответный удар попал в стену и на обоях остался внушительный след. Эмиль собирался было вылезти из-под одеяла и продолжить разговор, но тут Ив встала и, ни слова не говоря, прошлепала босиком в коридор и хлопнула дверью. Эмиль проводил ее взглядом и поставил ботинок.
- В следующий раз ты не выживешь! - сказал он.
- В следующий раз ты проснешься как положено тому, у кого на хвосте сидит смертельная опасность! - в тон ему ответил Эрик.
Я тоже была вынуждена спустить ноги на холодный пол и отыскать под кроватью свою одежду.
- Ты уж не преувеличивай, Эр! - сказала я, отряхивая от пыли джинсы.
- И это ты мне говоришь? Ты? Ну, ты даешь! - у Эрика даже слов не хватило от возмущения.
Дорогу в Купеческую Гавань не грех было срезать по берегу, она петляла как рыбацкий узел, обходя тополя и пастбища. Как только возделанные земли остались позади и их сменили дикие луга, мы свернули с дороги и пошли напрямик. Утро было просто чудесным, и каждый из нас втайне надеялся успеть встретить на море рассвет.
Целую длиннющую зиму ждали мы такого утра, благодатного майского тепла. Сидели у камина в гостиной и пялились на заснеженные окна, мороз прорывался в дом и важно гулял по коридорам, и мы несли еще одеяла и еще дрова, и когда, пригревшись, наконец, засыпали, к нам приходили сны о весне и жарком солнышке, согревающем даже камни. Мы разгребали лопатами снег, чтобы наутро можно было выйти из дома, и думали о весне: мы оттаивали лед в ведрах, чтобы у нас была вода, и думали о весне. Мы любили зиму, мы катались на бампурсах по замершим холмам и все равно не забывали о весне.
