Последняя любовь великого дракона (СИ) - Гусарова Александра (версия книг .TXT) 📗
В это время мамаша пришла в себя и буквально заверещала:
— Снежана, не трогай! Это же свинья! Это очень грязное животное!
Для Петруши, который был педантичным чистюлей даже в зверином облике, это было натуральным оскорблением. Он исподлобья глянул на мамашу и вдруг начал лаять голосом волкодава. Я не знаю, как лают волкодавы, но такой густой бас мог происходить только из большого тела. Мамаша от растерянности отступила назад и плюхнулась пятой точкой на траву. Девочка, наблюдавшая за всем этим действием, звонко рассмеялась. Я кинулась помогать женщине. Свин уселся по-собачьи и подставил свою голову под юркие пальчики малышки.
— Простите, пожалуйста! Но Петруша очень чистоплотный и не терпит, когда его грязнулей обзывают, — попыталась я объяснить столь странное поведение поросенка.
Женщина мою руку помощи приняла, но зло стрельнула глазами и даже, не сказав спасибо, скомандовала:
— Снежана, пойдем! Уже с ребенком и погулять негде!
Девочка нехотя отцепилась от порося и протянула руку мамаше. Но та протерла ручку ребенка влажной салфеткой, и лишь потом взяла ее. Когда они уходили, я видела, что Снежана несколько раз оглянулась назад. Последние слова, которые я услышала, были:
— Мама, а ты мне купишь чистоплотного лающего поросенка?
Оставалась надеяться лишь на то, что эта мамаша, если и готова что-то купить ребенку, то только мягкую игрушку или в лучшем случае рыбку в аквариуме. А рассказы девочки о лающем свине спишут на детскую фантазию.
Я уже было обрадовалась, что все обошлось. Но из-за угла вывернула гроза всех соседей Галина Николаевна Свинина собственной персоной. Несмотря на свою фамилию, она критически посмотрела на моего питомца и, ткнув в его сторону пальчиком с кроваво красным маникюром, уточнила:
— Шура, это ваше животное?
— Мое, — пришлось сознаться в ответ.
— Шура, я была о вас лучшего мнения! А вы тоже подверглись этому тлетворному влиянию Запада и завели дома невесть что, — при этом ее лицо скривилось в брезгливой гримасе.
Я что-то пролепетала о его миролюбивом характере и чистоплотности. И в этот момент Петр развернулся к женщине задом.
— Кошмар! Он еще и не кастрированный! — ее возмущению не было предела. Петр уже было открыл рот, чтобы выдать все, что думает по этому поводу. Мне только и осталось натянуть поводок, давая понять питомцу, что ему лучше промолчать.
— Галина Николаевна! Их кастрируют лишь по достижению шести месяцев, иначе развитие пойдет неправильно. А пока он спокойный и не пахнет.
— А кто тут сейчас кричал и возмущался? — вопросительно выгнула бровь женщина.
— Да тут какая-то собака бродячая пробегала, — не моргнув глазом соврала я. — женщина ее и напугалась. А мы не причем.
— Да, я слышала неприятный лай, — согласилась соседка. — Хорошо, до шести месяцев я подожду. Но потом обязательно проверю, кастрировали вы его или нет!
И с этими словами и видом королевы соседка удалилась.
— Шура, надеюсь, это была шутка? — уточнил Петр и с деловым видом потрусил в кусты.
Глава 8
Три последующих дня протекли спокойно. Дали наконец-то зарплату, да и Наташкины пять тысяч еще не закончились. Я с удовольствием покупала еду, чтобы побаловать моего порося, который, как и попугай, любил не только овощи-фрукты, но и хорошо прожаренные стейки.
Больше всего мне нравилось наблюдать за Петрой-дракончиком. Он редко баловал видом второй ипостаси, жалуясь на большую энергозатратность. Но ощущение под пальцами бархатистой поверхности, которую хотелось гладить и гладить стоило того, чтобы его поуговаривать.
Как рассказал мне Петруша, броня в виде чешуи у драконов появляется лишь тогда, когда они достигают зрелости. А пока они малыши (а тело моего дракона сейчас было именно младенческим), покрыто короткими волосками. Это приятное тактильное ощущение призвано для того, чтобы мама-дракониха любила ласкать своего дитятку.
Петруша был первородным драконом. Это означало, что он никогда не был малышом. Его создали боги уже во взрослом состоянии. Вспомните Адама и Еву. Они тоже никогда не были детьми. И теперь с удовольствием нежился под моими пальцами.
Мне казалось, что вот так безмятежно протекут все четыре месяца до того дня, когда он наконец сможет обернуться мужчиной. Первый звоночек прозвенел в четверг. В обеденный перерыв в мой кабинет заглянула Савельева. В клинике она работала во вторую смену и сейчас могла со мной поболтать:
— Шура, я не поняла, а где Маша Петухова, наш орнитолог успела познакомиться с Петрушей? Она мне сегодня столько комплиментов о его интеллекте наговорила, что хоть в музей его сдавай!
У-пс! А вот этот момент я совсем не учла. И что сейчас подруге говорить? Для начала попытаемся обойтись правдой.
— Наташ, он же болел. Я решила, что с ним нужно гулять на свежем воздухе. Мы пошли в понедельник в зоопарк, там Машу и встретили, — я почти не обманула. Вернее, озвучила не всю правду.
— Это, конечно, хорошо. Состояние у него и, правда, замечательное стало. Никогда бы не подумала, что свежий воздух так благоприятно влияет на комнатных птиц, — Савельева скривила рот, задумавшись. — Только как ты с ним управилась. У него же темперамент бешеный стал.
— Мы гуляли, пока он болел. Тогда еще смирным был. Спокойно у меня на плече сидел, — полуправда опять спасла.
— А почему она утверждает, что его речь практически осмысленная? Я лишь радуюсь, что он ругается хотя бы без мата. Но где здесь осмысленность? — а вот на этот вопрос я не знала, что отвечать. Не говорить же, что у него раньше была душа дракона, а сейчас она в поросе живет.
— Он больной был спокойнее. И действительно разговаривал практически как человек. А как выздоровел, так птичий темперамент снова взял верх, — это все, что я смогла сказать в оправдание.
— Да, попугаи могут удивлять. И тебя я понимаю. Но Петухова же орнитолог? Она должна понимать, что это очень качественная имитация! — подруга покачала головой и пошла к себе. Фу-ух! Передышка. До следующего раза нужно будет что-нибудь придумать.
Но передышки не случилось. Следом за Наташкой прилетела Маша:
— Шура, ты же записывала его разговоры! Покажи Наталье, она мне не верит.
— А я… Я… — с трудом подбирала слова, чтобы отбить эту словесную атаку. — Я все стерла. У меня память на телефоне закончилась.
Действительно, записи были уничтожены. Петра, как мудрый и дальновидный дракон заставил меня это сделать. Хотя я частично перебросила их в ноутбук. Сейчас же поросенка записывала. Только знакомить его ни с зоотехниками, ни с биологами не собиралась.
— Вот, черт! — эмоции у нее зашкаливали. — Это же была научная сенсация! Дура, я дура. Нужно было самой записать.
— Маш, а почему он перестал так разговаривать? Ты сама-то что думаешь? — решила я немного схитрить. Все-таки специалист даст более грамотное объяснение. — Так бывает?
— В этом мире бывает все! — грустно вздохнула Петухова. — Возможно, он на тебя так хорошо реагировал, или это был единственный способ достучаться. А потом Натаха приехала, у него стресс случился и речь пропала. Или она ему полностью комфортные условия создала. Знаешь, есть цветы, которые цветут лишь при неблагоприятных условиях. А в обычной жизни размножаются вегетативно. Вот тут подобный случай.
— Да, все может быть! — покорно покачала я в знак согласия головой.
— Слушай, Шур, а может, ты его к себе возьмешь? — в глазах орнитолога заметила опасный блеск фанатика. Но я-то очно знала, что попугай больше никогда интеллектом.
— Нет, у меня квартирка маленькая. Куда я клетку поставлю?
— Ради науки!
— Нет, Маша, ни ради науки, ни ради тебя делать этого не буду. И Наташка может обидеться, и слышимость в нашем доме отличная, а он громко кричит и ругается как портовый грузик.
— Жаль! — блеск фанатика в глазах Марии Николаевны потух, и она ушла в свой кабинет. Мне было немного стыдно, честно- честно! Но подводить своего питомца я не могла.
