Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (читать книги txt) 📗
Благ замахнулся. Я неотрывно смотрела на него.
— От себя ты не убежишь, Благ! Или ты сам себя вылечишь или погибнешь. Если нравится самообман — убей меня и считай, будто ты прав, только правда от этого никуда не денется, и тем хуже тебе придётся, когда ты опять встретишься с ней, тем ужаснее и мучительнее будет осознание её.
Благ долго стоял с занесённой рукой, потом выронил оружие, потупился, покраснел до кончиков ушей. И медленно опустился передо мной на одно колено.
— Я вёл себя ужасно, старшая из хранителей! — тихо произнёс он, — Будучи главой белых хранителей, я и не пытался их остановить, более того, сам же и направлял их уничтожать Равновесие родного мира. Потому беру их вину на себя. Убей меня, но пощади их, умоляю! Они действовали по моему приказу.
Ловушка исчезла — он целиком вверял свою жизнь в мои руки. Чернокрылые не торопились нападать на оставшихся врагов, с любопытством ожидая развязки. А Благ покорно ждал моего решения. Хранитель растерял остатки неустойчивого внутреннего Равновесия. Сначала тяжёлую рану нанесла ему гибель единственного друга, его предательство, потом — осознание собственных ошибок. И теперь молодой мужчина был раздавлен и истерзан внутренней болью. И ему очень хотелось умереть, умереть мучительно. Но стоит ли мне ему в этом помогать? Тому, кто наконец-то увидел правду и устыдился самого себя. Тому, кто не смотря на многочисленные недостатки, всё-таки заслуживает право быть одним из Старейшин. А может, это всё моя наивность или глупость, заставляющая верить до самого конца, верить в светлую сторону в каждом человеке? Когда человек умрёт, тогда он уже ничего не изменит, но пока жив — он может исправить хоть что-то, хоть чуть-чуть своих ошибок.
Белые хранители, напряжённо следившие за мной и Благом, виновато склонившим голову, вдруг вздрогнули, быстро переглянулись, и каждый из них так же опустился на одно колено. Самый старший по внешнему виду, Мида, мужчина лет эдак сорока на вид, озвучил всеобщие мысли:
— Мы коверкали этот мир вместе, так что сами заслуживаем жестокого наказания.
— Тебя не зря назвали Верой, — тихо сказал Гаад.
Обернулась к нему. Он улыбнулся и тоже опустился на одно колено, но по лицу его поняла: это не признание вины и не выказывание повиновения — чёрный Старейшина никому не собирался покоряться — это знак восхищения.
Чёрные хранители долго молчали. Затем и Карст опустился на одно колено, в его глазах тоже прочла восхищение.
— А я-то думал, что ты дурочка, — проворчал Сэй.
Смешок прокатился между чернокрылыми, вспыхнул между белокрылыми.
— Просто она — ребёнок. До глубины души, — усмехнулся Гаад, — Нам, взрослым, её трудно понять. Но зато Вере проще всех разглядеть истину, легче всех понять мир и законы мирозданья. И только ребёнок мог достучаться до нас.
Ворчу:
— Именно, что достучаться: кроме как камнем по голове или кулаком по лбу вы объяснений не понимаете.
— Одно твоё появление и манера разъяснения истины уже напоминают камнепад на чьи-то головы или несущуюся на человека лавину, — фыркнул Благ, — Ну, и прочие стихийные бедствия, вместе взятые.
Засмеялись все: и изначальный, и белокрылые, и чернокрылые. Впервые видела их, добродушно смеющихся вместе. И зрелище мне понравилось: захотелось самой улыбнуться.
Затем и чёрные хранители так же опустились предо мной, как и белые. Сначала прочла в их глазах уважение или восхищение, потом у них как-то странно вытянулись лица, выпучились глаза. Огляделась. Все, кто был в сознании, потрясённо таращились на меня. Ощупала себя, но выросших клыков, рогов или нимба над головой не заметила. Чуть погодя, ощутив небывалую лёгкость за спиной, обнаружив исчезновение боли в израненных крыльях, обернулась.
Красные, разрезанные и кровоточащие крылья, по форме как лебединые, сменились иными, большими, лёгкими, как у сокола, бирюзово-голубыми — и новые перья на верхушках слегка просвечивали.
— ТЫ?! — потрясённо выдохнул Благ.
— Значит, Небеса иногда исполняют наши мольбы, — растерянно произнёс Гаад, — Ты точно такая Посланница, о приходе которой я просил на Горе справедливости! Та, которая не захотела участвовать в нашей войне.
Я… Посланница Небес? А почему только сейчас об этом узнаю? Или… всё от того, что в первый день в этом мире захотела спрятаться и понаблюдать за происходящим здесь? Да, было у меня такое желание. Эх, даже сама от себя свои способности укрыла!
— Но Посланники и Посланницы восстанавливают Равновесие во всём мире! — Белик недоумённо потёр лоб.
— Похоже, Вера пришла, чтобы восстановить Равновесие между нами и внутри нас самих, — чёрный Старейшина задумчиво смотрел на меня, — Мы не учли, насколько это важно, а она сразу почувствовала и постоянно возмущалась из-за нашей вражды. Скажи, Вера, что ещё нам необходимо сделать?
Он поднялся, остальные последовали его примеру. Серьёзно смотрел на меня.
Я позволила моей душе слиться с этим миром, постаралась нащупать иные значительные источники нарушения гармонии. Потом вернулась в тело или, точнее сказать, отключилась от единения с миром, и растерянно объяснила:
— Вечная страна, Белая и Чёрные земли — острова этого мира, отгороженные непробиваемыми стенами от других территорий. Если вы ещё не достаточно остыли, чтобы простить друг друга, жить вместе и действовать вместе, то хотя бы уберите преграды между Чёрной землёй, Белой и миром. А я открою Вечную страну. Каждый человек и каждый хранитель — часть своего мира и не следует ему отгораживаться от своей большой родины.
Пусть и не сразу, но они согласились. Благ и Гаад воссоединили два острова с остальным материком, точнее, убрали невидимые стены. Пока я открывала третий остров для всех, чернокрылые помогли белокрылым перенести домой убитых и раненных. Карст утащил домой Тая: долговязый был жив, но в тяжёлом состоянии. Из тридцати шести белых хранителей уцелели только шесть. Двенадцать были убиты Гаадом и Тайаеллом. Тринадцатый, Кайер, умер от руки Блага. Из оставшихся, тех, с которыми сражалась я, десять были в тяжёлом состоянии, а семь — просто без сознания. Двое из них — Кэррис и Нар — вскоре очнулись. Родственница Блага попробовала устроить истерику. Но белый Старейшина её быстро и грубо унял затрещиной.
Вечером все хранители собрались на Белой земле, чтобы проводить погибших. Мида привёл заплаканную Кэррис: она до сумерек просидела у дальнего ручья, под деревом, оплакивая свою несчастную жизнь: ей жутко не хотелось не то, что подружиться, но и общаться с чёрными хранителями, тем более, ей не нравилось быть одной из них. Благ явно проклинал себя за то, что он ей прежде наговорил про «слуг Тьмы», но ничего поделать не мог.
Следом за Мидом, на приличном расстоянии, пришёл голодный Камилл. Похоже, именно он испуганно прятался на том дереве, под которым выговаривалась хранительница, только утешать её не собирался, помня выдранную шерсть, оборванные усы, удары палками и тяжёлую чернильницу, которая едва не пробила ему голову, противный вкус чернил, от которых долго не мог очистить шерсть.
Кот уныло обошёл собравшихся, вглядываясь в лица, потом приметил среди лежащих на большой поляне Кайера, радостно прыгнул к нему, потёрся лбом о неподвижную руку, лизнул в щёку. Потом всё понял, грустно лёг на груди умершего друга. Камилла некоторое время не трогали, давая ему попрощаться, потом попробовали взять на руки. Кот отчаянно мяукал, царапался, яростно вырывался. Дался только Благу. Тот чмокнул его в нос и передал мне. Прижала к себе дрожащего кота, окутала Третьей силой. Но зверь не желал ни радоваться, ни успокаиваться, сколько бы нежности ни получил. Гаад принёс ему сырой рыбы, Благ — варенной, Мида — молока. Камилл ничего не ел и не пил, только дрожал и неотрывно смотрел на неподвижного друга.
Белый Старейшина сжал руку единственного друга, едва слышно шепнул:
— Если сможешь — возвращайся!
На мой недоумённый взгляд пояснил:
— У меня на родине верят, что люди могут жить несколько раз.
