Иллирия (СИ) - Заболотская Мария (библиотека книг TXT) 📗
- Вот что бы я сделал на вашем месте, Годэ, - задумчиво сказал он. - Ремо очень переменчив. Его интерес к вам до последнего времени подогревался тем, как живо реагируете вы на его внимание. Кто не захотел бы поймать столь беспечную и доверчивую птичку в клетку? Если вы охладеете к нему и продемонстрируете общую слабость, постоянно жалуясь на болезни и недомогания, скроив при этом настолько кислое лицо, как сейчас, он может в вас разочароваться.
- Но тогда он вернется к мыслям о Флорэн! - воскликнула я.
Вико развел руками.
- Кому-то суждено утолить жажду этого почтенного господина, - сказал он.
- Должен быть еще какой-то выход! - решительно произнесла я, и некоторое время было потрачено на мои попытки предложить другой вариант развития событий. Но после пары фраз я каждый раз умолкала с открытым ртом, понимая, насколько маловероятно то, что я говорю. Вико слушал мой сбивчивый полувопросительный монолог, не пытаясь вмешиваться, - я и сама успешно справлялась с опровержением своих же теорий. Когда я выдохлась, он спросил, неожиданно переменив тон:
- А о каком будущем вы мечтаете, Годэ?
Я запнулась, ведь пока все мои размышления были посвящены лишь тому, как избегнуть некой беды - о собственных пожеланиях я забыла напрочь, и по всему выходило, что их вовсе не существует. Я не знала, куда стремиться и о чем мечтать, с тех пор как отказалась от мысли похоронить себя заживо. Умирать мне уже не хотелось, но и устраивать свою жизнь я не умела, впрочем, как и все женщины Иллирии. Всем нам предстояло выйти замуж и стать хорошими женами и матерями - к другому будущему никто не готовил нас, дочерей из достойных семейств. И теперь, столкнувшись с ситуацией, где возможное замужество виделось худшим исходом, мое воображение оказалось бессильным.
- Я... я хотела бы покинуть Южные земли, - наконец призналась я. - Хотела бы увидеть другие края, а затем найти тихий уголок и жить там обычной жизнью, не привлекая ничьего внимания. Я умею ухаживать за цветами - моя тетушка выращивала их на продажу, хоть и стыдилась немного того, что занимается торговлей. Правда, на рынок она не выходила - за цветами к ней приезжали на дом, ее розы были самыми красивыми в городе. Я познакомилась со своим покойным мужем, когда он пришел к тетушке за букетом для своей сестры...
От воспоминаний на душе стало и горько, и сладко. Я вновь видела, как Лесс принимает из моих рук корзину с прекрасными свежими розами. Он выбрал те, лепестки которых были белыми с едва заметной розовой каймой по краю лепестка. Потом, конечно же, говорил, что я показалась ему похожей на этот бледный цветок, и всегда покупал у тетушки такие же розы для меня - когда я стала жить в его доме в качестве супруги. Тетушка вместе с цветами всегда передавала баночку варенья и записку с приглашением ее проведать. Дома наши располагались довольно далеко друг от друга, самый короткий путь лежал через небольшую рощицу и луг - тетушка жила на околице. Местность поблизости Венты всегда слыла мирной, и мне не требовались провожатые. Время прогулок было счастливейшим для меня: сначала я, оставив последний городской дом за спиной, спускалась в низину, где над небольшим спокойным ручьем шумели тенистые деревья - там находился старый деревянный мостик. Иногда я подолгу задерживалась на берегу, наблюдая за стрекозами и бабочками, резвящимися над водой. Лесс не видел ничего дурного в том, чтобы женщина на досуге занималась не только вышиванием и молитвами, так что у меня всегда имелись с собой нехитрые принадлежности для рисования: я делала быстрые наброски в небольшом альбоме, которые, впрочем, никому, кроме тетушки и Лесса, не показывала. Особенно я радовалась, когда удавалось рассмотреть в подробностях птиц с пестрым оперением, прилетающих к ручью напиться в знойный полдень. Требовалось некоторое время сидеть неподвижно, затаившись за ветвями кустов, чтобы не спугнуть их. Несколько раз я видела вблизи косуль и лис, осмелившихся подойти близко к человеческому жилью, а порой заводила разговоры с пастухами, отдыхающими в тени рощи, пока овцы лениво щипали траву неподалеку...
Незаметно для себя, все это я рассказала Вико. Не знаю, слушал ли он меня, ведь вряд ли ему могли быть интересны подробности моей жизни, скучной даже по меркам сонной тихой Венты. О своем прошлом он рассказывать не стал, видимо, сочтя, что оно состоит из эпизодов того рода, которые вызовут у меня в лучшем случае возмущение. Лишь обмолвился, что когда-то и сам хотел повидать мир, но потом раздумал.
- ...Если ты не слишком пригодился там, где тебя угораздило родиться на свет, то и в других местах тебя никто не ждет. Люди везде одинаковы. Что толку бежать от одних, чтобы очутиться в зависимости от других?..
Это прозвучало неожиданно горько. Вико, спохватившись, вернулся к своему обычному тону и пересказал мне несколько историй про Западные земли, которые услышал от брата. Судя по ним, жизнь западных королевств отличалась от привычной нам - вера в бога находилась не в почете, власть сосредоточилась в руках чародеев и колдуний, а зимы были не в пример холоднее наших. Я грустно подумала, что вскоре ветер с моря принесет нам низкие серые тучи, и долгое время я не увижу солнца, да и в храм каждый день выходить не удастся. Потом вспомнила, что, вполне возможно, встречу зиму в доме Альмасио, и словно ледяная рука сжала мое сердце.
...Вико попрощался со мной далеко заполночь и пообещал, что придет еще раз.
Глава 9
За завтраком я непрерывно думала об опасности, которая грозила Флорэн, благо, ранних гостей в доме сегодня не случилось, и можно было сосредоточиться на своих мыслях. При свете дня мрачный рассказ Вико казался злой выдумкой, но мне все равно отчаянно хотелось поговорить со сводной сестрой.
Хитроумные уловки никогда мне не удавались, поэтому я, набравшись храбрости, попросила у госпожи Фоттины позволения принять участие в подготовке к свадьбе. Сегодня в дом Эттани должны были прийти торговцы цветами, и я предложила свои услуги, ведь тетушка Ило много лет продавала цветы в лучшие дома Венты, а я, помогавшая ей, разбиралась в качестве этого хрупкого недолговечного товара. Госпожа Фоттина, конечно же, одарила меня презрительным выражением лица - виданное ли дело, родственники благородной семьи Эттани занимаются торговлей! - но милостиво согласилась. Таким образом, уже через пару часов я смогла воспользоваться тем, что госпожа Эттани, пригласившая себе в помощь нескольких подруг - таких же почтенных матрон - увлеклась беседой с ними, и тихонько заговорила с Флорэн, оказавшейся поблизости.
Флорэн относилась ко мне настороженно, но беззлобно. Я была старше нее почти на десять лет и, наверняка, казалась ей странной старухой, бог весть почему прижившейся в доме. Но девушка, как и я, страдала от одиночества, к которому вдобавок не была привычна - раньше все тайны и тревоги она поверяла сестрам, ныне покинувшим Иллирию. Она скучала по временам, когда можно было украдкой шептаться с ними, и поэтому мне не составило большого труда ее разговорить. Я спросила, какие розы нравятся ей больше, и бедняжка наконец-то смогла высказать хотя бы кому-то свое мнение, ведь никто и не подумал узнать у нее, как бы она пожелала устроить свою свадьбу. И платье, и цветы, и перечень блюд, которым предстояло украсить свадебный пиршественный стол - все выбирала госпожа Фоттина.
Мало-помалу, задавая ей вопросы о сестрах и их нынешней жизни, я подобралась к тому, что меня тревожило.
- Флорэн, а вы после свадьбы тоже уедете с мужем из Иллирии? - спросила я.
Тут в выражении ее лица появилась настороженность, но после некоторой заминки она ответила:
- Наверное, хотя раньше думала, что мы останемся здесь, в доме Альмасио...
Затем, с сомнением глядя на меня, она призналась:
