Ошибка Заклинателя (СИ) - Вайнштейн Стелла (читаем полную версию книг бесплатно .TXT, .FB2) 📗
— Скажи, — терзала его Эмма легко прикасаясь кончиками пальцев к невероятно чувствительной зудящей коже. — Скажи, чего хочешь ты сам.
Адам закрыл глаза, облизал покрасневшие губы.
— Госпожу, только госпожу!
— Меня зовут, Эмма.
— Эмма, за что ты со мной так?
Он качнулся вперед и накрыл ее губы своими. С наслаждением посасывал и причмокивал, исследуя языком ее рот, вгрызаясь в нее как голодный зверь. Обоих жгло острое наслаждение. Каждое прикосновение отзывалось сладким тянущим чувством внизу живота. Комната кружилась вокруг. Слышались лишь влажные звуки глубокого поцелуя, в воздухе витал кислый запах мужского семени.
— Тоже, я тоже хочу посмотреть на тебя, — попросил Адам.
— Чего ты не видел? — хмыкнула Эмма и ужом стащила через голову балахон, забыв развязать застежки у ворота.
От нижнего белья он избавил ее сам.
Большая мужская ладонь накрыла ее грудь и сжала чуть ли не до боли. Эмма резко втянула воздух сквозь зубы и ее вновь накрыли мягкие губы Адама, ненасытно пробуя, лаская, кусая. Руки зашарили по телу, захватили обручем талию, смяли полушария ягодиц.
Длинные пальцы проникли между бедер, туда где все уже было влажно и горячо. Адам завороженно поднес мокрую ладонь к носу, развратно вдохнул и глаза заволокло пленкой безумия.
5.8
Он толкался в тонкую кожу бедра вновь и вновь, не находя вход, твердым пульсирующим членом. Эмма обхватила его кольцом своих пальцев. Адам резко вздрогнул, подмял ее под себя, накрыв сильным телом, захватив в плен стальных рук. Он пульсировал у нее в руке, подчиненный ее желанием. Она медленно подвела его к узкой щели, провела чуть вверх и вниз, позволяя их выделениям смешаться. Заклинатель сжал зубы, прижался лбом к ее щеке. Медленно, головка погружалась внутрь, под сладкие стоны обеих сторон. Ощутив себя сжатым со всех сторон узкой горячей глубиной, Адам потерял контроль.
Он задвигался быстро и глубоко, беспорядочными толчками, полностью погруженный в пучину разъедающего кости наслаждения. Он превратился в дикого зверя, в безумца, дорвавшегося до сладкой податливой плоти. Стонущая под ним Эмма держалась за предплечья Адама, стараясь удержаться на плаву под лавиной сыплющихся ударов бедер. Член между ее ног с влажными шлепками входил и выходил, терся об узелок у входа, заставляя ее стонать от непередаваемой неги.
Обычно покорный, пытающийся угодить мужчина превратился в голодного дикаря, таранящего ее со всей прыти дорвавшегося до сладкого девственника.
Адам бился как в конвульсиях, словно пытаясь пробить ее насквозь толстым стволом.
Эмма запросила пощады, тихо скуля:
— Не так глубоко… ах…медленней.
Но он не слушал, не слышал, полностью захваченный тесной глубиной, словно боялся, что второго раза не будет. Эмма застонала громче, от напора толчков она вся извелась, а внизу живота нарастал жар.
Словно очнувшись, Адам покачал головой, накрыв ее веером черных волос, пахнущих кедром. Отыскал губами сжавшийся сосок, пососал, царапнул зубами, не прекращая толкаться в нее бедрами так, словно желал поместиться целиком. Ее молнией прошило от груди к тому местечку, что подвергалось атаке. Он сладко застонал, по груди прокатилась горячая слеза, капнувшая из глаз заклинателя.
— Как хорошо… — простонал он, не прекращая биться над нею.
За парочкой мелких толчков шла череда глубоких проникновений. В эти моменты заклинатель сильнее сжимал зубы на ее соске и Эмма чувствовала себя распятой добычей. Ей было так хорошо, как никогда в жизни. Кровь бурлила, горячее тело содрогалось над нею, между ног хлюпало внушительное оружие, плечи сжимали сильные руки, удерживая ее на месте.
— Я больше не могу, — запросила она пощады. — Ах… Мн… Еще немного.
Словно почувствовав зародившуюся в ней нужду, Адам напрягся и принялся двигаться еще резче, еще глубже, не оставляя и малейшей возможности сопротивляться. После особо глубокого толчка она вскрикнула и запульсировала. Внутри поднялось и расцвело удовольствие, протянувшись золотой жилой по телу. Он глухо застонал и принялся резко сокращаться внутри нее, выплескивая жгучую струю.
— Неужели, — хрипло признался Адам. — Это на самом деле так? Теперь я понимаю, — сказал он устало закрывая глаза, все еще нависая над ней. — Отчего они готовы глотку друг другу разорвать.
5.9
— Кто? — спросила Эмма.
Адам не ответил, он нежно терся носом о ее шею, счастливо мыча. Потом встрепенулся, просительно заглянул в глаза, испуганно спросил:
— Госпожа должна была испытать удовольствие…
Эмма вдруг засмеялась, столь разительной была разница между резкой атакой всего пару минут назад и нынешней неуверенностью на красивом лице заклинателя.
Он побледнел от страха:
— Так плохо? Еще есть время, госпожа, дождитесь неумелого слугу.
Эмма продолжала смеяться, так как часть заклинателя, все еще остававшаяся в ней, вразрез с его словами начала наливаться и наступать.
— Ах, — всхлипнула она. — Я поняла — ты ревнуешь. Ревнуешь этого достойного во всех отношениях незнакомца, которого вознамерился привести ко мне.
Адам еще больше испугался:
— Нет, я не смею, госпожа! Поверьте, я буду очень послушным.
— Ха! Да ты хитрый лис, а не паинька, но твоя нижняя часть не в пример честнее.
Адам совсем смутился и собрался выйти из нее, но в Эмме вновь принялось подниматься томление. Каждое касание к заклинателю сводило с ума и заставляла желать близости.
— Мне хорошо с тобой. Очень-очень, — заверила она его.
Адам испустил вздох облегчения.
— Наверное, я не смог бы уйти, — признался он.
— Рада слышать, — ответила она и потянулась за поцелуем.
Наверное заклинатель не умел сдерживаться в постели, потому что и второй раз вышел бурным. Эмме пришлось вновь хвататься за него, чтобы остаться на плаву. Адам двигался в ней и из уголков глаз капали горячие слезы. Он обхватывал ее руками, прижимал к груди, целовал так, будто желал раствориться, пока бедра лихорадочно наступали, даря сладкую негу.
После второго раза внизу все ныло. Адам порывался обмыть ее, но Эмма попросила побыть немного одной.
Подле купальни вечерний ветерок лениво шелестел в кленах. Распустившиеся ночные цветы источали приторно сладкий аромат. Вода была прохладной, в самый раз для разгоряченного тела. Эмма погрузилась в купальню с головой. Между ног защипало, вода забилась в ноздри и уши. Все ощущения чувствовались очень остро.
Эмма осознала, что это тело отныне и вправду принадлежит ей. Вернее она — его пленница. Она застряла в этом мире, как захваченная на космический корабль мышь. Как бы она не скребла металлические стенки, не видать родного поля.
Родители… Она не могла думать о них. Слишком остро и больно, невозможно представить как им сейчас. Невозможно смириться с тем, что она потеряла. Разве можно разменять это на заклинателя, далекого, как встреченный на базаре улыбчивый турист, который пытался заманить ее замуж выкупом в три верблюда.
Эмма вынырнула и беззвучно заплакала. Тщедушное тело на каменном бордюре тряслось от истерики. Попытка прекратить вела лишь к бурным всхлипам. Эмме пришлось зажать сама себе рот.
5.10
Она чувствовала, что совершила ошибку. Ей казалось, она стала грязной. Потихоньку наплыв эмоций утих. Она спокойнее задышала, отыскала полотенце, вытерлась, поражаясь тому, как мягка ткань. Как же сильно она должна была тереть себя прежде, чтобы кожа раскраснелась.
Дав время прийти в себя, Эмма умыла лицо, вгляделась в собственное отражение в темной воде, покрытой лунными бликами. Веки чуть припухли, но на юном лице с огромными голубыми глазами выглядит незаметно.
«На правой щеке — родинка, между бровями — щербинка, пусть и еле заметная», — отметила Эмма. — «Или Адам художник, или лепил меня из по образу и подобию кого-то настоящего. А может из трупа.»
