Влюбись за неделю (СИ) - Кручко Алёна (книги полностью .TXT) 📗
Доктор Норвуд тем временем тоже упражнялся в магии. И у него выходило не в пример лучше. Сначала болото вокруг нас подернулось тонкой пленкой льда. Потом на нем почему-то расползлись большие кожистые листья, через секунду покрывшиеся чем-то напоминавшим незабудки. Но тут же исчезли, а передо мной протянулся деревянный настил из оструганных досок, которые даже пахли свежеспиленным деревом. И тоже развеялся почти сразу. То ли профессор отменял заклинания, то ли…
– Аномальная зона. Под Эдинбургом? Откуда? Мисс Блер, я бы на вашем месте сосредоточился на создании подходящей обуви. Нам придется идти пешком.
Создавать обувь я не умела, хоть подходящую, хоть не очень. Короткое погружение в себя – в поисках в памяти Шарлотты нужного заклинания, или жеста, или чем там можно превратить туфли в болотные сапоги, – принесло лишь тянущую боль в висках. Наверняка Шарлотта это умела, должна была уметь. Но не я.
– Не могу сосредоточиться, – выдавила я, надеясь, что такого объяснения хватит. И в этот момент, как по заказу, что-то впилось в ногу. Я взвизгнула и брыкнулась, взметнулись брызги, хватка профессора стала крепче.
– Успокойтесь. Пираньи здесь не водятся. - Повинуясь его жесту, из воды медленно вытянулась черная, покрытая слизью и тиной ветка. - Только саблезубые коряги. Они, разумеется, крайне опасны, особенно осенью, но не смертельно.
«Гадость какая», – меня передернуло от отвращения, а следом, запоздало, накрыло стыдом. Устроила панику-истерику на пустом месте!
– П-простите, - еле удалось выдавить единственное слово.
– Платье подтяните, узкое, - скомандовал профессор, и мои ноги облеклись в высокие, до бедер, сапоги. Я тайком пощупала материал: не резина, но что-то водонепроницаемое, скользкое и гладкое. Сухости успевшим промокнуть ногам они, конечно, не добавили, но хотя бы от таких вот «не смертельно опасных» коряг защитить должны. Да и не хотелось бы потерять туфли и шлепать босиком. Не говоря уж о том, что туфли я подбирала для паркетного мероприятия, а не ходьбы по воде, болотной тине и скользким кочкам.
– Постарайтесь поддерживать их магией. Заклинания слишком быстро рассеиваются. Я пойду впереди. Идите след в след. Еще не хватало и впрямь провалиться в трясину.
Так мы и побрели, медленно и печально. Доктор Норвуд, в таких же сапогах, как у меня – в сочетании со смокингом смотрелось убийственно! – шел осторожно и, кажется, перед каждым шагом прощупывал почву под водой. Я высоко поддернула платье, чтобы узкая юбка не мешала идти и удерживать равновесие. Хорошо, что Норвуд смотрит вперед, а не на меня. Такого вызывающего «мини» даже в гардеробе Шарлотты не было.
Как поддерживать сапоги магией, я представляла слабо. Действовала по наитию, примерно так же, как Шарлотта учила сохранять нужную температуру при варке кофе – напитывала свою экипировку болотного первопроходца тонким «ручейком» энергии. Надеюсь, этого хватит…
Солнце лениво ползло за завесой облаков, и, судя по всему, на торжественную часть мы опоздали окончательно и безнадежно. Вот уж о чем я не жалела, но к банкету хотелось успеть. Смотреть на болотную воду и сглатывать пересохшим ртом – совсем не радостно. Да и голод давал о себе знать – зря я не стала обедать.
– Замрите, - профессор вдруг свернул, прошлепал шагов десять до торчащей из бурой торфяной воды розовато-лиловой кочки и что-то там сорвал. Я едва услышала его тихое: «Честер будет в восторге». – Идите сюда, мисс Блэр. Здесь суше.
И правда, когда мы прошли еще немного в новом направлении, озерца стоячей воды пропали окончательно. Хотя под ногами все равно мокро и жадно чавкало.
– Здесь опасность вступить в трясину минимальна, - обрадовал профессор, - видите, сфагнум сменился пушицей и вереском?
– Конечно, – пробормотала я. Не признаваться же, что для меня и сфагнум, и пушица – одинаковые незнакомцы? Да и вереск знаю только по картинкам, а не в первозданном природном виде.
– Подержите, - вручил он мне какой-то розовый чахлый кустик, выдернутый с корнями. Я торопливо поправила юбку, хотя доктору Норвуду, похоже, было все равно, в каком я виде, лишь бы не уронила его находку. Убедившись, что держу крепко, но аккуратно, он метнулся к зарослям беловатой, похожей на толстые нитки травы. Или не травы? Точно я была уверена лишь в одном – это очередное нечто принесет много радости Честеру Фулли. Наверняка.
За беловато-нитевидным «нечтом» последовало лиловое с толстыми, мясистыми стеблями. За ним – спутанный клубок чего-то мягкого и пушистого, похожего на птичье гнездо. Дальше – букетик сочных зеленых листьев-трилистников, но точно не клевера. Я безропотно принимала очередную добычу, а профессор, кажется, забыл о том, куда мы направлялись и где оказалось, и целиком увлекся лишь ему понятными ботаническими изысканиями.
– Ну и где же ты? Давай-давай, покажись, я знаю, что прячешься, – бормотал он, исследуя крупную кочку, заросшую бурым мхом. - ?га! Попалась! – воскликнул вдруг азартно и потянул в воздух толстый пунцовый стебель. Больше всего он походил на лиану. Как я их себе представляла. Только вот лианы в моей реальности не могли извиваться, норовя оплести руки. – Чш-ш-ш. Спокойно, детка, ничего с тобой не случится. – Профессор намотал стебель на локоть, как моток веревки, и дернул. Из кочки с громким чмоком вылез ярко-красный пучок лепестков – назвать цветком это странное мятое недоразумение язык не поворачивался – недоуменно покачался из стороны в сторону и, доверчиво прильнув, устроился у Норвуда на плече. – Да, умница, вот так.
Я вспомнила разумную розу с двенадцатью, что ли, корневищами. Так же льнула. Улыбнулась: профессора боятся студенты, а всяческая растительность от него явно без ума. И он сейчас совсем не похож на строгого сухаря-преподавателя, на сурового завкафедрой и даже на мировое светило. Скорее уж напоминает юного Дугала с фотографий, по самую макушку увлеченного, азартного… и очень симпатичного.
Лепестки ткнулись ему в щеку, он отодвинул их, пощекотал пальцем, будто утешая, и вдруг посмотрел прямо на меня. Удивленно приподнял бровь.
– Что такое, мисс Блер? Вам весело? Да уж, могу себе представить, как это выглядит. Смотри, детка, эта женщина, которая стоит в резиновых сапогах и почти-вечернем платье с целым букетом ботанических редкостей посреди неизвестного болота, находит нас забавными.
– И милыми, - не стала отпираться я. - Знаете, доктор Норвуд, я перестаю жалеть, что мы не попали в Эдинбург. Там было бы гораздо унылее, чем здесь. Кстати, платье совсем не вечернее.
– Совсем-не-вечернем, – согласился он. - И очень патриотичном. Как раз для шотландских болот. ? я тем временем не перестаю изумляться происходящим с вами странностям. Но сейчас важнее другое. Пурпурницы стебельчатые не живут без подходящего грунта дольше двух часов.
– Кто нам мешает набрать грунта здесь? Вы же можете сделать емкость?
– Не спасет. В этой почве слишком мало магии. Ей нужно больше, так что поторопимся.
– Тогда вперед, - согласилась я.
Знала бы, какую скорость он способен развить по этим кочкам и в этих ужасных сапогах – поостереглась бы соглашаться! Со стороны, наверное, мы смотрелись крайне забавно, но мне было не до смеха. Профессор несся вперед, как скоростной поезд, я же напоминала себе болтающийся позади древнего паровоза вагон, подпрыгивающий и жалобно кренящийся на каждом стыке старых ржавых рельсов, то есть каждой кочке или луже. Ноги в сапогах высохли, а потом вспотели, и, кажется, я натерла обе пятки до волдырей. Смотреть по сторонам и даже вперед больше не было сил, все уходили на то, что бы не споткнуться и не рассыпать «букет ботанических редкостей».
Я поняла, что мы куда-то пришли, только уткнувшись в серовато-белый шерстяной бок толстой флегматичной овцы. Овца потянулась мордой к стеблям и кустикам в моих руках, я отпихнула:
– Куда лезешь! Жуй то, что под копытами! – и наконец-то подняла голову, осматриваясь.
Мы стояли на пологом склоне холма, заросшего изумрудной травой. Под ногами не хлюпало и не чавкало, болота расстилались внизу бескрайней буро-лиловой равниной с зеркальными проблесками воды. К нам заинтересованно подтягивались овцы, их паслось здесь десятка два. И, честное слово, если бы не куча наверняка вкусной по их меркам зелени в руках, я сейчас обняла бы первую попавшуюся овцу, села с ней рядом на травку и сказала: «Конечная. Поезд дальше не идет!»
