За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо (книги полностью .txt) 📗
Наверное, это и было самым сложным для нее — расслабиться. Оказалось, что самые простые вещи на этом свете давались тяжелее всего. Рада всегда привыкла сама идти по жизни, бороться за себя, выбирать свой собственный путь, решать. Она всегда всего добивалась собственными силами, даже когда ей помогали, шагала она все равно сама. И впервые в жизни она столкнулась с чем-то, что невозможно было контролировать.
Золотой комочек дара в ее груди не зависел ни от ее желания, ни от ее стремления, ни от ее настроения. Он просто был, днем и ночью, когда она тренировалась, ела, спала, когда она любила искорку или дышала сосновым запахом гор. И, как бы она ни пыталась усилить его, как бы ни хотела, чтобы он уже во что-то превратился, стал чем-то иным, открыл ей свое чудо, ему все было нипочем. Просто этот огонь день ото дня рос внутри, становясь все сильнее, набираясь мощи, пропитывая ее грудную клетку, заполняя ее. И единственный способ дать ему вырасти быстрее был в том, чтобы не мешать ему. Открыться целиком и полностью, отдать себя в руки Роксаны, позволить Ей Самой решать, что делать с Радой.
Это было гораздо интимнее, чем даже близость с ее искоркой, ведь она отдавала Роксане не только свое тело, свои эмоции, свою любовь. Она отдавала все, до самого последнего волоска, все, чем она являлась, она отказывалась от любого поползновения собственной воли, от любой попытки содействовать, сделать, свершить. Полная сдача, с распахнутыми руками и открытым сердцем. И это было очень страшно и очень тяжело.
— Кажется, вы принесли нам даже больше, чем мы показали вам, — усмехнулась Лэйк, и ее низкий голос вырвал Раду из размышлений. — Я никогда не чувствовала Роксану… так. И никогда не почувствовала бы, если бы ты, Лиара, не показала нам, как идти к Ней навстречу.
— Я просто делаю так, как чувствую, первая, — неловко пожала плечами искорка, и Рада слегка обняла ее, помогая держаться прямо. Каждый раз после медитации искорка слабела и не сразу могла начать самостоятельно передвигаться.
— Как и мы, Светозарная. — Найрин мягко улыбнулась ей, и на щеках ее расцвели глубокие ямочки. — Поистине, ваше место здесь, среди нас.
— Да, — твердо кивнула Лэйк, и взгляд ее вновь обрел привычную собранность и четкость. — И время пришло. Так что приходите в себя, попейте, отдышитесь, и пойдем. Ведьмы не слишком любят ждать.
Рада вскинула голову, не понимающе глядя на Лэйк.
— Что ты имеешь в виду, первая? Куда пойдем?
— Я поговорила с Мани-Наставницей и со Старейшей Способной Слышать, — негромко сообщила Лэйк. — Естественно, что вы слишком взрослые для того, чтобы проходить первую инициацию вместе с Дочерьми. К тому же, вы прошли Семь Рубежей, а потому вряд ли вам нужно учиться ориентироваться в лесу, — уголок ее губ дернулся, намекнув на улыбку. — Так что сегодня вечером Старейшая и Жрицы проведут вам церемонию принятия долора и обреют виски.
— Мы просто ждали весеннего равноденствия. С завтрашней ночи начнется восход на небо Грозной и Ее время, так что лучший момент сложно придумать, — добавила Найрин, широко улыбаясь.
— Вот как!.. — Рада заморгала, не совсем понимая, что только что произошло. После возвращения в тело внутри все еще стоял золотистый туман переживания, и ей сложно было сразу осознать, что говорит им Лэйк.
Прошло уже две недели с тех пор, как они вернулись из Мелонии. Жизнь вошла в привычную колею, проходя в тренировках и общении с разведчицами, в вечерних медитациях вместе с царицей, первым клинком и зрячей. Рада едва успела оправиться после прощания с сыном, этот удар оказался гораздо чувствительнее, чем она ожидала. Потому она все больше старалась нагружать себя, чтобы не думать о свернувшейся под сердцем клубком боли, и первый клинок Торн с удовольствием гоняла ее по Ристалищу каждый день, следя за тем, чтобы ее обучение было максимально интенсивным.
Рада уже успела освоить нагинату и немного катаны, хоть с последними было пока еще очень сложно. Левая рука у нее была не так хорошо развита, как правая, удар оставался медленным, каким-то слишком слабым…
— Подожди, что?! — вдруг дошло до Рады, и она вытаращила глаза на царицу. — Сегодня нас примут в клан?!
— Да, Рада, — хмыкнула Лэйк, отбрасывая кивком головы с лица короткую челку.
— Совсем примут? И мы станем одними из вас? — уточнила она, все еще не веря.
— Да, — кивнула царица, а Торн добавила:
— Официально вы будете числиться Младшими Сестрами до того, как завершите последнюю инициацию у Источника Рождения. Великая Царица пожелала, чтобы это случилось как можно скорее, так что пора вам уже обзавестись долорами.
— Но мы же всего несколько недель у вас! — глаза искорки расширились от удивления и надежды, на щеках выступил румянец. Рада ощутила, как ее ладошка сильно сжала ее руку и мелко подрагивает от волнения. — Мы еще не слишком много знаем, не много умеем!..
— В вашей груди поет Огненная, — пожала плечами Лэйк так, будто все это объясняло, а Найрин, широко улыбаясь, только рукой махнула:
— Научиться, сколько раз нужно кланяться и с кем первым заговаривать, а с кем нет, вы еще успеете. Но самое главное у вас уже есть — ваше стремление, ваша сила духа. Только для того, чтобы вырастить ее, анай учатся так долго и упорно. Так что вы готовы для принятия долора.
— Ох!.. — только и смогла сказать Рада.
Она взглянула на искорку, чувствуя, как в груди поет и поет золото. Та была такая красивая, такая родная, такая солнечная сейчас! Свет огня из чаши Роксаны собирался на донышках ее штормовых глаз и освещал все ее лицо мягким сиянием, брови разгладились, на губах цвела широкая улыбка, и Раде вдруг вспомнилось, как она выглядела за Гранью. Неземное мое чудо, самая красивая моя песня, самая волшебная сказка! Вот и пришло наше с тобой время. Вот мы и стали частью чего-то гораздо большего, чего-то огромного. И пройдет совсем немного времени до того, как я смогу положить долор у твоих ног по традиции анай и взять тебя в жены. Сделать, наконец, то, о чем я и не смела мечтать.
Только внутри у Рады все равно что-то тихо-тихо скреблось. Как жучок, что исподволь точит старое дерево, покрывая его несмываемыми узорами, глубокими бороздами одному ему известного орнамента. А смогу ли я стать частью этого народа? Смогу ли я быть одной из них?
Рада ощутила, как внутри кольнуло, и опустила глаза, не в силах смотреть в глаза Лиаре. Что-то в ней было иным, что-то, что не давало ей возможности целиком и полностью отдать себя этому народу. Казалось, это было даже сложнее, чем открыть себя для Роксаны, но почему-то Рада чувствовала, что это правильно. Что так и должно было быть.
Сложно было объяснить это щемящее чувство. Ощущение дороги, которая никогда не кончится, вечно стремясь к закату, в который, как в океан без дна, падает оранжевое солнце. Ощущение ветра, мчащегося без границ по миру, ветра, что всегда был молодым и сильным, ветра, который не удержали бы никакие обычаи, никакие законы, никакие правила. Что-то большее было там, за этим крохотным скребущимся внутри древоточцем. Чья-то улыбка, обещающая чудо, чей-то голос, что шептал не бояться, чьи-то руки, лежащие на ее плечах.
Рада решилась, выдохнув весь воздух из легких, а потом склонилась перед Лэйк до самого пола, едва не ткнувшись носом в плетеную из тростника циновку. Кажется, так она еще никому и никогда не кланялась, но это было и неважно сейчас.
— Царица, я должна кое-что сказать тебе, — хрипло проговорила Рада, чувствуя, как две тяжелые ладони, что лежали на плечах, легонько щекочут ее тело огненными прикосновениями, подбадривая и помогая.
— Говори, Рада, — спокойно отозвалась Лэйк.
Всем телом она чувствовала на себе полный тревоги взгляд искорки, но сейчас нужно было быть честной. Абсолютно честной, потому что иного пути потом у нее уже не будет.
— Никогда в жизни я не хотела нигде остаться, никому служить. Никогда я не хотела быть частью какого-либо народа, какого-либо общества. Я всегда была одна и сама по себе. И только здесь мне захотелось остаться, среди вас. Только тебе служить. — Рада вскинула глаза, глядя на Лэйк, и та кивком головы показала ей выпрямиться. Говорить было сложно, но и правильно, и золото выливалось из ее груди вместе со словами, которые с таким трудом подбирал язык. — Нет мечты более великой, нет дороги более правильной, чем та, по которой вы идете. И я горда, что вы приглашаете меня идти вместе с вами. Но я чувствую что-то… — она замялась, пытаясь подобрать слова. — Я чувствую, что я не должна быть связана. Ни именем, недаром же у меня его столько раз отбирали и давали вновь. Ни домом, потому что это лишь место, определенное место, которое рано или поздно тоже превращается в клетку. Ни народом, потому что интересы народа всегда выше интересов одного человека. А я иду туда, куда ведет меня что-то внутри меня. Я иду за этим голосом, за этим пламенем. Я не знаю, когда и как Великая Мани призовет меня, я не знаю, что Она готовит для меня, и все что я могу и хочу делать — это идти по Ее дороге. Может случиться момент, когда Она прикажет мне уйти отсюда, когда Ей понадобится мое присутствие в другом месте, и что тогда? Получится, что я предам мой народ и людей, сделавших для меня так много? Принявших меня в свой дом? Я не могу так, первая, пойми.
