Моя пятнадцатая сказка (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (читать книги онлайн TXT) 📗
— Я, значит, на работе с утра до вечера, а ты вот как?! — орал я, отстраняя жену от нас. — Лень уже родного отца поприветствовать?! Надо гадить на вещи, которые он с таким трудом купил?
Нодзоми отступила от нас, но сердито на меня смотрела.
— Я просто хочу стать дизайнером! — Мамору уже ревел. — Я не собирался нигде гадить! Я только… я только хотел сделать рисунок! Красивый рисунок! Вот здесь! На этих обоях нескольких мягких веток не хватает…
— Ах, ты только хочешь стать дизайнером? Так пошел бы в клуб любителей рисования! Учебников бы по живописи купил или взял бы в библиотеке! Зачем гадить обои в гостиной?!
— Но для того, чтобы стать дизайнером, мне надо много тренироваться! А гостиная… я просто украсить ее хотел!
— Да что ты занимаешься всякой ерундой?! Мать сказала, ты получил 30 баллов за недавний тест по математике! Тебе нужно как следует учить математику, а не рисовать на стенах!
— Но я ненавижу математику! И я хочу стать дизайнером! Вообще не хочу работать с какими-то числами и умножением!
— Да даже дизайнерам приходится объем материала вычислять! Но не будем об этом дерьме. Ты должен хорошо учиться, а потом поступить в хороший университет. Только так сможешь толково защищать свою семью!
— А разве я не смогу защитить мою семью, делая любимое дело? Сколько б ни случилось препятствий на моем пути, да хоть сто тысяч, почему я не могу жить, делая любимое дело?
— Я тебе приказываю: иди и хорошо доучи математику! И чтобы принес минимум 80 баллов за следующий тест! Слышишь? Отец тебе приказал учить математику!
Мальчишка упрямо глазами сверкнул.
— Я все равно буду исполнять мою мечту! Я стану дизайнером!
Меня бросило в жар.
— Тупица! — проорал я, свирепо глядя на него.
И в этот миг стоящий за ним зеленый кот внезапно заплакал. И исчез.
А с кухни внезапно повеяло горелым тортом.
Жена в ужасе посмотрела в сторону кухни. И убежала спасать выпечку. Если ее еще можно было спасти.
За ужином никто не произнес ни слова. Из-за нашей с Мамору ссоры Нодзоми отвлеклась — и торт сгорел. Нодзоми сначала пыталась отскоблить пригорелый край, но внезапно расплакалась. Рю только вздохнул. Но Мамору вдруг поднялся, на кухню прошел, забрал у матери нож и под ее растерянным взглядом отрезал большой кусок.
— Постой! — возмутилась она.
Но мальчик уже оторвал приличный кусок, прожевал, проглотил.
Мать напряглась.
— Вкуснятина! — бодро сказал он и к своему месту за столом в гостиной пошел.
Я видел, что сильно прогорела нижняя часть. Но этот мелкий сегодня был в соответствии со своим именем, настоящий защитник. Хоть и таким глупым способом, но материнские нервы попробовал защитить. А вообще, мы оба виноваты: мы своею ссорой ее довели.
Поэтому поднялся, прошел на кухню и под потерянным взглядом жены отрезал и себе большой кусок. Откусил тут же. Фу, горечь! Но это примерно как и с главой фирмы.
Сделав серьезное лицо, спокойно сказал:
— Неплохо, — и унес это в свою тарелку. Есть.
Рю только насмешливо вскинул брови, смотря на меня и младшего брата. Но когда взгляд материнский переметнулся на него, он себе еще одну рыбу на тарелку утянул, побольше. Самую большую, покуда не смотрели мы. И Нодзоми, всхлипывая, вернулась к нам за стол. Сама свой торт есть не осмелилась. Но мы с Мамору бодро хрустели горелым горькими коржом, прежде чем добрались до верха с кремом и вишневым вареньем. Меньшой вообще быстро свой дожевал и кинулся отрезать еще. Прежде, чем мать это попробует. Мысленно вздохнув, я пошел и забрал последний кусок. Мы виноваты — нам и отвечать. Надеюсь, до больницы дело не дойдет. Жаль только Рю совсем не пытается хоть как-то поддержать мать.
После ужина я пошел читать газеты. А Мамору просочился в комнату к брату. Я не собирался их подслушивать, но меньшой говорил слишком громко:
— Слышь, я понял, почему люди воюют!
— Да пошел ты! — возмутился Рю. — Не видишь? Я занят! Вышло интервью о юности самого известного в этом сезоне американского футболиста. Он раскрывает секреты успеха. Он обещал в заголовке рассказать кое-что важное о себе и своей карьере.
Но и Мамору считал свое дело самым важным:
— Я чувствую себя очень расстроенным и хочу что-нибудь разбить. Может быть, войны затевают люди, которые очень несчастны?..
— Да заткнись ты! — проворчал Рю. — Только и бубнишь, что какую-то ерунду! Свали, а?
Голос младшего сына задрожал, когда он тихо сказал:
— Старший брат плохой человек.
Парень саркастично ответил:
— Ага, я мерзкий гад. Не свалишь — прибью.
Мамору сбежал в свою комнату. Громко музыку врубил.
Как обычно…
Но я ошибался.
В этот раз мы слишком сильно поссорились. Мамору вообще больше со мной не говорил. Хотя Нодзоми показала мне листок с теста на 83 балла. Хотя я к нему серьезно подошел с этим листком и похвалил: «Молодец, наконец-то ты занялся делом». Он тогда просто ушел от меня и заперся в своей комнате. Даже в туалет не выходил. Видимо, покинул ее лишь когда я ушел на работу утром. А к вечеру снова заперся в своей комнате.
Да, впрочем, с Рю мы тоже почти не разговаривали. Парень записался в футбольный клуб и то пропадал на тренировках со своей командой, то в библиотеке. Как-то раз, наткнувшись на меня за окончанием ужина и напоровшись на мой укоризненный взгляд, старшой твердо произнес: «Я же Рю, «дракон», я просто обязан стать капитаном школьной команды. Но лучше если я стану капитаном футбольной команды Японии». Словом, он таскал тесты по 70–80 баллов, а еще постоянно пропадал со своей новой компанией из их футбольной команды.
Дома стало тихо.
Дома атмосфера вообще вскоре стала ужасной. Даже Нодзоми притихла. Побледнела, похудела. Это наши мужские разборки, она больше не встревала, но спокойно смотреть на нас, молчаливо расходившихся по комнатам, не хотела.
И вроде мы не ссорились. Мы больше не ссорились. Но совсем друг с другом не говорили.
Но я же не должен был извиняться перед этим мелким придурком! Я для него хорошего будущего хотел. Художники, дизайнеры — это все так зыбко! Да и признавать, что ошибся я сам… ну уж нет! Но он хотя бы стал учиться лучше. Так у него будет больше шансов поступить в университет получше. Даже если и не в Тодайдзи.
Мерзкий зеленый кот тоже больше не появлялся. Жуткое существо, нарушившее стабильное течение моей жизни, наконец-то исчезло — и я смог вздохнуть спокойно.
Только… вот какое-то время прошло с тех пор… я не сразу смог осознать это смутное чувство, но…
С того дня, как этот безумный зверь исчез, что-то внутри меня безвозвратно нарушилось: весь мой привычный и родной мир начал мне казаться каким-то блеклым. Скучным. Но что такое случилось со мной?.. Ведь ничего же в моей жизни не изменилось!
Однажды Нодзоми утром сказала мне, когда мы сидели за столом двое:
— Послезавтра день рождения твоей матери.
Стыдно признаться, но в веренице потрясений и будничных событий я совсем об этом забыл!
— Может, съездим, навестим ее? — продолжила жена, внимательно смотря на меня.
— Может, — кивнул я.
По-хорошему если, давно надо было это сделать.
— Может, съездим вчетвером? — женщина подалась вперед, ко мне, глаза ее радостно зажглись.
— Да, давай, — я улыбнулся ей.
И получил потеплевший взгляд в ответ.
Но в поездке мы всю дорогу молчали. Жена, кажется, сильно этому огорчилась, но тоже молчала. Не пыталась нас разговорить.
В деревне как будто иначе идет время. Редкие постройки как-то изменились. Разве что деревья вытянулись повыше с последнего моего визита. Которые еще могли. А так двор… как будто еще вчера я это место покинул. Тогда в лужах отражался молодой парень, а теперь — серьезный мужчина за сорок лет.
Из-за дождя по окрестностям побродить не удалось. Пришлось планы отложить.
Мать подсунула мне свежих — ну, почти, на два дня опоздалых — газет, я серьезно их развернул, опустившись в старое кресло-качалку. Сделал вид, что не видел этих номеров прежде. Рю переключал старенький телевизор, ловил футбол. Ворчал, что не так хорошо видно. Пришлось кашлянуть многозначительно, чтоб он заткнулся и отстал от моей матери. Мать, жена и меньшой расселись в крохотной гостиной. Кажется, мать показывала им мои рисунки. Надо же, а я когда-то рисовал! Вообще не помню!
