Из жизни единорогов - Патрик Рейнеке (читать книги полные .TXT) 📗
На столе в кухне оставлен мне дубликат ключей с брелком в виде зеленой металлической рыбки, которую можно использовать как открывашку для пивных бутылок. Я невольно обращаю внимание на цвет, потому что за исключением этих двух предметов, в здешней обстановке нет ничего зеленого. Указывает ли это обстоятельство на то, что обе эти вещи предназначены именно мне?.. Если да, то откуда он узнал, что мне нравится зеленый?.. Хотя, с другой стороны, раз он так внимательно разглядывал мои шмотки и помнит, в чем я когда-то ходил на работу, то мог и догадаться.
Я как раз заканчиваю раскладывать свои немногочисленные пожитки по освобожденным для меня полочкам и ящикам стола, когда является мой не в меру оживленный домовладелец. Вообще у себя дома читатель Штерн гораздо больше похож на человека, и гораздо меньше — на живописное полотно или мраморную статую. Привычная обстановка сообщает его точным жестам какую-то особую плавность, отчего они смотрятся несколько менее театральными, но зато куда как более изящными. Поскольку сам я в достаточной степени кинестетик, то наблюдать всю эту красоту в такой непосредственной близости, не имея при этом возможности к ней прикоснуться, в отдельные моменты становится для меня чуть ли не пыткой. Физиономия у него тоже, как выясняется, от природы гораздо более подвижная, чем мы все привыкли считать. Если в библиотеке он улыбается только в моем присутствии, и то нечасто, и исключительно глазами и уголками рта, здесь я всего за три дня насчитал аж несколько вариантов вполне себе полноценных человеческих улыбок. И вот — новое выражение!..
— Поехали! — чуть не с порога заявляет мне он, а глаза так и светятся азартным блеском. — Деньги дали авансом!
— Что, кутить поедем? — с опаской интересуюсь я.
— Какое «кутить»? Компьютер мне для вас в издательстве отдают!
Мы привозим железо, а потом полдня занимается его установкой на специально для меня освобожденном от книг и бумаг столе. Долго выясняем, что там работает и при каких условиях, в процессе чего открываем по меньшей мере четыре причины, по которым прежние владельцы решили-таки с ним расстаться. Когда все снесено, «винда» и все необходимые программы заново установлены, Штерн с изможденным видом валится на свою кровать.
— Нет, все-таки это не для гуманитарного ума работа…
— Слушайте, док! А может, мы сходим с вами куда-нибудь? Отметим мой новый фрилансерский статус? У Гарика из «Трех яблок» сегодня празднуют бёздник…
Он поворачивает ко мне свою скептическую физиономию, но по мере того, как я рассказываю, кто такой Гарик, какую музыку играет его команда, и кто там еще, возможно, будет на этом квартирнике, скептицизм его постепенно изглаживается.
— Это что, Гарри Зеленое яблоко?
— А, так вы его знаете?!
— Кто ж не знает Гарри… — говорит он с тяжким вздохом. — Ну, ладно, пойдемте. Покажете, что из себя представляет нынешняя богема.
«Отлично, отличненько…», — мысленно потираю я руки. Там мы вместе что-нибудь выпьем, и в большой компании простых и открытых людей, где все друг с другом на «ты», переход осуществить будет легче.
* * *
На уже основательно прокуренной лестничной клетке в позе двух дымящих атлантов, подпирающих стены, нас встречают блюзмен Алекс и фолкер Яков. Каждый раз, когда вижу их вместе, всегда удивляюсь тому, как они умудряются находить общий язык. Настолько разную музыку они играют, настолько по-разному выглядят, и даже аудитория их, как мне кажется, совершенно не пересекается.
— Кто же это к нам идет? — спрашивает, расплываясь в улыбке, всклокоченный, весь в феньках и коже Яков.
— Это Сенча к нам бредет, — из-под широкополой шляпы бормочет Алекс.
— Сенча со своей новой девушкой!
Я показываю им кулак, а сам оборачиваюсь на поднимающегося за мной Штерна, чтобы умолять его не обижаться на придурков.
— Подумать только! — раздается у меня над ухом мрачный рокот. — Какие шикарные молодые люди! И так откровенно завидуют любовным победам маленького Сенча!
Яков, изображая досаду, прикусывает язык.
— Впрочем, утешьтесь, мальчики, — продолжает в том же духе Штерн. — Я пока не замужем.
Алекс ржет под шляпой, показывая на Якова пальцем из-под своего черного пончо. Яков с обиженным видом смущенно скукоживается, прижимаясь к стенке и давая нам пройти. И тут я слышу позади себя совсем уже в другом тоне, почти что ласковым шепотом:
— Здравствуй, Яша!
Я оборачиваюсь, чтобы успеть заметить, как они не просто пожимают друг другу руки, а чуть ли не обнимаются.
— Явился, наконец, мерзавец! — Яков хлопает Штерна по плечу.
— От мерзавца слышу, — с улыбкой говорит Штерн, потом протягивает руку Алексу.
— Привет! — кивая шляпой, отвечает тот.
Не успеваю я выяснить, в чем дело, как из приоткрытой квартирной двери на площадку вываливается великий Стив, как всегда в окружении юных прекрасных дев — в данном случае в количестве трех штук. Они облепляют его со всех сторон, накручивают на пальцы его длинные космы, что-то там ему щебечут восторженное, а я все думаю, как это он умудряется одновременно обнимать три гибких стана всего одной парой рук. Мне не нравится его музыка, не нравятся его тексты, и я не понимаю, почему у таких мрачных интеллектуалов, как Алекс и Яков, нет такой своры поклонниц, а у Стива с его оптимистично-радужным примитивом их всегда толпы. Я отхожу в сторону от этой беснующейся групповухи и вдруг слышу оттуда восторженный вопль:
— Жорка! Ты что ли?!
— Н-да… — недовольно ворчит мой спутник.
Девушки отлетают в стороны, опадая со стивовых плеч, как осенние листья.
— Где ж ты пропадал? — кидается он к нам, нависая надо мной рыжебородой пузатой громадой. — Говорят, ты там чуть ли не отшельником живешь, только дом, да работа…
— Ну, ты же видишь, что это не так… — с явной неохотой отвечает невидимый Штерн, который судя по шебуршению за мой спиной, не спросив разрешения, запихивает свой шарф и перчатки ко мне в рюкзак.
— Девушку, гляжу я, себе завел… — говорит Стив, поверх моей головы.
— Это не девушка, это Сенч.
Спасибо, конечно… Но можно было бы нас друг другу просто представить, без лишних дефиниций.
— А-а…. ну это тебе, конечно, виднее… — так же поверху, не глядя на меня, отвечает этот девичий кумир.
— Знаешь, Стива, пойдем-ка лучше покурим. Куда-нибудь прочь с посторонних глаз. Про себя хоть расскажешь.
Тут на мое плечо ложится его рука, он наклоняется и шепчет мне прямо в ухо:
— Ступай пока без меня. Я чувствую, это надолго.
Когда я оглядываюсь, он уже шагает через ступеньку вверх по лестнице в поисках нужного ему подоконника. За ним, отдуваясь, поспешает Стивен. Девочки возбужденно перешептываются у стены. Для них мой черный ангел, неожиданный кумир их кумира — все равно, что для сказочных пиратов человек, которого боялся сам Флинт. Привел, называется, коллегу для совместной пьянки с целью перехода на «ты»… Я осматриваюсь в поисках табака. У Алекса зажата в зубах папироса, Яков посасывает трубку, у девушек, насколько я заметил — сплошь мышиные тампаксы от «Virginia slims» и «Esse». Единственные приличные сигареты ушли наверх и там участвуют в некоем долгом разговоре.
— Дай-ка мне беломору, — со вздохом обращаюсь я к Алексу.
— Во-во, — говорит он Якову, протягивая мне пачку. — Моя тоже на меня таким взглядом смотрит, когда мы вместе куда-то приходим.
— Привыкай-привыкай, Сенча, — подыгрывает ему Яков. — Мужики, они такие… Стоит чуть зазеваться, а они раз, и сваливают.
— Гады вы… — говорю я им с улыбкой.
— Гады, — самодовольным голосом подтверждает Яков.
— За что вас только девушки любят?
— А ни за что! — с видом оскорбленного достоинства заявляет он мне.
— А просто так! — в тон ему добавляет Алекс.
Мне нечего им на это сказать, и я глубоко затягиваюсь папиросой.
— Не, ты глянь, — подзуживает Алекс, — человек прямо на глазах постигает великую тайну полового диморфизма.
