Хаос - Уорд Рейчел (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Гляжу на него, пытаюсь раскусить и при этом не показать, как я занервничал.
— Конечно, это нелегко. Дело в том, что людям вроде меня ты можешь принести массу пользы. А можешь, само собой, и бед натворить.
И тут меня вдруг прошибает холодный пот. Это еще не угроза, но я понимаю — мы по разные стороны баррикады. Мне становится интересно, откуда этот дядька. Из военной разведки? Из пятого отдела? Из шестого?
— Я видел, что ты писал в наладоннике, видел копии страниц из твоей записной книжки. Очень много дат в первые числа января. Адам, что тогда произойдет? Что творится у тебя в голове?
Молчу. Я уже думал, не рассказать ли ему про Новый год, но он и так все видел, его носом туда ткнули, все он знает, иначе он бы сюда не приперся. И вообще отвечать мне нечего. Откуда я знаю, что произойдет?
Отвожу от него глаза, слушаю, как он все гундит и гундит, и представляю себе, как он задавал те же вопросы маме.
— Какая она была? Моя мама. Какая она была, когда вы с ней познакомились?
Он улыбается:
— Ершистая. Изворотливая. Беспардонная. Она мне понравилась.
— Я такой же, — говорю. — Мы одинаковые.
Он вздыхает — как будто воздух из шарика выпустили, — и тут до меня доходит: он психует не меньше меня, как бы ни притворялся крутым и спокойным. Наклоняется вперед.
— Этот твой дар — опасная штука. Опасная. Нельзя им хвастаться, нельзя о нем болтать. Очень легко разозлить или напугать кого-нибудь. Ты понимаешь, о чем я?
— Ну да.
— Поэтому тебе надо помалкивать. А вот людям вроде меня можно все рассказать. Честно говоря, мы хотим, чтобы ты все рассказал. Все, что тебе известно. Вот… — Он лезет в карман пиджака и кидает мне через стол визитную карточку — имя-фамилия, мобильник, имейл. — Звони мне, — говорит, — в любое время.
Только вот когда за мной приходит бабуля, ее отводят в сторонку и говорят так, словно меня тут и нет.
— Навязчивое поведение… нарушение общественного порядка… рекомендуется консультация психиатра… из дома без сопровождения…
Бабуля все это слушает, всем видом изображая полное согласие. Я не поднимаю головы и не отрываю глаз от пола, пока разговоры не кончаются и мы с ней не едем обратно в Карлтон-Виллас на автобусе.
— Адам, что ты затеял? Чего ты добиваешься?
Она — единственный человек, с которым можно поговорить, не то что эти шпионы в штатском, но я не могу. Между нами кирпичная стена, мне через нее не пробиться. Наверное, дело в том, какой она человек — что она думает про жизнь, что говорит, — и еще в том, чего она не говорит и не думает. Она не мама — и не виновата в этом, конечно, но я не могу ей этого простить. Пока — нет.
Вот я и сижу в комнате, не сплю сутками и шарю в Интернете, чтобы хоть в чем-то разобраться, и прислушиваюсь, не сунут ли что-нибудь в щель для писем и газет. Как только слышу шуршание, то сразу бегу по лестнице. Мне надо успеть раньше бабули: не хочу, чтобы она что-нибудь узнала. Не хочу, чтобы она увидела кипы записок от Джуниора. Я знаю, что он там пишет — плюс-минус. Они все похожи на первые: «6122026. Твое число приближается. Ты готов?» «Прощайся с бабушкой, лошара. Тебе крышка».
Иногда бабуля оказывается у двери первой. Ей тоже нужны развлечения.
— Это тебе, — говорит она. Взяла конверт и рассматривает.
— Дай сюда, — говорю я и протягиваю руку.
— От приятеля? — спрашивает она. — От подружки? Между прочим, можешь позвать кого-нибудь в гости, тебе разрешается. Если хочешь.
Ничего не говорю — протягиваю руку и держу, пока бабуля не понимает намека.
— Адам, — говорит она, когда я поворачиваюсь и топаю по лестнице. — Посиди со мной минутку. Нам надо…
Голос ее затихает — я закрываю за собой дверь.
…Поговорить. Нам надо поговорить. Если бы я мог.
Кладу конверт к остальным и включаю папин коми. Развалюха, зато есть выход в Сеть, хотя ждать приходится целую вечность, а гуглить даже я умею. Обычно я вбиваю «2027» или «конец света», но сегодня будет иначе. Сегодня я спрошу о том, отчего я не могу заснуть.
Неуклюже набираю вопрос одним пальцем, пока в строке поиска не появляется: «Когда я умру?»
И нажимаю «ввод».
Восемьсот тридцать один миллион результатов. Щелкаю по первой ссылке. Там вопросы. Сколько мне лет? Курю ли я? Какой у меня вес? Часто ли я занимаюсь физкультурой?
Бросаю отвечать на середине. Такие сайты ничего не знают про неожиданности. Не знают про бомбы, пожары, наводнения. Не знают, что произойдет в Лондоне через два месяца. Не знают, не зарежет ли меня еще раньше один долбанутый тип с ножом.
И я тоже не знаю.
Сара
Весь день мне не по себе, как-то нехорошо. Потом — сама не знаю когда — я понимаю, что это странное ощущение наплывает волнами, примерно каждые десять минут, и это не просто неприятно, а больно. Каждый раз живот становится твердый, мышцы сжимаются, как кулак.
Больше никого дома нет.
Блин! Блин! Не может быть. Я точно не знаю, какой у меня срок, но до девяти месяцев еще далеко — или нет? Я не успела подготовиться. Хватаю книгу, пролистываю страницы. «Роды». Боже мой, надо было внимательнее читать! Там говорится про то, как дышать, что надо двигаться, потом принимать разные позы. Буквы пляшут перед глазами — начинается очередная схватка.
Двигаться. Двигаться. Пытаюсь ходить по второму этажу, но при каждой схватке меня парализует. Хватаюсь за стенку и еле дышу.
В промежутках я стараюсь не поддаваться панике. Кричу, вою — это получается само по себе, голос меня больше не слушается.
Все должно было быть не так. К врачам и в больницу я не хочу, но думала, что рядом кто-то будет. Думала, Винни окажется дома. Воды отходят на лестничной площадке. Не все сразу — струйкой по ноге. «Описалась, — думаю я. — Супер». Только остановить струйку у меня не получается — жидкость течет и течет. В ней кровь. Это, наверное, плохо, да?
Добираюсь до ванной. Крики — мои крики — там слышны еще громче, они отдаются от кафельных стен. Сажусь на унитаз, жду, когда все вытечет. Хочется так и сидеть, но я заставляю себя встать. Нельзя же родить в тубзик.
Держусь за раковину, сопротивляюсь боли. Она одолевает меня, не дает передышки. Вот бы куда-нибудь от нее убежать — только куда? Наклоняюсь вбок, меня рвет в унитаз, раз, другой, третий, потом сползаю на пол.
Кричу и рычу, как зверь, — низко, утробно.
А вдруг я тут умру?
Если боль не прекратится, я точно умру — ну и наплевать. Лишь бы это кончилось. Лишь бы все прошло. Болит живот, болит спина, что-то давит в попу. Сейчас я разорвусь пополам и истеку кровью.
Я умру на полу в ванной, как наркоманка от передоза, но это не страшно. Все лучше, чем это — эта пытка, этот ад. Я готова умереть.
Нас находит Винни. Мы так и лежим на полу в ванной. Я сумела дотянуться до полотенец, и мы завернулись в них, как в одеяла. Я боялась, что она замерзнет — ну, моя дочка. Прижимала ее к себе, кожа к коже, чтобы она грелась об меня. Она немного поплакала, потом перестала — а потом как взглянет на меня прекрасными васильковыми глазами, и я поцеловала ее, поцеловала ее крошечное личико, ее кулачки.
Моя дочка.
Моя малышка.
Мия.
Адам
— Ну как, сыграем в «да-нет»?
— Я сюда не играть пришел.
— Тогда зачем, а?
— Хочу, чтобы ты от меня отстал. Оставь нас с бабушкой в покое.
— Твоя бабка — она вечно дома торчит, правда? Сидит на стуле в кухне. Особенно не двигается, да? Очень даже легкая мишень.
В задней стене дома есть окно. По другую сторону забора — соседский дом. В нашу сторону смотрят сотни окон. И каждый день в почтовый ящик падает записочка.
— Вот это мне и надоело. Хватит дурацких угроз. Она тут ни при чем. Это наше с тобой дело. Так давай его и уладим, по-честному, как полагается.
Это я на словах такой храбрый, на самом деле мне страшно, но с такими, как Джуниор, по-другому нельзя. У таких сначала слова, а потом уже дела.
