По образу и подобию (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читать книги полные .txt) 📗
— Они умерли, — тихо объяснил Ольмезовский.
Алёна замерла с тостом в руке.
— Как… умерли?
Он слегка развёл ладони:
— Каким-то образом дети «о-нор прайм» словно притягивали к себе несчастья и катаклизмы, порой самые нелепые и абсурдные. Дети иногда гибнут вследствие неуёмного любопытства и полного отсутствия инстинкта самосохранения, это неприятный, но общеизвестный факт. Допустим, прыгают на спор с опор монорельса, — тут Алёна виновато заёрзала, — или ныряют в горный поток зимой — ради остроты жизни. Вот только некоторым из них, что называется, «не везёт». И паранормальная медицина, бывает, бессильна. Все дети из той сотни погибли в возрасте от девяти до одиннадцати лет. Каждая смерть по отдельности выглядела несчастливым стечением обстоятельств. Но таких смертей было девяносто девять. Надо сказать, что отыскать всех детей оказалось делом непростым, потому что подмена была проведена случайным образом, именно с целью скрыть содеянное. Как правило, мы приходили слишком поздно, когда уже ничего нельзя было сделать. Опережая вопрос, никакого специфичного гена неприятностей не существует. Кое-кто из нас предлагал, правда, повторить эксперимент и проверить на практике, но его закономерно не поддержали.
Вообще, так называемое дело Яна, разбирается ещё на первом курсе. Чтобы показать студентам, насколько ответственна работа генного инженера, насколько недопустимо воплощать в жизнь недоработанные проекты новых генетических линий — неуёмное научное любопытство легко может искалечить жизнь ребёнку и его близким… Кстати, последнего ребёнка из той сотни никто уже не искал, посчитали, что он тоже погиб, как и все остальные.
— А он выжил, — сказала Алёна. — Тим, да?
— Да. Семья Флаконниковых каким-то образом сумела уберечь мальчика. Они жили в селе Отрадном, на севере, полторы тысячи километров отсюда. Отличительная черта Отрадного — почти все его жители, за редким исключением, принадлежат к одной генетической линии, разработанной в своё время группой Радомира и Гелены Смеховых, в сокращении «герад».
— «Герад», — сказала Алёна. — У меня — «герад»-сорок три!
— Да, но к этому мы ещё вернёмся…
Он помолчал немного, свёл кончики пальцев. Думал, всё ли рассказывать или только часть, поняла Алёна. Ей было страшновато и вместе с тем любопытно, что же ещё скрывается в печальной истории Тима Флаконникова.
— Олег Ольгердович, — сказала она, — профессор… Я не ребёнок. Мне можно рассказать всё.
— Я бы не рассказывал, — честно признался он, — я бы лучше подождал ещё год, может быть, два или даже три. Но у нас очень мало времени. Я ухожу на двадцать девятом «Ковчеге», — объяснил он.
«Ну, вот», — расстроено подумала Алёна. — «Стоит только познакомиться с хорошими людьми, и они тут же уходят от тебя…» Обидно. Ей нравился профессор Ольмезовский, он разговаривал с нею на равных, что невероятно льстило. Она-то прекрасно понимала статусную разницу между ними: девчонка с заваленной, — да-да, будем честными перед самой собой, мама права! — аттестацией на носу — и учёный с мировым именем, профессор Института. И вот такой человек — на вы и с вежливым уважением. Как хотите, но это дорогого стоит! Ну, а про Тима нечего было говорить. Исчезнет из её, Алёниной, жизни Тим, и солнце начнёт светить тусклее.
— Видите ли, — невозмутимо продолжал профессор, — в линии «о-нор» у нас всего два человека. У Розы — так называемое репликативное бесплодие, термин не совсем правильный, но он прижился, а суть в том, что на геноме Розы невозможно вырастить даже клонированную ткань. Любая попытка оканчивается провалом, материал не живёт дольше трёх дней, а эмбрион угасает примерно к третьему-четвёртому часу. Если Роза, не дай бог, потеряет руку или глаз, придётся ставить механику. Это явление встречается не так уж редко, как нам бы хотелось, механизм его неясен до сих пор, равно как непонятно, что с этим делать, как исправлять. Пока непонятно, — подчеркнул он слово «пока».
— Но вы же придумаете, правда? — спросила Алёна.
— Возможно. Но на данный момент я работаю над другой задачей.
Алёне не понравилось, как он посмотрел на неё. Что-то было в этом взгляде… Но
что?
— Видите ли, у Тима очень высок порог недоверия, — продолжил Ольмезовский. — Он очень нелегко сходится с людьми, держит всех на дистанции. С вами получилось иначе. Могу предположить, что он вам тоже нравится.
— Вы читаете мысли? — спросила Алёна.
Он покачал головой.
— Эти мысли легко прочесть и без телепатической паранормы. Я наблюдал за вами в реанимации. Сорок третья генерация «герад» примечательна тем, что даёт своему носителю некоторые способности к целительству. Они проявлены слабо, разумеется, но действуют неплохо, когда вопрос касается жизней близких людей. Зафиксировано достаточно случаев спонтанного исцеления, к примеру, матерью своих детей. Или партнёра в паре.
— Хотите сказать, что это я вывела Тима из комы? — не поверила Алёна. — Врачи не смогли, а у меня получилось? Да быть такого не может!
— Возможности психокинеза безграничны, — мягко сказал Ольмезовский. — Но эта паранорма очень сложна в разработке. Я просил Сану составить картину изменений в динамике, отчёт скоро будет, можете ознакомиться, если пожелаете.
Снова пауза, внимательный изучающий взгляд. Алёна невольно поёжилась. Сейчас он скажет. Вот прямо сейчас!
— Алёна, я прошу вас сейчас внимательно отнестись к тому, что я скажу, — начал профессор. — Я предлагаю вам контракт на разработку третьей генерации линии «о- нор»…
Алёна молча вытаращилась на него. Вот уж чего не ждала!
— Контракт стандартный, — он положил ладонь на папку, — никаких особых условий. Кроме одного: вам придётся отправиться вместе со мной на «Ковчеге».
Полное обалдение. Других слов вообще не подберёшь. Как будто по голове отоварили чем-то тяжёлым, и мозг рассыпался на сверкающие острые осколки. Улететь на «Ковчеге»! Да с чем можно сравнить такую возможность?!
«Я не полечу без Риты», — эхом отдался в голове голос Огнева, — «Рита не полетит без тебя. А у тебя индекс Гаманина ниже трёх, таких не берут в космонавты».
— А я… я одна не могу, — сказала Алёна наконец, осознав, что именно испытывал бравый Огнев, отказываясь от заманчивого предложения. — Я маму не брошу!
— Маму, — улыбнулся Ольмезовский, — мы возьмём с собой тоже. Мы стараемся не разлучать семьи. По возможности, разумеется.
Алёна стиснула руки. Вот он, момент. Отделаться от маминого ухажёра навсегда. Несколько дней тому назад она бы не раздумывала. Но сейчас она понимала, что такое условие будет обыкновенной подлостью, и чем мама заслужила подобное? Ничем.
Тем более, после той, полной музыки и боли ночи, Алёна смотрела на Огнева совсем другими глазами. Он неожиданно влез к ней в сердце и там надёжно устроился. Можно было понять, почему мама выбрала его в конечном итоге.
— У неё есть мужчина, — сказала Алёна. — Капитан Виктор Огнев. Она не полетит без него.
— Они женаты?
— Нет, — ответила Алёна. — А это имеет значение?
Ольмезовский покачал головой. Но всё же сказал:
— Думаю, и эту проблему решить будет можно.
— А Тим знает?
— Знает. В общем-то, без его согласия и активного участия рабочей логической модели по третьей генерации линии «о-нор» просто не получилось бы. Она одобрена Учёным Советом Института, кстати. Недавно мне дали разрешение на подбор кандидатов.
— Я… я…. Я не знаю, это так всё неожиданно… — она потёрла виски.
— Голова болит? — сочувственно спросил Ольмезовский. — Начался откат, как я и говорил. Вы можете взять контракт с собой, — он пристукнул ладонью по серой папке. — Хорошо обдумать в спокойной обстановке и на ясную голову. Но всё же я бы просил не тянуть с решением. Как уже говорил, времени мало. Скажем, завтра к вечеру вы могли бы дать ответ.
— Если я не соглашусь? — напряжённо спросила Алёна.
— Я не стану принуждать вас силой, — мягко ответил он. — Никто не станет. Это запрещено. Просто нам придётся тогда искать другую девушку с сорок третьим «герадом», а это время. Которого мало. И у другой кандидатки навряд ли сложатся какие-либо отношения с Тимом. Прежде всего, из-за него самого. Он, как я уже говорил, нелюдим и нелегко сходится с незнакомцами.
