Уж замуж невтерпеж (СИ) - Тутова Надежда "Mihoshi" (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
А вот заливать в меня медовое вино не надо — я так и умереть могу! Фларимон тоже отфыркивается, прямо как Лойрит, или это Лойрит фыркает?.. Похоже, мне все-таки… ум… буль… не надо…
Утро… Когда же оно наступило? Дурацкий вопрос? Согласна, но в голове почему-то только такие дурацкие мысли и вертятся. Например: а что это мне так плохо? Или еще лучше: что вчера-то было? Ну, где-то до середины прошлого дня я помню: и как разбойники за Кифогом гонялись (на то он и Кифог, чтобы из рук рыбкой выскользнуть!), как я сподобилась на призывание золотой детали с секстанта Гудраша (впоследствии оказалось, что это всего лишь золотое плетение по рукояти или как там называется эта деталь!), как скакала по болоту, как нашла секстант, а Фларимон нашел меня… Потом мы, кажется, пришли в какое-то поселение… Дубовый Град? Да, точно, нас же волхв Нэра в своем доме принимать изволил. Зато все последующие события сокрыты во мраке забытья. Помню, что мне было очень плохо — результат призывания и пряток от волхва… Но ведь не оставили же они меня в покое, мирно уложив на ближайшую кровать?!
Кстати, а где я вообще нахожусь? Поворачивать голову не то что бы больно, скорее муторно: опять все плывет перед глазами. Стараюсь задержать дыхание, может легче станет. Полегчало… Деревянный потолок, такие же стены, скорее всего и пол такой. Маленькая комната с маленьким окном, распахнутым настежь. Тонкие кружевные занавески трепещут от утреннего прохладного воздуха, струящегося сквозь окно, ласкающего волосы, лицо… Кто же поделился со мной сей благодатью? Осторожно перекатываюсь по постели (может все же в постель уложили сразу после обеда?!) и… с ужасом понимаю, что я голая! Ну не совсем, конечно: я завернута в какой-то кусок ткани, который за время сна успешно размотался, так что на люди в таком виде появляться не стоит.
И где моя одежда?! Оказалось, что у кровати стоит колченогий табурет, на котором и лежат мои многострадальные вещи… чистые. Не помню, чтобы я их стирала. Помог кто? Если одежда здесь, то где же обувь? Да, мне ужасно надоели лапоточки, да и ноги я в них натерла, но не босиком же ходить…
Уже поправляя юбку, обнаружила на безымянном пальце левой руки кольцо. Странное оно какое-то: металл теплый, серый — на серебро не похоже, на золото тем более. Словно змейка обвила руку: не больно, но сильно. Кольцо не просто ободок, а сплошь из дубовых листьев, да не узором, а будто венок сплетен. Откуда оно у меня? В любом случае, надо поскорее снять, во избежание неприятностей. Что-то подсказывает мне, данное колечко неким образом связано с жителями сего дивного поселения — Дубовый Град. Мне его подарили? Не помню. Сама взяла? Маловероятно: маман с детства приучила — чужого не брать.
А колечко плотно сидит на пальце, ни в какую слезать не хочет!
— Да снимайся же ты! — меня уже на слезы пробило, а кольцо на пальце даже не сдвинулось.
— Бесполезно… — раздался мрачный голос Фларимона.
С ойканьем обернувшись, я заметила Фларимона, сидящего на пороге комнаты: похоже домик из одной комнаты и дверь из спальни ведет прямо на улицу. Собственно говоря, Фларимон сидел ко мне вполоборота, прислонившись к дверному косяку. Он все время здесь был?! И дверь так и была открыта?! Мое лицо и даже уши залила алая краска — да, я смущена, точнее даже в ужасе: я же переодевалась тут!
— Почему бесполезно? — надеюсь, мой голос был достаточно тверд.
Куда там: дрожит как листик на ураганном ветру!
— Я пробовал… — судя по его отчаянному взгляду, брошенному в мою сторону, и столь же отчаянному тону, действительно пробовал. — Волхв на совесть наложил заклятье!
— Волхв? Заклятье? — недоуменно повторила я.
И тут в моей голове, будто кто настежь распахнул двери, прятавшие боль и страх вчерашнего дня. Всевышний, я же… там же… церемония… Что там было?! Те женщины обсуждали чью-то свадьбу. Не мою же! Я бы помнила…
Фларимон с тяжким вздохом провел по растрепанным волосам, пробормотав проклятье в адрес Гудраша, Нэра и много кого еще. На его безымянном пальце левой руки блеснуло такое же кольцо как у меня… Одинаковое, как две капли воды…
Так что же это… Я… замужем?..
Часть 2
"Это страшное слово — муж…"
Глава 1
Жаркое дыхание лета на исходе ягодника радует почти всех: и селян — сельхоз работы можно спокойно вести, и детвору — купаться можно даже в лужах, и молодежь — в теплые ночи можно гулять до полуночи, да еще много кого. Кроме меня. Мне постоянно хочется либо плакать, либо руки на себя наложить, в смысле утопиться, повеситься, отравиться, ну и прочие прелестные вещи с собой сотворить. С чего бы так? Да есть причины, точнее причина… Хотелось бы о ней забыть, да не выйдет: едва начнешь забывать, как мимолетный взгляд на левую руку, случайное касание… и снова все всплывает. А казалось бы: ну что такого может быть в тоненьком колечке в виде венка из дубовых листиков?
Ох, сплошной туман в моей жизни. Не могу сказать, что все начиналось замечательно, но и не смертельно. В своем замужестве виновата я одна. Да-да, именно в замужестве, хотя… Ну, какая я жена, когда муж неизвестно где, и кроме странного кольца и не менее странного обряда в Дубовом Граде, причем все это я помню очень плохо, ничто не говорит о моем новом статусе. Если бы я тогда не влезла со своим дурацким предложением поискать секстант!.. Да что теперь убиваться? Бесполезно, как и пытаться стащить кольцо с пальца: не мешает, не жмет, но не снимается!
Тогда, в Дубовом Граде, на утро после — язык не поворачивается назвать то, что было венчанием, — обряда, едва мы вышли из домика, как нас обступили разбойники, и Гудраш ласково так поинтересовался: "А где же простынь с брачного ложа?" Я, глупая, ничего не поняла в тот момент, зато Фларимон сразу разобрался: такой абсолютной злости или ярости я никогда не видела на его лице. Он сквозь зубы прошипел:
— Можешь убивать, но я не стану больше плясать под вашу дудку!
Выходит, они его силком заставили жениться на мне? Расспросить не удалось, поскольку Фларимон буквально схватил меня как сумку, свистнул Лойриту и, когда конь подлетел аки птица к нам, закинул меня в седло (я даже испугаться не успела, как и упасть!), запрыгнул сам, и мы лихо сорвались с места. Собственно говоря, таким вот лихим образом мы проскакали всю дорогу. На выезде из леса Фларимон придержал коня, будто засомневавшись в правильности своих поступков, но вскоре опять пришпорил Лойрита. Правда, этих нескольких мгновений мне хватило чтобы поблагодарить Лешего: я вспомнила как он подходил ко мне после обряда — он пытался меня защитить, не зная даже, что мне грозит. Я понимаю, почему он опоздал… Теперь знаю: волхв Нэра, а может и кто другой, закрыл Дубовый Град кольцом на крови деревьев. Думаете, такого не может быть? У деревьев нет крови? А что же тогда вы видите, когда срезаете ветку или срубаете дерево под корень? Сок? А что это, как не кровь?! И каково же было Лешему, который знал все эти деревья с самого их рождения, следил за ними, словно за малыми детьми, а потом… Представить себе такого не могу… Поэтому, даже зная, что мне будет плохо, я… Нет, я не стала призывать золото, как в прошлый раз, и не пыталась его найти. Закрыв глаза, попросила Старый Лес показать мне Лешего, точнее то место, где он любит отдыхать. Как и всякое магическое существо (а все живое и неживое обладает магией изначально), Лес ответил, явив моему взору маленькую полянку в самой своей глубине. Там росли такие красивые цветы: ярко-желтые лепестки с красной окантовкой. Стараясь не нарушить их жизни, я тихонечко попросила золотую пыль, скрывающуюся в земле, слиться с желтыми лепестками. Миг, и золотистые искорки пробежались по головкам цветков, даруя им новый облик. Спасибо, Леший, мне жаль…
Дальнейшее путешествие даже описывать муторно: Фларимон, а вместе с ним я и Лойрит, скакал и днем, и ночью (да, вез нас Лойрит, но порой казалось, что наоборот), изредка останавливаясь на ночлег (питались всухомятку — сердобольные жители Дубового Града, словно пытаясь загладить вину, загрузили снедью от всей души — почти всегда на ходу, о водных процедурах я даже не заикалась — боялась гнева Фларимона). Как такую гонку выдержал Лойрит, мне не понятно, но он и не возражал. Только шикарная коричневая шкура была сплошь покрыта пылью — нам еще повезло, что за все время пути не было дождей. Но на то и ньяр зовут ньяром — все-таки самый жаркий и засушливый месяц в году. На стоянках Фларимон просил прощения у коня, тот отвечал (честное слово!) ему терпеливым фырканьем. Со мной Фларимон не разговаривал вообще, никогда и ни под каким предлогом. Даже не смотреть на меня старался, хотя тот факт, что он вез мою персону на своем коне, посадив перед собой и поддерживая одной рукой, явно этому не способствовал, да и передача съестного из рук в руки тоже.
