Белее снега, слаще сахара... (СИ) - Лакомка Ната (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
- С мельником, - машинально поправила я его.
- Ах, мельник… - протянула принцесса.
Мастер Лампрехт опять захрипел и, по-моему, приготовился упасть в обморок, но теперь уже я ущипнула его за плечо, приводя в чувство.
- Мельник – прекрасная пара для кондитерши, - заметил король, улыбаясь так, словно ему в ногу вбивали гвоздь. – Она будет печь пряники, а он – снабжать ее мукой. Просто семейная идиллия.
- Вы правы, ваше величество, - сказала я громко, пока мастер Лампрехт, ожив, усиленно щипал меня. – В нашем деле мука важнее кольца, даже если его носила ваша прекрасная прабабушка.
- Следите за речами, барышня Цауберин! – воскликнула Клерхен звонко. – Ваши слова очень похожи на оскорбление государя!
Придворные возмущенно зароптали, но принцесса взмахнула платочком, и в зале стало тихо.
- Никакого оскорбления, - сказала принцесса примирительно. – Барышня изъявила своё желание – и мы не вправе укорять ее. Главное, - тут она прищурила синие глаза, - чтобы потом никто не пожалел об опрометчивом решении.
- Ну что ты, - поддакнул ей король, - разве барышня-кондитер похожа на особу, которая способна пожалеть о своих поступках?
- Тогда нам лучше отпустить ее и наших дорогих мастеров, - принцесса кивнула мастеру Лампрехту и мастеру Римусу, - пусть они займутся изготовлением сладостей, чтобы удивить и поразить нас, а мы продолжим наш завтрак. Все-таки, у меня именины, - она засмеялась, и все наперебой бросились поздравлять ее.
Мы с хозяином убрались из зала поскорее, пока про нас не вспомнили. На самом пороге я оглянулась. Король сидел рядом со смеющейся сестрой с таким видом, будто присутствовал не на именинах, а на самой длинной и нудной церковной службе предрождественского поста.
- Ну и кислая у него физиономия, - промолвил мастер Лампрехт, который тоже оглянулся.
- Только вы ему об этом не скажите, - мрачно посоветовала я.
- Я - самоубийца, что ли?! – возмутился хозяин. – А вот ты!..
- Кстати, перебила я его, - вы защипали меня до синяков. Это стоит пятипроцентной прибавки в мою пользу.
- А сколько стоят мои синяки?! – взъярился он. – И почему это его величество говорит, что ты собралась замуж? За какого это мельника? За Вольхарта, что ли? Ты решила меня по миру пустить?!
- Успокойтесь и не кричите, - сказала я ему, понизив голос. – Король просто немного перепутал. Никакой свадьбы. Это я вам клятвенно обещаю.
- Не верю! – бушевал хозяин. – Откуда он знает?! Наверняка, уже весь город знает, и только я не при делах!
- Ведите себя прилично, - строго приказала я. - На нас уже оглядываются. Вы закатываете мне сцену, как старый любовник-кузнец молоденькой белошвейке.
Это окончательно добило моего хозяина.
- Эй! Попрошу! – заорал он шепотом. – Я совсем не старый! А вот ты – далеко не молоденькая!
- Как это низко – напоминать женщине о ее возрасте, - я скорбно поджала губы. – Несомненно, это еще пять процентов в мою пользу.
- Если бы не твои миндальные пирожные, я бы тебя вышвырнул на улицу в два счета, - заявил мастер Лампрехт, но препираться перестал.
Мы вернулись в лавку и собрали стратегический совет, состоявший из меня, хозяина и рыжего кота. Кот улегся мне на колени и предоставил нам с хозяином обсуждать сладости для финального испытания.
- Что-то белое, что-то нежное, - бормотал мастер, в волненье бегая от одной стены к другой. – Что же, что же? Бланманже? Это примитивно. Римус приготовит что-нибудь сногсшибательное и посмеется над нами… А ты что думаешь? Ты почему молчишь?
- Думаю, что нам надо заняться нашими повседневными обязанностями, - произнесла я, почесывая кота за ушком. – У нас кексы с изюмом на очереди. Приготовим их, а там, глядишь, сообразим что-нибудь «белое, как настоящая любовь», - я не удержалась, чтобы не передразнить Клерхен Диблюмен, а потом протянула, пораженная внезапной мыслью: – Хотелось бы мне знать, зачем они заявились в нашу лавку… Это был не просто визит за сладостями…
- Не выдумывай, - отрезал хозяин. – Кексы – значит, кексы. Бал будет после Рождества, у нас еще уймища времени. Давай замесим тесто.
Пока мы отмеряли муку, изюм и орехи, мастер Лампрехт болтал, не умолкая. Он говорил, как важно придумать что-то потрясающе новое, что-то, что утрет нос Римусу и заставит его расплакаться от поражения. Если нам удастся произвести впечатление, то король хорошо заплатит. Несомненно – очень хорошо заплатит! Ведь наш король – самый щедрый человек в мире!
- Вот очень сомневаюсь, что его величество проникнется нашей стряпней, - вернула я хозяина с небес на землю.
- Почему это?
- Вы же видели, какая физиономия у нашего короля?
Хозяин не сдержался и хмыкнул.
- Правильно, кислая, - ответила я, замешивая тесто. – Конечно, иногда и кислую физиономию можно подправить, если добавить к ней парочку миндальных пирожных, горстку лакричных леденцов и кусочек шоколадного торта с кремом из взбитых сливок. Но есть опасность, что физиономия может треснуть. Мы не можем рисковать королевской физиономией. Поэтому делаем ставку на принцессу.
- И что мы предложим принцессе? – спросил хозяин, передавая мне меленку для пряностей.
- Еще не знаю, - ответила я задумчиво. – Мне нужно вдохновение. И я собираюсь отправиться за ним сегодня же вечером.
17.
Откуда черпается вдохновение?
Художник смотрит на прекрасную натурщицу и пишет портрет, который будет находиться в королевской галерее на вечные века. Музыкант слушает пение птиц и создает удивительную мелодию, которую будут напевать и сто лет, и двести.
Шедевры кулинара проживут недолго, и оценит их лишь тот, кто попробует блюдо. Но вдохновение требуется кулинару не меньше, чем художнику, скульптору или композитору.
Когда я только приехала в Арнем, то мне посчастливилось найти нечто, дарившее мне вдохновение. Это нечто ждало меня в городской общественной библиотеке, спрятавшись в углу на самой верхней полке. Старинный фолиант в истертом переплете из свиной кожи – «Книга о кухне».[1]
Настоящим откровением для меня стал третий раздел, посвященный выпечке. Это была не просто кулинарная книга, это был сборник колдовских заклинаний, пособие по алхимии и создание эликсира жизни на более чем ста страницах. А особую ценность имели записки на полях, сделанные неизвестным поваром, который пользовался этой книгой много, много лет назад. Здесь были рецепты приготовления, описание меню королевских приемов, забавные фразочки о том, почему нельзя подогревать крем сабайон на открытом огне – только на водяной бане «ибо их величествам вряд ли понравилось испробовать на вкус нечто, подобное пригоревшей подошве». Я упивалась этой книгой. Что-то запоминала, какие-то рецепты переписывала, что-то дорабатывала методом проб и ошибок.
После того, как были приготовлены кексы с изюмом, я с чистой совестью заперла лавку и отправилась в библиотеку.
Мастер Лампрехт отбыл домой, и, зевая, обещал не спать всю ночь, придумывая новые сладости для королевского стола.
Синие декабрьские сумерки как нельзя лучше настраивали на задумчивый лад. Фонарщики уже готовились зажечь фонари, а я шагала по улице, сунув руки в рукава полушубка.
Сладости, подобные любви…
А какая она – любовь?
Барышня Клерхен убеждена, что любовь белого цвета. Непременно белого. Мне вспомнилась белая птичка, севшая мне на плечо в день приезда короля. Странная птица… Похожа на воробья, пожалуй. Только разве бывают белые воробьи?
Старенький хранитель библиотеки придирчиво рассмотрел меня, подсвечивая фонарем, принял плату и выписал пропуск.
- Ваше время – два часа, барышня Цауберин, - сказал он строго. – Потом вам придется покинуть библиотеку, мы закрываемся.
- Конечно, господин Шнитке, - заверила я его, но как только старик отвернулся, насадила пропуск на железный гвоздь вбитый в столешницу.
Я уже не раз поступала так – и всегда очень удачно. Память у старика была не очень, и он проверял пропуски и записи в своей книге, убеждался, что посетительница ушла, а я получала возможность сидеть в библиотеке до утра.
