Лунный князь. Беглец (СИ) - Арьяр Ирмата (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Зачем?
— А самому подумать? — сверкнули черные глаза отраженным светом луны. — Оставим детские сказки горцев в стороне, я в это не верю. Но ты пришел из Линнерилла. Причем, без памяти, но с любовью к чужому миру, спасшему и приютившему тебя. Кто-то, и я догадываюсь, кто, не хотел, чтобы ты помнил лишнее. И лишним стало почти все! Это тоже приводит к нехорошим мыслям. Так хотя бы узнай, какую долгую память линнери оставили о себе здесь. Следы их схватки с архетами Эстаарха не зарастают.
Он был прав, как всегда.
— Ты боишься, что я — их лазутчик? Это не так, клянусь. Я не служу Линнериллу.
— Поосторожней с клятвами, — пробурчал Ринхорт, но успокоился. — Я ничего не знаю о тебе, Райтэ. Что мне думать? Чего бояться? Но ты дал мне свободу, и я буду помогать тебе до тех пор, пока мой долг перед тобой не пересечется с высшим долгом перед моим миром.
— А ты уверен, дарэйли, что твой мир — этот? — вдруг сорвался вопрос.
Черный рыцарь постоял, ошеломленно моргая, закрыл рот и направился к донжону. Я поплелся следом, сам себя пытая: откуда взялись в моем разуме такие странные вопросы? Что я имел в виду, когда спрашивал? Но разум молчал. Только голова разболелась.
Поднятый прежде на высоту человеческого роста вход в донжон был разрушен, книзу до земли шла широкая, расчищенная от обломков трещина. Внутри круглой башни было чисто, но перекрытий не сохранилось, и над головой мерцали звезды. На земле у стены лежала наготове чуть припорошенная черной пылью груда факелов и вязанки дров, в центре виднелся очаг, лежал перевернутый вверх дном котел. Ринхорт, повозившись, поджег пару просмоленных факелов.
Колодец был спрятан в подземелье, куда вела широкая, почти новая лестница, по которой свободно прошли кони. Свод, уцелевший от давнего огневого шторма, подновлялся — видны были заплаты свежей кладки, и обвала можно было не бояться.
Ринхорт сдвинул плиту, закрывавшую каменные колодезные венцы. Вода была свежей, словно проточной, чуть солоноватой на вкус и нестерпимо холодной. Омывшись и напоив расседланных коней, мы наскоро перекусили остатками завтрака — завернутой в листья зайчатиной.
Смутное чувство не давало мне покоя. Не тревоги, разлитой в воздухе над Плешью, к ней я уже привык. Иное.
— Здесь кто-то есть, Ринхорт, — прошептал я, осознав, что чувствую чье-то присутствие, как касание невидимых пальцев.
Он прислушался.
— Нет. Жрецы давно бы напали. Привидений не водится. Может, Орлин уже восстановился и нагнал?
Вытащив меч, он поднялся по лестнице, но вскоре вернулся.
— Пока спокойно, Райтэ, погони не слышно.
— Это внизу, еще глубже.
Он сплюнул:
— Тьфу, так бы сразу и сказал. Это я и хотел тебе показать, когда отдохнешь. Помнишь, я говорил, что смерть — не самое худшее, что с нами случается в этом мире? Идем.
По узкой винтовой лестнице мы спустились на площадку нижнего яруса. Из крохотной клетушки вело три темных хода, когда-то запертых железными дверями: их ржавые обломки давно осыпались. Ринхорт свернул направо.
Извилистый, все время понижавшийся ход привел нас к новенькой двери, окованной железом без следов ржавчины и запертой двумя стальными, толщиной с руку, засовами. Дарэйли железа не стал возиться с замками на засовах, а попросту расплавил петли, аккуратно опустил тяжеленные болванки.
— Тут одно из хранилищ Потерянных. Они не опасны, Райтэ, — предупредил он и распахнул дверь.
Не знаю, каким чудом я не заорал и удержался от бегства: сердце застучало, как бешеное. Наверное, потому не заорал, что уже видел подобное. Давно, в Лабиринте Нертаиля. И устал там орать и бежать.
Факел высветил десятка два неподвижных фигур, скованных цепями, стоявших и лежавших, как в переполненном корабельном трюме, везущем невольников. Не все из них были человеческими. В отличие от тех, кто встречался мне в Лабиринте, глаза этих окаменевших статуй были закрыты.
— Они мертвы? — я не мог оторвать взгляд от тонкого, полускрытого ниспадавшими черными волосами профиля девушки, сидевшей у стены, подобрав ноги.
— Нет, их усыпили. А у тебя хорошая выдержка, — одобрительно шепнул Ринхорт.
— В Лабиринте я видел таких же, но, если бы я знал, что они живые… я сразу сошел бы там с ума.
— Я сам чуть не сошел, когда впервые увидел это, — голос железного рыцаря подозрительно дрогнул. — Мы можем жить очень долго, Райтэ. А люди — нет, даже жрецы. Когда умирает Гончар, все его рабы цепенеют, если он не успел или не смог передать их перед смертью другому жрецу. И они становится Потерянными.
В свете факела казалось, что спящие чуть шевелятся и дышат, ресницы дрожат, глаза вот-вот откроются.
Ринхорт рассказывал тихо, покусывая губы, еле сдерживая ярость:
— Когда Гончары находят такого дарэйли, то снимают смертное заклятие только в том случае, если знают его сущность и способны превратить в раба, но их знания стали слишком узкими. Тех, чья сущность неизвестна — усыпляют, чтобы дарэйли не сошел с ума, и чтобы сохранить его на будущее — вдруг заново откроют его круг и поймают потерянную душу, а 'сосуд' уже готов.
— А те, кто не усыплен — сумасшедшие?
— Почти всегда. Таких уничтожают.
— Но ведь могут пройти годы, прежде чем их найдут.
— Могут пройти даже века. И у них даже может сохраниться разум, поэтому Гончары стараются не убивать их сразу, а проверить. И после открытия каждого нового круга идут с ревизией в хранилища: вдруг кого-то из Потерянных можно вернуть и использовать?
— Хозяева рачительны и гуманны! — прошептал я. — Великий Эйне, как они гуманны!
Факел в кулаке Ринхорта хрустнул, обломки посыпались на плиты. Он раздавил их сапогом.
— Ты даже не представляешь, сколько таких хранилищ в мире, принц. Это только найденных дарэйли. А сколько их за тысячелетия спрятано в склепах, лежит по миру нетленными трупами? Далеко не все Гончары перед смертью оставляли дары своим братьям. Ты понял, Райтегор Энеарелли, где скрыта твоя армия?
По рези в глазах я почувствовал, что они зажглись. Хранилище залил багровый свет. Руки вскинулись, слова заклинания вырвались из горла:
— Dhara Einne el'lenear, vuar'ra Aardenner!
Когда эхо, раскатившееся по подземелью, умолкло, тишина стала невыносимой.
Мы ждали долго, и я с возраставшим отчаяньем шептал заклинания, всплывавшие из глубин памяти, пока не захотелось самому упасть тут и уснуть навеки.
— Я был прав, тебя обучали лунные маги, — сказал мой мрачный спутник. — Никогда не слышал таких формул, и многие слова языка высших мне незнакомы.
— Как видишь, я был никудышным учеником.
Почему я решил, что способен освободить всех? Откуда такая самоуверенность? Освобождение Ринхорта было счастливой случайностью. Там, на кладбище, рядом со мной еще молился святой Кейен. Может, это его молитвы сняли оковы рабства с железного дарэйли, или наши совместные, нечаянно переплетенные усилия?
Подавленные неудачей, мы покинули безмолвные руины задолго до рассвета.
***
На рассвете вековую тишину разрушенной крепости потревожил звон металла.
Темноволосая девушка, чьим профилем любовался принц Райтегор, пошевелилась, открыла глаза. В непроницаемой тьме подземелья невозможно было что-либо увидеть, но чувствовалась теснота и чье-то присутствие. Очень многих существ. Таких, как она.
— Der'ri'ae? — шевельнулись молчавшие тысячелетиями губы девушки.
Кто-то застонал, и во мраке засветились чьи-то глаза. Через миг ярко вспыхнул свет, исходивший от рук молодого мужчины в дальнем углу. Кто-то вскрикнул, и тишина взорвалась криками, рычанием, звоном цепей.
Очнулись все. Их разум не успел проясниться, осознать происходящее. Они не успели увидеть ничего, кроме цепей, запертой двери и полыхающих ужасом и яростью глаз друг друга, а смертоносные когти и ядовитые или огнедышащие пасти гаргулий и мантихор, драконов и саламандр находились слишком близко. Они даже не успели понять, что свободны.
Через несколько минут тишина вернулась.
