Горных богатств Хозяйка (СИ) - Савская Елена (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Варвара Степановна произнесла:
— Проходи, Алёнушка, что в дверях стоишь? Заждалась я тебя.
И тут беглянка поняла, что все заготовленные слова просто застряли в горле. А надо бы вообще-то поздороваться.
— Добрый вечер… Варвара Степановна… Малаша, — Алёнка кивнула в сторону открывшей рот русоволосой девушки и прошла за стол.
Лавка слегка шатнулась под ней — это была не продукция мебельного завода, точная до миллиметра.
— Ты поешь, Алёнушка, — женщина налила молока из кувшина в третью пустую кружку и пододвинула её поближе.
Потом она откинула светлое вышитое зелеными нитками полотенце, под которым стояла высокая плошка с красными и черными ягодами и краюха хлеба.
Алёнка, буркнув «спасибо», принялась за еду. Малаша пришла в себя и строго спросила:
— Ты зачем убегала-то? Мы поутру в баню зашли, а тебя и след простыл. А я тебе еды приносила.
Алёнка почувствовала себя виноватой. Она хотела ответить, но её перебила Варвара Степановна:
— Пусть поест человек, Малаша. Вишь, она запалошная какая? Отойдет и сама всё расскажет. И я ей кое-что сказать хочу.
Это было очень кстати. Потому что Алёнка поняла, что просто не знает, как объяснить случившееся. Варвара Степановна тем временем поднялась, затворила единственное окно ставнями и, усевшись на свое место, принялась дальше перебирать крупу.
— То, что я тебе скажу, Алёнушка, никому не выдавай — подведешь под плети и меня, и Демида с Малашей, — спокойно говорила женщина. — Нам ты можешь повериться. Не выдадим, потому как русский ты человек, а тем более — баба. И коль сумела вырваться из неволи, то и мы мешать твоему счастью не станем. И откуда ты взялась, пытать не будем. Живи у меня. Мне помощница нужна. Приказчику я сказала, что ко мне сродственница из крепости пришла. Звать Алёной Васильевой.
— А откуда вы мою фамилию знаете? — удивилась Алёнка.
Она вспомнила, что вчера Варвара, услышав её отчество — Дмитриевна — предположила родство с некими Дмитриевыми из Мраморского. А вот фамилию свою Алёнка никому не называла.
Варвара так пристально посмотрела на неё, что стало не по себе.
— И откуда ж ты такая учёная взялась?.. Но да, раз обещала не допытываться, не буду.
— Просто хочу разобраться. — В Алёнке заговорил дотошный бухгалтер. — У меня фамилия — Васильева, а отчество — Дмитриевна…
— Вот и будешь Васильевой.
— Хорошо, — согласилась Алёнка, — поняв, что внутренний бухгалтер проснулся как-то не к месту.
Она усиленно жевала хлеб, запивая молоком, и думала. Ей так много хотелось рассказать этим добрым женщинам! И о стольком спросить. Ведь всё в этом мире для неё было новым и непонятным. Но она не могла. Варвара с Малашей ни за что не поняли бы её правильно!
Как объяснить им, что она из будущего? И что не знает толком ни их быта, ни традиций. Какие тут деньги? Что едят и пьют и когда? Какова местная структура власти? А самое главное, что интересовало её, как обычного сознательного гражданина, какими правами и обязанностями наделены представители различных сословий? И какой лично у неё здесь социальный статус?
Сейчас её назвали «учёной», а ведь доспрашивается — скажут, что сумасшедшая. Или как это здесь называется… юродивая! Тогда она точно долго не проживет. Юродивые собирали милостыню. А какая милостыня с бедняков? Крестьяне и рабочие во все времена жили небогато.
Алёнка смотрела на женщин, будто пытаясь понять, о чем они думают. А женщины молча размазывали крупу из одной кучки тонким слоем по столу, выбирали сор и шелуху, а потом сдвигали чистые зернышки в другую кучку.
Малаша первая прервала затянувшееся молчание:
— Аринку так и не нашли, тёть Варь.
— И не найдут, Малаша, — ответила Варвара Степановна.
— Тоже думаете, что волки её съели? И ни костей, ни одёжи не оставили?
Алёнка только хотела рассказать про волков в лесу, даже рот открыла, но поняла, что прилично сначала прожевать большой кусь хлеба. Да и странная это была история — с холодными огнями. Вдруг не поймут? И тут её опередила Варвара Степановна:
— Есть у меня догадка, куда Аринка делась, да оставлю её при себе.
— Ой, тёть Варь, расскажи, сделай милость, — с энтузиазмом попросила Малаша, и даже, как будто на месте подпрыгнула от нетерпения.
Варвара в ответ только лукаво взглянула на Малашу, вздохнула и продолжила выбирать соринки.
— Алёнка, ну скажи ей. Попроси! Она столько историй знает. Страсть, как интересно послушать! Да и узнать любопытно про Аринку-то.
— Расскажите, Варвара Васильевна. Мне тоже интересно послушать, куда девушка исчезла, — сказала Алёнка.
Сказки она любила. Да и отвлечься хотелось.
— Ладно, девицы. Только, чур, языками об том не трепать.
Алёнка и Малаша согласно закивали, и женщина начала размеренно рассказывать:
— Давно это было. Я тогда в Соликамске жила. Рассказывала мне о том бабка моя — травница, а ей — её бабка… Пропала у них в деревне девка. Как раз в ночь на Ивана Купалу. Искали её днями и ночами. Не нашли ни костей, ни лоскутка. А одежа у неё приметная была. Потому как была она вышивать мастерица. И пригожая, и нравом веселая. Через сколько-то дней сама она пришла. На полянку покосную из лесу вышла. С лица бела и смурна, будто черная туча. Рассказала, будто на игрищах стояла с краю поляны, на костёр глядела, да о любимом грезила. И увидела в лесу парня статного. Будто парень тот не местный был, а издалека. И одет не по-нашенски. Рубаха и штаны на нем черные, а пояс как есть, золотой. И сам чернявый, волосы так и вьются. А глаза золотыми огнями в темноте горят. Говорил он с ней ласково. Всю-то ночь до рассвета по лесу водил, рассказывал диво дивное, да клады свои с золотом показывал. А к рассвету руки попросил. Она и поверила. Он ей за ночь шибко полюбился. Тогда он к камню подошёл и сказал слова заветные. Откатился камень, а за ним лаз в гору. Спустились они, а в горе у него пещеры каменные, с богатым убранством. Много там камней самоцветных, а золота всё одно больше. И тогда поняла она, что из горы той на свет божий не уже покажется. А если и выйдет, то не свидится ни с матушкой, ни с батюшкой, ни с братьями малыми, ни с подруженьками верными. Потому как не признают её они, за нечистую силу примут. Ибо станет она сама нечистой. Потому что жених её — ни кто иной, как Золотой Полоз. Живёт он под землёй, золотом ведает. А кому явится, загадку загадывает. Коль ответит человек по правде, то откроет ему Полоз, где в земле золотые пески, да самородки спрятаны. А кто неверно скажет, тому век золота не видать.
— И что? Как она от Полоза-то сбежала? — перебила Алёнка, чем заслужила Малашино шиканье.
— Кто сбежал? — спросила Варвара Степановна.
— Ну, девушка та, которая на покосы вышла.
— Не сбегала она. Сам он её на волю отпустил. Шибко горевала она под землей, к родителям просилась… — Варвара глубоко вздохнула. — Только толку с того немного вышло. Она, вишь, красавица была. Женихи и раньше гурьбой сватались, и после того, как вернулась, всё одно, ходили. А она у окна сидела, никого-то ей не надобно было. Всё Полоза своего вспоминала. По осени ушла в лес и с концами сгинула. Мать с отцом погоревали, да успокоились. В народе поговаривали, что в подоле она принесла. И чтобы позора не терпеть, в речку ледяную бросилась и утопла. Только сказывала моя бабка, что к Полозу она ушла — не стерпела разлуки с любым. С той поры годков двадцать прошло. В соседней деревне на Ивана Купалу снова девка пропала. И тоже, ни следа от неё не осталось. На волков тогда думали. И тоже она пригожая была, и в семье — старшая сестра среди меньших братьев. Потом сколько-то годков тоже тихо было. Про Полозовых девок больше никто в Соликамской стороне не вспоминал и не сказывал.
— А почему тогда вы решили, что и в этот раз Полоз виноват? — не утерпела и спросила Алёнка.
— Почему ж виноват? — деловито спросила Варвара Степановна. — Он хоть и нечистая сила, да всё, видать, без жены ему безрадостно… А про Полоза вспомнила, потому как двадцать лет назад и здесь похожее вышло. Я тогда молодая была. По весне в Полевской приехала, дом этот ещё правили, вот и жила, у кого придется. Барин-то наш в ту пору год как Турчаниновские богатства к рукам прибрал. Из Соликамска в Полевской перебрался, потому, как дела у него торговые тут пошли. Ну да не про барина речь… А только в ночь на Ивана Купалу Нютка куда-то ушла, да и не вернулась. И приметы те же — ладная девица, да пригожая, старшая сестра у трёх братьев. Хоть и помнила я бабкины сказы про Полоза, да смолчала. Всё одно — не поверят. А только заметила, что Анисья шибко тосковать стала после Нюткиной пропажи. А после и вовсе заболела. Шёл ей тогда 16 годочек. Подружки они были, даром, что Нютка старше чуток. Приходила я Анисью лечить, дневала у её изголовья и ночевала. Лихорадило её шибко. А во сне поговаривала она про парня любого, с кудрями чёрными, да огнями золотыми в глазах. И вот опять повторилося… С дочкой Анисьиной. Так-то девоньки, — закончила свой рассказ Варвара Степановна.
