Темный принц - Фихан Кристин (книги онлайн полные txt) 📗
Отвернувшись, Михаил громко застонал. Она не представляла, что предлагает такому существу, как он. Он знал, что был недостаточно сильным, чтобы сопротивляться, и поэтому презирал себя за свой эгоизм.
— Михаил.
Она дотронулась до его руки. Он еще не питался, и это сочетание любви, страсти и голода было настоящей гремучей смесью, пьянящей и очень, очень опасной. Как он мог не любить ее, когда находился в ее сознании, читал ее мысли, хорошо знал ее? Она была светом в его темноте, его второй половинкой. Может быть, это и невозможно, вероятнее всего, это просто ошибка природы, но он не мог не любить ее.
— Позволь мне помочь тебе. Раздели эту ужасную ношу со мной. Не отдаляйся от меня.
Всего одно прикосновение ее руки, беспокойство в глазах, чистота и искренность, прозвучавшие в ее голосе, вызвали еще не знакомую ему нежность, которая до этого была скрыта глубоко внутри его существа.
Он притянул ее к себе, прекрасно сознавая настойчивые требования собственного тела. С животным рыком он подхватил ее на руки, прошептав мягкий приказ, и понесся со скоростью, на которую только был способен.
Рейвен вдруг поняла, что находится в теплой библиотеке Михаила, огонь камина отбрасывает тени на стены, а она не знает, как здесь оказалась. Она не помнила, как входила сюда, но тем не менее они находились в его доме. Рубашка Михаила была расстегнута, открывая крепкие мускулы на груди. Взгляд его темных глаз сосредоточился на ее лице, наблюдая за ней с неподвижностью и настороженно, словно взгляд хищника. Он и не старался скрывать, что желает ее.
— Я даю тебе последнюю возможность, малышка, — сказал он резко и хрипло, словно слова застревали у него в горле. — Я найду в себе силы отпустить тебя, если ты этого захочешь. Сейчас. Прямо сейчас.
Их разделяло расстояние от одной стены до другой. Воздух будто застыл. Доживи она хоть до ста лет, этот момент навсегда останется у нее в памяти. Он стоял в ожидании ее решения — разделить с ним жизнь или обречь его на вечное одиночество. Он высоко поднял голову, его тело было напряжено, голодные глаза горели.
Он прогнал все здравые мысли из ее головы. Если она оставит его, не приговорит ли и себя к такой же судьбе? Кому-то нужно любить этого мужчину, хоть немного заботиться о нем. Как он так долго смог прожить один? Он ждал. Не было ни принуждения, ни соблазна, только его глаза, его желание, его отверженность в этом мире. Остальные полагались на его силу, нуждались в его способностях, даже не выказывая ему привязанности, не благодаря за неустанную бдительность. Она могла удовлетворить его голод как никто другой. Она знала это на уровне подсознания. Для него не существовало другой женщины. Он хотел ее. Он ее жаждал. Она не могла уйти от него.
— Сними свой свитер, — попросил он.
Теперь у него не было пути назад. Он прочитал решение в ее глазах, в легком подрагивании ее губ.
Она отступила назад, ее синие глаза широко раскрылись. Очень медленно, почти через силу, она сняла свитер, словно где-то глубоко внутри понимала, что отдает ему нечто большее, чем свою невинность. Понимала, что отдает свою жизнь.
— Водолазку.
Она облизала губы, увлажняя их атласную поверхность. Ответное движение в его теле было диким, примитивным. Как только она сдернула водолазку, его руки нащупали пуговицы брюк. Ткань плотно облегала его тело, стесняя движения и причиняя боль. Он был осторожен, одеваясь в человеческой манере, стараясь не напугать ее еще больше.
Ее обнаженная кожа мерцала в свете камина. Тени скользили по линиям ее тела. У нее была узкая грудная клетка, тонкая талия, и это только подчеркивало щедрую полноту грудей. Мужчина в нем сделал резкий вдох, охваченный желанием, а зверь взревел, требуя освобождения.
Михаил сбросил рубашку на пол, не в силах больше терпеть прикосновения ткани на своей сверхчувствительной коже. В его горле родился звук, животный, дикий, — жестокое, варварское требование. А снаружи поднялся ветер, и темные, зловещие облака поплыли на фоне луны. Отбросив в сторону человеческую одежду, он обнажил свое тело — рельефные мускулы и пылающее желанием естество.
Она судорожно сглотнула, снимая с плеч кружевные бретельки расстегнутого бюстгальтера и позволяя ему соскользнуть на пол. Ее груди соблазнительно напряглись, соски затвердели.
Он пересек комнату одним скользящим движением, не заботясь о дальнейших объяснениях. Им овладел многовековой инстинкт. И, сдернув одним движением неприятные ему джинсы с ее бедер, он отбросил их в сторону.
Рейвен вскрикнула, и в ее глазах появилась тень страха, вызванного его напором. Но Михаил успокоил ее одним прикосновением, лаская ее тело, запечатлевая в памяти каждую его линию.
— Не бойся моего желания, малышка, — прошептал он ласково. — Я никогда не причиню тебе боли. Для меня это просто невозможно.
Ее хрупкие косточки, кожа, подобная горячему шелку. Масса волос, выпущенная им на свободу, скользила по его напряженному телу, отчего огненные стрелы пронзали его пах. Все его тело напряглось, пылая. Господи, он так сильно нуждался в ней. Так сильно.
Он обхватил одной рукой ее затылок крепкой хваткой, так, что она не могла вырваться, запрокинул ее голову, открывая для себя горло Рейвен и приподнимая грудь. Другая его рука медленно скользила по ее телу — пройдясь по возвышенности груди, она на краткий миг остановилась на его метке, оставленной у нее на шее, так что она вновь почувствовала жжение и пульсацию, а затем вернулась, обхватив бархатистую шею. Он проследил линию каждого ее ребра, утоляя свой голод, успокаивая ее страхи. Пройдясь кончиками пальцев по ее плоскому животу и бедрам, он остановился на треугольнике шелковистых завитков.
Она и прежде чувствовала его прикосновения, но на этот раз они были в тысячу раз сильнее. Его рука вызывала нестерпимую жажду, чувство полного погружения в мир чистых ощущений. Что-то тихо прорычав на своем языке, Михаил положил ее на пол перед камином. Он действовал настолько стремительно, поймав ее в ловушку между собой и деревянным полом, что на какой-то момент ей показалось, что внутри этого мужчины поселилось дикое животное и подчинило его себе. Вплоть до этого момента Михаил даже и не подозревал, насколько он был близок к обращению. Эмоции, страсть и вожделение — все смешалось воедино, пока его не охватил страх за них обоих.
Свет от камина отбрасывал на него дьявольские тени. Он выглядел огромным, неукротимым, опасным животным, когда склонился над ней.
— Михаил.
Она мягко произнесла его имя, потянувшись, чтобы его искаженные черты смягчились, чтобы он действовал помедленнее.
Но он поймал и сжал оба ее запястья в своей руке, вытянув их над ее головой.
— Мне нужно твое доверие, малышка.
В его голосе была смесь резкой команды и черной бархатистой магии.
— Доверься мне. Пожалуйста, доверься мне.
Она боялась, такая уязвимая, растянутая перед ним, подобно языческой жертве, подношению давно умершему божеству. Его глаза скользнули по ней, пылающие, обжигающие ее кожу везде, где останавливался его пристальный взгляд. Рейвен, замерев, лежала, прижатая с безжалостной силой, ощущая его неумолимую решимость, прекрасно осознавая ту ужасную внутреннюю борьбу, которая шла внутри его. Ее пристальный взгляд скользнул по его чертам, его рту — такому чувственному и свидетельствующему о жестокости, его глазам — горящим неистовой жаждой. Рейвен шевельнулась, понимая, что будет не в состоянии остановить его Она боялась их соединения, потому что не была уверена в себе, не знала, чего ожидать, но верила ему.
Ощущение ее обнаженного тела, извивающегося под ним, еще больше воспламенило его. Михаил простонал ее имя, скользнув руками по ее бедрам и найдя средоточие ее женственности.
— Доверься мне, Рейвен. Я нуждаюсь в твоем доверии.
Его пальцы, найдя ее лоно, ласкали, возбуждали, вызывая прилив горячей влаги. Склонив голову, он пробовал на вкус ее кожу, вдыхал ее запах.
Она тихо вскрикнула, когда его рот нашел ее грудь, а пальцы глубоко проникли в нее. От удовольствия ее тело задрожало. Он двинулся ниже, прослеживая языком тропинку, которую уже прошли его пальцы. С каждым прикосновением его тело становилось все напряженнее, сердце раскрывалось ей навстречу, а запертое в клетке чудовище делалось сильнее. Половинка. Его. Он вдохнул ее запах, погружаясь в самую его сущность. Его язык скользил по ней в медлительных ласках.
