Опасный выход - Рисова Лана (серия книг .txt) 📗
— Меня зовут Лиссанайя. А еще — Нишасса. Это прозвище — Игрунья со смертью — дал мне учитель. Я взяла на себя смелость позаботиться о твоем… кхм… теле, пока дух блуждал в Преддверье. Рада твоему возвращению. Позволь представить своего друга. — Она приподняла кагарша на ладонях, чтобы мы с ним лучше видели друг друга. — Его зовут Рюш, и он не причинит тебе зла.
А вот я бы не был так уверен в этом. Видимо, она прочла это в моих льйини и порывисто воскликнула:
— Когда воин узнает обстоятельства, он отбросит всякие сомнения.
Было видно, что, хоть она и прекрасно владела языком, церемонное построение фраз давалось ей с трудом. Я недовольно поморщился, насколько мне это позволяла мимика — сам терпеть не могу церемонии, а уж в таких обстоятельствах и подавно. Способность двигаться все не возвращалась, с трудом удалось прогнать мысль о парализации или сломанном позвоночнике. Тут же, словно отвечая моим мыслям, по телу заструились льйини силы, возвращая слабую чувствительность конечностям. Я смог повернуть голову обратно и даже подтянуть руку к груди.
— С твоим телом все в порядке, хассуэре. Просто ты давно пребывал без движения, вот оно и не желает слушаться. Также требуется восстановить силовые льйини, что невозможно было сделать, пока ты находился без сознания, — услышал я голос Лиссанайи. — Сейчас я немного подтяну тебе льйини извне, чтобы ты мог поесть, но потом придется восстанавливаться самому. Я помогу тебе сесть.
Она склонилась надо мной, просунув одну руку под шею и плечи, приподняла меня от ложа, второй рукой положила дополнительные подушки из ниш в стене. Я попытался было помочь ей, облокотясь на руки, но они позорно подогнулись, отказываясь нести вес тела. Девушка натужно крякнула, подтягивая меня выше и устраивая в полусидячем положении. Подтянула легкое покрывало, похоже, ее абсолютно не смущала моя нагота, и провела рукой по моим волосам, убирая их со лба.
Даже если бы я мог, не успел бы остановить это. Несмотря на слабость тела, защита никуда не делась, и сейчас я чувствовал, как мощные разряды аккумулируются на кончиках волос и срываются на ладони человечки, а у меня не было никаких сил сдержать эту навязчивую защиту.
Но увидеть обугленный труп мне не пришлось, потому что совершенно ничего не произошло — Лиссанайя еще несколько раз провела по волосам, располагая их по подушкам. Легкая, немного грустная улыбка скользнула по ее губам, как будто ей нравилось то, что она чувствует.
— Как? — только и смог выдохнуть я, не узнав своего голоса, слабого и хрипящего.
Она вздрогнула от неожиданности и отдернула руку.
— Я очень мало знаю о вашем врожденном даре, хассуэре. К тому же я не целитель, мне трудно судить, но думаю, он восстановится, когда к вам вернутся силы. Подождите немного, я принесу еды.
И она вышла, оставив меня, ошарашенно смотрящего за убегающим следом за ней кагаршем. «Дар восстановится!» — сказала она. Да он никуда и не делся! Хорош был бы хассур, если бы его дар пропадал с каждой отключкой тела. Наоборот, для окружающих наиболее опасен именно тот воин, который не контролирует дар, например пребывающий без сознания. Никакие внешние или внутренние повреждения не могли причинить вреда этой врожденной особенности.
Я прикрыл глаза, вспоминая непередаваемые ощущения пальцев, зарывающихся в волосы. Никто, будучи в своем уме, сознательно не пойдет на такое. Даже мать. Я вспомнил свою, когда она кричала и плакала от горя, узнав, что ее сын рожден с «прекрасным даром». Но с тех пор никогда она не решалась дотронуться до моей головы, даже после того, как я научился контролировать свою силу. Именно поэтому лишь единицы среди хассуров были женаты, их семьей становился проклятый дар и долг. Долг перед народом, которому они служили, для которого и были созданы с единственной миссией — защищать.
Каким образом этой странной девочке удалось договориться со смертоносной силой, живущей в прирожденном воине? Может, она представитель народа, о котором мы ничего не знаем? Какое-то новое создание Сестер? И что за странная фраза — «я не целитель»? А кто же? Кем еще может быть женщина, умеющая плести?
Шорох за дверью заставил открыть глаза. Девушка вернулась с плошками в обеих руках. Плечом придержав дверь, она втиснулась в проем и, поставив одну на столик, подсела ко мне на краешек кровати. Она что же, кормить меня собралась?! Я недовольно отвернул голову и сжал губы, поднимая руки, чтобы забрать у нее миску. Лиссанайя фыркнула, но плошку отдала. Уже ощутив в ладони приятный жар подогретой еды, ее восхитительный запах и осознав, что я голоден, как стадо хьюршей, я вдруг понял, что руки дрожат настолько сильно, что есть самостоятельно я вряд ли смогу.
Заскрипев зубами и пытаясь не расплескать содержимое, я предпринял две неудачные попытки поднести ложку ко рту, отчего оказался весь вымазанным в ароматнейшем пюре, при этом в рот так ничего и не попало. Девчонка некоторое время скептически наблюдала за мной, сложив руки на груди, потом, не говоря ни слова, ловко вытерла все куском ткани, выхватила у меня миску и, зачерпнув полную ложку, буквально впихнула ее в рот. От неслыханной наглости или неожиданности я без возражений проглотил пюре. Пряная масса горячей волной прошла по пищеводу и уютно опустилась в желудок. Ладно, так и быть, буду великодушен и позволю себя покормить.
В ответ на мысли раздался иронический хмык, и очередная порция оказалась у меня во рту. Уже насытившись, я почувствовал, как постепенно в тело начинают возвращаться силы, но одновременно с этим я был крайне утомлен. Выпив воды, прикрыл глаза, чтобы немного отдохнуть. Девчонка собрала посуду и встала, чтобы уйти. За все это время она не произнесла больше ни звука.
— Кьи Ирсаш.
— Что? — Она обернулась, удивленно приподняв бровь с пересекающим ее росчерком шрама.
— Я сказал, мое имя Кьи Ирсаш. Но зови меня просто Кирсаш, высокий темный ни к чему в повседневной жизни, — я успел уловить ее озадаченность прежде, чем дверь закрылась и сон сморил меня.
Проснулся я прекрасно отдохнувшим, но зверски голодным. Свет шакров возвещал о достаточно позднем утре, еще немного, и день перевалит за свою вторую половину. Захотелось сладко потянуться, и мне это без труда удалось. Судя по всему, я проспал несколько суток. Распустил зрение и пригляделся к льйини. Похоже, целительница, которая не целительница, сняла все щупы, кроме того, который отвечал за естественные потребности, — весьма похвально. Скинув одеяло, я внимательно осмотрел себя, паутина шрамов покрывала почти каждый сантиметр тела, но надолго они не останутся, кроме одного, или я ошибаюсь… М-да, работа проделана колоссальная.
Шакхар! И все-таки, что она сделала с моим глазом? Чувствительность еще полностью не вернулась к кончикам пальцев, поэтому трудно было понять, остался шрам или нет.
Но этого просто не может быть! Пару столетий назад, когда я получил эту рану, надо мной трудились четверо лучших целителей, но и они ничего не смогли сделать — в кровь попала слюна ружаша — премерзкая жидкость не давала регенерировать. Во всех остальных ситуациях даже самые серьезные раны, если они только не являлись смертельными, заживали, не оставляя и следа. Были случаи, когда хассуры отращивали себе потерянную конечность либо глаз, и существовало не так много вещей, способных этому помешать.
Сильная слабость заставила меня поморщиться, когда я сел и попытался натянуть синий шарсай, обнаруженный на кресле. Несколько глотков горячей густой юфы из чашки на столике взбодрили меня, и я улыбнулся — вот ведь девчонка! Знала, что я просыпаюсь!
Внезапно меня прошиб озноб — я понял, в чем странность, и провел рукой по голове. Горячая волна ярости поднялась от диафрагмы и багровым цветком расцвела перед глазами, взгляд метнулся к груде вещей, лежавших возле двери, а рука уже вытаскивала из-под осколков хирша спутанный ком волос.
Моих волос! Да как она пос-смела?! Тварь!
Зажав в одной руке то, что раньше было роскошной гривой, другой выдернул из-под походного мешка одну из гитачи и, пошатываясь на еще непослушных ногах, вывалился из своего лазарета.
