Оборотень на щите (СИ) - Федорова Екатерина Владимировна "Екатерина Федорова-Павина" (читать книги .txt) 📗
— И ты пришел сюда за ними, — перебил его Силунд, подходя к ступенькам террасы. — Я даже знаю, что ты предложишь взамен. Много девок и великую прибыль от торговли. Однако люди нас ненавидят. А если мы поможем оборотню вскарабкаться на конунговы щиты, нас возненавидят еще сильней. Ты в конунгах не задержишься, а светлых альвов в человеческих городах начнут забрасывать камнями. Нет.
Насчет девок здешний конунг хватил лишку, торопливо подумала Света. Ульф не собирался их дарить. Но в остальном все верно.
Значит, альвы не помогут Ульфу? И рунного дара нет…
Грудь ей придавило холодом. Но боялась она не альвов, а того, что могло случиться с Ульфом.
— Не беспокойся, — бросил муж. — Если я не удержусь на щите конунга, людям будет уже не до вас. Что ты знаешь о Бивресте, конунг Силунд?
— Он разрушен, — с легким раздражением ответил Силунд. — Создали его когда-то йотуны. Как и все, что было у асов. Но силы, с помощью которых сыны Йотунхейма сотворили Биврест, растрачены навсегда. Что толку…
— Боги скоро создадут второй Биврест, — оборвал конунга Ульф. — Силу для него они возьмут у народа Эрхейма. Все города погибнут. Десятки тысяч умрут, чтобы асы могли построить новый мост. Кого будут ловить в полях твои альвы? Кстати, торжища тоже опустеют. Лишь за йотунов я спокоен — они после этого уплывут к берегам поюжнее. Но что будет со светлыми? Говорят, на южных землях обитают феи, фейри и джинни, которые вас тоже ненавидят. У них есть свое волшебство, и они не хотят пускать хитрых северных альвов в свой огород. Я прав?
Силунд, не изменившись в лице, вскинул голову. Скользнул взглядом по горам, встававшим напротив, предложил:
— Расскажи мне все, что знаешь. И я подумаю над твоими словами, сын Ульфхольма.
Думал Силунд недолго. Когда Ульф закончил говорить, альвийский конунг немного помолчал, разглядывая его. Затем обронил:
— Я согласен. Ты получишь стражу из альвов. Тебя будут охранять в перерывах между боями…
Охранять, люто подумал Ульф. Охраняют рабов и баб.
Он стиснул клыки. Рычание рвалось из горла — а голову дурманил приторно-сладкий запах альвов. Шерсть на щеках то проступала, то пропадала.
— За самим поединком мои воины тоже присмотрят, — продолжал Силунд. — Там все будет по-честному. Но у меня три условия. Если ты победишь, то прибыль от товаров Льесальвхейма мы начнем делить пополам. На равных. Кроме того, я хочу, чтобы ты просидел на троне конунга как можно дольше. Поэтому после поединков мои воины останутся с тобой. Поселятся в крепости Нордмарка, и станут твоими подручными.
Хоть сейчас не стал говорить об охране, зло подумал Ульф.
— Ты сам сказал, что в Нордмарк скоро приплывет Хальстейн, — заметил Силунд. — Он средний сын прежнего конунга, Эрхейм удел его отца. Я уверен, что Хальстейн тоже захочет поединка. И мои альвы тебе еще пригодятся.
Ульф коротко кивнул. Прорычал:
— Третье условие?
Силунд скользнул взглядом по Свейте. Ульф резко пригнулся.
— Я хочу, чтобы в Нордмарк ты пришел отдохнувшим, — объявил конунг альвов. — Полным сил. Иначе нет смысла тебя охранять. Поэтому сегодня ты будешь отсыпаться и отъедаться. А завтра покажешь, на что способен. Для начала я выставлю против тебя одного альва. Под конец их будет пятеро. Если выстоишь, то послезавтра отправишься в Нордмарк. И с тобой пойдет отряд из Льесальвхейма. Свою женщину можешь оставить здесь…
— Нет, — Ульф ощерился. — Моя жена уйдет со мной.
Силунд пожал плечами.
— Как хочешь. Раз она потеряла свой рунный дар, то цена ей теперь невелика. Пропадет так пропадет. Алрунд, отведи оборотня в гостевой дом. Сними заклятья с кладовой, и пригони пару овец. Вдруг гостю захочется свежатинки? До завтра, оборотень. Уверен, мне не надо спрашивать, согласен ли ты на третье условие. Сегодня отдых, завтра бой.
Ульф коротко кивнул. Алрунд спустился с террасы, предупредил:
— Я опять выпрямлю путь.
И Ульф вместо ответа притянул Свейту к себе. Тут же подставил ей спину.
С террасы на них смотрел Силунд, сбоку пялились альвийки. Ульф чувствовал их взгляды кожей — и почему-то задыхался от желания зарычать. Хотя злобы или ненависти в запахе альвов не было.
Полегчало ему лишь тогда, когда Свейта прижалась к его спине грудью. Вокруг водоворотом потек ее запах, сдобренный тревогой, страхом, усталостью — и нежным переливом, какой бывает лишь у желанной самки.
Альвийский гостевой дом снаружи выглядел близнецом того, в котором жил конунг Силунд.
Алрунд, дошагав до террасы, отпустил руку Ульфа и заскочил внутрь. Через несколько мгновений вышел, объявил:
— Кладовая и трапезная по правую руку, покой для омовений по левую, над водопадом. Овец я сейчас приведу. До завтра, сын Ульфхольма. Постарайся выспаться перед завтрашним боем. Силунд рискует, обещая тебе помощь. Не подведи его…
— Если он не рискнет, то вы останетесь без торжищ и прогулок в полях, — проворчал Ульф.
— Об этом мы знаем лишь с твоих слов, — возразил Алрунд.
И развернулся. Край утеса в четырех метрах от него вдруг округлился. Сгладившийся выступ пометила коричневатая стежка, и Алрунд ушел по ней в пропасть.
— Посмотрим, что тут есть съестного, — хрипловато сказал Ульф, беря Свету за руку.
Она, мгновенно обернувшись к нему, уронила:
— Завтра быть опасно?
Ульф ее обнял. Коснулся губами распушившихся рыжих прядей над виском, прошептал:
— Нет.
Хочу, с глухой злостью подумал Ульф. И есть хочется, и ее.
Затем он зашагал к двери гостевого дома, утаскивая Свейту за собой. Первым вошел, принюхался-огляделся — и рывком притиснул жену к стенке. Сдавил клыками нежную кожу на плече, в вырезе великоватой для нее мужской рубахи. Двумя ладонями погладил живот Свейты поверх штанов, заодно вжав ее в стену. Чтобы не увернулась.
Целовать жену Ульф сейчас не решался. Боялся, чуя близость оборота.
— Нет, — всполошено сказала Свейта, часто задышав. — Мы есть, Ульф. И мыться.
Но под когтями Ульфа уже трещали завязки ее штанов. И бедра оголились. Она трепыхалась, отпихивая его. Даже коленками попыталась оттолкнуть, не только руками.
— Потом, — рыкнул Ульф, не убирая клыков со складки кожи на ее плече. — Будет еда, мытье, но потом. Свейта…
Надо что-то сказать, мелькнуло у него. Уговорить ее. Иначе она начнет его бояться. Его и так следует бояться, но торопить это ни к чему.
— Прошу… — просипел Ульф, по-прежнему не разжимая клыков.
И замер, слушая, как колотится сердце Свейты.
От меня сейчас несет потом, подумала Света. А Ульф недавно любовался на здешних красавиц. Прелестных и чистых. Уж не потому ли…
Она отрывисто вздохнула. И вспомнила вдруг прежнего Ульфа — улыбчивого, разговорчивого. Нынешний вцепился в ее плечо клыками, прищемив кожу до легкой боли. Дышал хрипло, обдавая шею горячими выдохами. Стоял, ссутулившись и придавив когтистыми ладонями ей бедра.
Я не хочу так, горестно подумала Света. А следом в уме мелькнуло — но пока Ульф был прежним, мне все нравилось. Теперь Ульф потихоньку звереет. Выходит, он попал в беду, и любовь прошла?
— Целовать, — вдруг выдохнула Света. Затем обняла его. Стиснула бугристые плечи изо всех сил.
Ульф торопливо разжал клыки и потянулся к ее лицу.
Губы у него были горячими. А одна из когтистых ладоней залезла под рубаху. С дрожью погладила Свете грудь, пока язык играл с ее языком — безжалостно, как кошка с мышкой.
Однако клыки Ульфа, придавившие Свете губы, тем временем стали меньше. Затем он вскинул голову. Пробормотал:
— Хочу тебя сейчас. Это все запах. Ты пахнешь сладко, Свейта. Весенним цветом.
Какая уж сладость с дороги, хмуро подумала Света. Но поправлять Ульфа не стала. Голова внезапно закружилась, и голод отступил.
— Если скажешь нет, не трону, — сипло пообещал Ульф.
