Пустая Земля (СИ) - Лэй Лана (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Красный меч сверкнул неожиданно, деля мою жизнь на до… и после. Разрубая, рассекая хрупкие тела, словно мешающую прослойку воздуха. Настолько резким был удар. Вряд ли Сайна и Олифа сумели что-то ощутить. Лишь слабый запах обожженной плоти и моментально остекленевшие глаза говорили о том, что нечто неладно. Черт! Слово неладно абсолютно не подходящее…

Захватчик поспешил покинуть комнату, я едва успел нырнуть в нишу и скрыться с его глаз, сжимая рукой рот, готовый извергнуть вой безумия. Быстрыми шагами он спустился по лестнице, что-то зашипело, отбрасывая искристые отблески. Белый огонь… Убийца, теперь его, определенно, можно было назвать так, просто поджег дом, ускорив распространение огня кастовым окислителем.

Я бросился в комнату, не в силах сдержать рвущийся из груди рёв дикого животного. Сюрреалистичная картина, в которой мать с сестрой так и остались стоять, прислонённые к стене и ещё теснее друг к другу, с застывшими кукольными глазами, смотрящими прямо, перед собой. Неподвижные, немые, идеальные статуи, не живые… Последнее, что они видели — лицо захватчика, его прозрачно-стеклянные, словно потерявшие всякое выражение, глаза. И кровь… следы крови, вмиг пропитавшие одежду ровно посередине. Хотя луч такой силы, как правило, запаивает срез наглухо. Посередине… них. Которые теперь превратились в неодушевленные объекты.

Я долго рыдал на коленях, бессильно глотая воздух ртом, ненавидя воздух за то, что позволяет мне дышать. И жить. Я стоял там так долго, что уже едкие пламенные языки стали забираться в комнату. Я желал лишь одного — чтобы они поглотились меня яростно и безвозвратно… Но… снова смалодушничал. Не смог умереть. Первые свои шрамы я получил именно тогда — выбираясь из охваченного пламенем дома. А душа… душа навсегда покрылась чёрной коркой, словно выжженная земля, в которую превратился наш дом. Она трескалась и болела каждый раз при упоминании Третьего Галактического Союза.

Глава 7

Чужая рождает воспоминания. Лишние воспоминания. Пустые… Врываясь в сознание, словно опасный осколок астероида, продырявивший жизненно важный двигатель. Злюсь. Белые нити тянут на себя, парализуют, образуя паутину образов, от которых я стремлюсь убежать всю свою жизнь… Но они вновь настигают меня неконтролируемым темным потоком. И ярость сильнее толкает обратно…

Крики матери и младшей сестры донеслись в тот момент, когда я сосредоточенно изучал нейронный элемент в импровизированной лаборатории. Как всегда, время пробежало стремительно и я засиделся до утра, когда красноватые лучи прорезали окутанное сизой дымкой пространство. Откинув микроскопическую схему, я со всех ног бросился из подвала на второй этаж нашего небольшого, построенного из недорогих углеродных пластин дома.

Захватчики напали внезапно и бездушно в самый разгар утреннего сна. Подозреваю, что большинство жителей так и не узнали, каким образом и от чьей руки отправились в темные глубины вселенной. Маленькая Сайна же по недоразумению проснулась, разбудив своими криками мать.

Я моментально оказался перед стеной детской комнаты, прозрачной с одной стороны. Картина, поистине достойная самого кошмарного сна, в тот же миг предстала перед глазами. Сайна на руках у матери, крепко сжавшая воротник маминого платья. Пронзительно синие глаза, наполненные слезами, застыли в немом недоумении. Мать с гримасой непередаваемого ужаса на лице, умоляющие глаза, побелевшие костяшки пальцев, луч света из окна выхватил испарину, моментально покрывшую высокий лоб. Такой же красный луч, как и силовое лезвие в руках человека напротив.

Мой мозг с поражающей тщательностью перечислял ужасающие детали, буквально приковав меня к месту. И он… Захватчик с поразительно ледяными волосами, застыл в онемении, не решаясь двинуться вперёд. Готов поклясться, что несколько секунд он колебался, не решаясь нанести удар. Несколько секунд судьбоносного выбора. Для всех. А я… Я мог использовать это время. Но липкий страх ледяными ручищами, такими же, как и волосы захватчика, оплёл мои ноги невидимым канатом, парализовал, заставляя смотреть неподвижно. Сердце, казалось, пробило все рёбра в попытке вырваться наружу. Но… я стоял. И даже мой дар, мое проклятье, из-за которого меня ненавидели и боялись ровесники, в самый решающий момент тоже испарился, словно страх решительно уничтожил любую попытку сопротивления. Стёр мою личность с лица земли. Испарил мою суть, оставив вместо меня малодушное ничтожество.

Красный меч сверкнул неожиданно, деля мою жизнь на до… и после. Разрубая, рассекая хрупкие тела, словно мешающую прослойку воздуха. Настолько резким был удар. Вряд ли Сайна и Олифа сумели что-то ощутить. Лишь слабый запах обожженной плоти и моментально остекленевшие глаза говорили о том, что нечто неладно. Черт! Слово неладно абсолютно не подходящее…

Захватчик поспешил покинуть комнату, я едва успел нырнуть в нишу и скрыться с его глаз, сжимая рукой рот, готовый извергнуть вой безумия. Быстрыми шагами он спустился по лестнице, что-то зашипело, отбрасывая искристые отблески. Белый огонь… Убийца, теперь его, определенно, можно было назвать так, просто поджег дом, ускорив распространение огня кастовым окислителем.

Я бросился в комнату, не в силах сдержать рвущийся из груди рёв дикого животного. Сюрреалистичная картина, в которой мать с сестрой так и остались стоять, прислонённые к стене и ещё теснее друг к другу, с застывшими кукольными глазами, смотрящими прямо, перед собой. Неподвижные, немые, идеальные статуи, не живые… Последнее, что они видели — лицо захватчика, его прозрачно-стеклянные, словно потерявшие всякое выражение, глаза. И кровь… следы крови, вмиг пропитавшие одежду ровно посередине. Хотя луч такой силы, как правило, запаивает срез наглухо. Посередине… них. Которые теперь превратились в неодушевленные объекты.

Я долго рыдал на коленях, бессильно глотая воздух ртом, ненавидя воздух за то, что позволяет мне дышать. И жить. Я стоял там так долго, что уже едкие пламенные языки стали забираться в комнату. Я желал лишь одного — чтобы они поглотились меня яростно и безвозвратно… Но… снова смалодушничал. Не смог умереть. Первые свои шрамы я получил именно тогда — выбираясь из охваченного пламенем дома. А душа… душа навсегда покрылась чёрной коркой, словно выжженная земля, в которую превратился наш дом. Она трескалась и болела каждый раз при упоминании Третьего Галактического Союза.

***

Я проснулась, когда гигантский фрегат (устаревшее название для военных кораблей) заметно тряхнуло. Обычно такие громадины приземлялись плавно, но сейчас что-то пошло не так и корпус получил ощутимую ударную волну.

— Сальдери, — прокомментировал вездесущий Эндо, примостившийся ночью рядом со мной за тренировочной горкой.

— Доброе утро, Эндо, — отозвалась. — Надеюсь, что оно будет добрым и не закончится для меня фаршеобразным состоянием…

Остаток вчерашнего дня ушёл на объяснения кремниевым мозгам, чем питаются и как живут люди. Эндо был чрезвычайно любопытен, если не сказать навязчив. Уж не знаю, что за программа в нем заложена, но Эндо живо интересовался всем, начиная с глобальной проблемы недостатка свежих продуктов и вырождения фермерских угодий и заканчивая способами синтеза пищевых порошков. На нем аж чешуйки тряслись каждый раз, когда он пытался выведать из меня новые подробности. Реалистично сделано, удивлялась я.

Не оставили мы без внимания и формы существования разных рас, наряды и даже этикет. Парящий в воздухе, словно непомерно жирная бабочка, Эндо никак не мог усвоить необходимость определенных вежливых ритуалов, существующих между людьми, что и немудрено здесь, в Дальтерии, где кроме муштры другого языка нет. Пришлось объяснять, что у людей (и других разуменов) также как и у машин, существуют свои условные сигналы, коды, по которым мы проверяем готовность собеседника к доброжелательному взаимодействию.

— Зэлдар, например, не здоровается со мной, не интересуется, как мои дела, — объясняла я любопытной машине, внутренне удивляясь своему чрезмерно спокойному голосу, — потому что он не заинтересован в общении и не имеет ко мне расположения.