Цена предательства (СИ) - Пафут Наталья (книги бесплатно .TXT) 📗
— А я мечтаю о какой-нибудь девочке, да погорячее, да сжать ее в объятьях, да зацеловать, да влюбиться…Томеррен аж глаза закатил от вожделения, протянул руки в сторону костра.
— А как же Мариша? Как же любовь твоей жизни? — усмехнулся Лукас, мы все до сих пор помнили страстное увлечение Томеррена.
— А! Не нужна она мне, не моя она женщина, слишком ветренная и глупая…
Лиэм недовольно поджал губы, не очень ему понравилось как отзывались о его сестре-близнеце.
Лукас выглядел удивленным, — странно, а казалось, любовь такая страстная была, со стороны выглядело, что ты воском плавился при взляде на нее, казалось это навсегда.
— Ха, — ответил Томеррен, улыбаясь, — да что ты замечал тогда, творец? — Теперь настала очередь Лукаса обиженно поджать губы.
— Да, она мне нравилась, я, признаюсь, даже был чуть влюблен, — Томеррен задорно засмеялся, — но я перерос это. Человеческая жизнь, Лукас, тянется слишком долго для одной любви. Просто слишком долго. Любовь чудесна. Но кому-то из двух всегда становится скучно. А другой остается ни с чем. Застынет и чего-то ждет… Ждет, как безумный…И это не моя роль. Я иду дальше…А Маришка застыла где-то сзади…
— Знаешь, Томеррен, — вымолвил наконец Лиэм, — насмешливый ум сочетается в тебе с изрядной тупостью.
Я лежал, пожевывал травинку в зубах, задумчиво смотря на огонь. Ох странно все это, может Зак прав, да кто посмеет сказать это Рему теперь, после наглядной демонстрации гнева Владыки. Являясь лучшим другом Рема, признаюсь, было страшно даже мне. Никто в Ардоре не может перечить Владыке, не может ослушаться его. Как быстро Томеррен забыл о своей любви, с какой готовностью он предал Маришку, размышлял я, а может ли такой человек предать друга, брата?
Я вспоминал:
Кода Рем заявил о своем решение присоединиться к сражению. После всех криков и споров, когда Владыка понял, что наследника не переубедишь, началась серьезная подготовка. Собирались многочисленные совещания, разрабатывалась тактика наших действий, уточнялся состав нашего диверсионного отряда. Распределялись роли и обязанности. Мы горячо спорили, слушали советы военных профессионалов, советы магов, целыми днями просиживали за картами Ардора.
Мы каждый день подолгу работали с Владыкой и с Ремом, готовясь к походу, и мне было разрешено приходить в кабинет Рема без предупреждения в любое время. Как-то, зайдя в кабинет Рема, не найдя его там, я пошел в каминную залу, зацепившись каблуком сапога за длинную занавеску, я споткнулся и все бумаги, которые я приготовил для Рема, разлетелись по полу. Мне пришлось становиться на колени и ползать, отыскивая каждый листик. Так, переползая от одной бумажки к другой, я подобрал все, кроме одной, край которой торчал из-под той самой злосчастной зановески, виновнице моего несчастья. Не утруждаясь вставанием с колен я так и пополз за бумажкой, дотянулся, удовлетворенно крякнул, встал, протянул руку, чтобы отдернуть занавеску и услышал громкие, возбужденные голоса и страстное дыхание, кто-то ворвался в залу. Я зыстыл. Бурное объяснение Томеррена с Маришкой происходило прямо в футе от меня. Проявить себя я уже опоздал, растерянный, я застыл за занавеской, стараясь ничем не выдавать своего присутствия.
Маришка прижималась к стене, ее схватил за плечи Томеррен. У него сверкали глаза, дыхание вырывалось со свистом.
— Нет! — не говорил, а шипел он. — Нет, Маришка! Этого не будет!
— Уйди! — требовала она, вырываясь. — Я не хочу тебя видеть. Отпусти руки, мне больно!
Томеррен отошел на середину комнаты. Он запнулся, отходя, и бешено глянул на пол, я хорошо помню его взгляд, полный ярости — он ненавидел даже вещи.
— И поставим на этом точку, Томеррен.
Он молчал, не поднимая лица. Он старался успокоиться.
— Что же стоишь? Повторяю: уходи!
Он взглянул не на нее, а на меня. Он не знал, что я там стою, но повернулся ко мне. Его сведенные брови как бы ударились одна о другую, скулы ходили. Я не узнавал весельчака и шутника Томеррена. От человека с таким лицом нельзя ждать доброго.
— Почему? — тяжело выговаривая спросил он
— Хорошо, слушай. Я не люблю тебя. Этого хватит?
— Это я слышал. Но почему? По-человечески объясни — почему? Я брат наследника Владыки, я тебя люблю, мы будем жить в этом дворце, о чем еще мечтать?
— Я не люблю тебя, и не уважаю. Этого не достаточно?
Он помолчал, словно набираясь духу.
— Значит, все дело в Армадиле? Я не носитель! Да! Вы все тут гордые носители камня Жизни, а я недостоен? — Томеррен как и любой житель Ардора не знал об истиной причине возникновения Армадила в наших телах, он придерживался мнения, что Армадил раздавался Владыкой наиболее достойным. Наша тайна хранилась нами даже от наших.
— Эти наши тупые друзья более достойны Армадила, чем я, воспитанник Владыки, брат наследника!
— Не говори так о моих друзьях!
— Они тебе дороже, чем я? Ты встала на защиту этих ничтожеств и в результате потеряла единственное человеческое чувство, что нас связывало, — нашу любовь?
— Какая любовь! Ее и не было, ты все напридумывал в своей голове! Томеррен, еще раз прошу — уходи! Наш разговор беспредметен. Неужели ты не понимаешь, что каждым словом усиливаешь отвращение к себе?
Гордость боролась в нем со страстью. На миг мне стало жаль его. Я волновался за Маришку. Я видел его лицо, оно было страшно — в неистовстве он мог поднять на нее руку. Я сжимал кулаки от бессилия. Мне надо было оградить ее, а не подглядывать!
— Я бы ползал перед тобой на коленях, целовал твое платье, — сказал он горько. — Я попрошу Рема дать мне этот проклятый Армадил, он меня любит, он мне даст! Стань моей!
— Маришка грустно мотает головой.
— Как я ненавижу, нет, как я ненавижу вас! — восклицает Томеррен
Маришка подошла к нему вплотную. Теперь я боялся, что она первая ударит его.
— Наконец-то, Томеррен! Я долго ждала такого признания. Вот он, весь ты, озорник Томеррен, весь ты такой душа компании, милый любящий брат — ты — ненависть, одна ненависть! И ты хочешь, чтоб тебя любили, хоть сам всех ненавидишь! Глупец, ты думаешь, ненависть порождает любовь?
Он опомнился. Он попытался обнять Маришку. Несмотря на то, что он был человеком, не ардорцем, он был выше и сильнее Маришки— она молча боролась с ним. Он в исступлении целовал ее лицо. Я готов был сорваться с места. Никогда ардорец не помыслит принуждать женщину к отношениям. Женщина — это святое существо для нас, любимое и нежно охраняемое.
— Оставь! — закричала она гневно. — Я сейчас так закричу, что сбежится весь дворец.
Он медленно отошел. Он, стоя, пошатывался. Лицо его побледнело. — Я тебе это запомню Маришка!
Подозрения, сомнения подтачивают нашу дружбу. Ребята разошлись, костер потухал. Я задумчиво смотрел на умирающий огонь. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Я сидел и вспоминал. Про увиденное в тот день я не рассказал никому. Я решил, что это дело Маришки и Томеррена. Но то, что я видел и слышал мне очень не понравилось. Я чувствовал, что около моего лучшего друга и моего Владыки находится опасный человек.
Глава 3 Поражение
Зачем за Вергилием следом кругами познанья
Идти сквозь кромешную чащу исканий, сомнений,
Нести баснословную нежную тяжесть иллюзий
В мельканьи теней, как в тумане, любви первозданной
Пытаться найти, задыхаясь, Единственный образ?
Как хочется жить! Но как страшно и как одиноко!
Как больно утраты, паденья оплакивать кровью…
Бессмысленных жертв грубой чёрствости, глупости, зверства —
Не счесть.
И по венам сквозь нас равнодушное время
Водою из Леты течёт в бесконечность, и снова
Обратно — отчаянье, блажь, откровенье, усталость…
Но не избежать мне дороги, ведущей по следу…
