Пансионат "Уютный дом". Побег (СИ) - Чеп Инна (е книги txt) 📗
Мать отец приказал хоронить вместе с ее украшением. Старики ругались, мол, дурная примета, но в их семье никто это дурным не посчитал. Они навсегда останутся с мамой. А она всегда будет с ними: в их сердцах, в их головах, на клочке бумажки в их медальонах…
— О! Папина дочка! Ты чего тут расселась?
Аня поспешно спрятала украшение под платье, но, обернувшись, она по кривой ухмылке Павла поняла, что он что-то видел. Как минимум, цепочку.
— Дышала свежим воздухом. Это запрещено?
Упырь пожал плечами.
— Наверно, нет. Но сейчас, вообще-то занятия.
— У вас тоже.
Парень примирительно поднял руки вверх.
— Я не осуждаю. Просто констатировал факт. Не обижайся.
Аня нахмурилась. Ей очень не нравилось, как быстро в этом месте все начинали друг другу тыкать. В настоящих пансионах люди, не получившие одобрения на предложение о переходе на менее формальный язык общения, никогда бы не посмели вести себя столь фривольно. Не то, чтобы Анна была ярой поборницей всех до единого правил приличий, но слышать "ты" от людей, которые высмеивали ее веру в семью (а некоторых из которых она даже побаивалась), было как минимум неприятно. Пожалуй, исключение составлял один Михей. С ним действительно разговор сам собой скатывался на "ты". Очень уж домашний, уютный и какой-то солнечный он…был. До болезни. До кровавых пятен на белом платке, раздирающего горло каждую секунду кашля и бледного лица, с которого даже его солнечные веснушки почти все исчезли.
Упарь хлопнул в ладоши, привлекая внимание собеседницы.
— Эй, чего пригорюнилась? Я ж ничего такого не сказал!
Аня встала с облюбованного пня и стала отряхивать подол, отвлекаясь от грустных мыслей.
— Все нормально. Пожалуй, пойду на занятия.
Павел тут же сел на нагретый ею пенек.
— Крысы боишься?
Аня не ответила — развернулась к парню спиной и шагнула к тропинке.
— Да ты труси…
Насмешливая реплика оборвалась внезапно. Павел покачнулся и упал. Только что сидел, ехидно улыбался, и вдруг в мгновение ока оказался на земле. Тело его выгнулось и забилось, словно в конвульсиях, глаза закатились.
Сначала у Ани мелькнула мысль, что над ней шутят. А потом она поняла, что нормальный человек не может сам дергаться с такой частотой. И кинулась к больному, стараясь повернуть его на бок. На всякий случай. Все ее медицинские познания сводились к тому, как сделать так, чтобы человек не захлебнулся рвотой или какой водой мочить полотенце при сильном жаре.
— Эй! Упырь! Павел! Очнись! Очнись, пожалуйста!!!
Юноша не отвечал. Конвульсии уменьшились, но теперь он начал хрипеть. Побледневшие губы судорожно пытались втянуть воздух… Аня заревела в голос. Оставаться — страшно, чем она может ему помочь? Уходить еще страшнее. Вдруг она не успеет привести наставника, и он здесь в одиночестве…
У Ани на руках еще никто не умирал. Даже мама. Она ушла Темной дорогой ночью, когда Ане снилось, что доктор нашел новое лекарство, которое обязательно поможет…
Анна закричала. Она не хотела ничьей смерти. Кто-то должен помочь, кто-то должен услышать! Нельзя умирать таким молодым! Сколько ему всего? 17? 18? В таком возрасте не умирают! Нет-нет, так не бывает! Не может быть! Не должно!
Наверно, она слишком громко кричала. Ведь любимое поваленное дерево Чера находилось совсем недалеко от ее пенька. Он не мог не услышать ее голос. И почему-то пришел. Появился из ниоткуда, скинул ее дрожащие от рыданий руки с груди бледного Упыря, перевернул парня на бок и сунул ему в рот свою ладонь.
Павла стошнило. Но именно после этого губы его порозовели, и грудь принялась размеренно отмерять вдохи и выдохи.
— Зови Дивова.
Аня, еще не отошедшая от случившегося с ней кошмара, растерянно смотрела на Чера, вытирающего руку листвой. По ее щекам еще текли слезы.
— Зови наставника Андрея. Быстро!
Девушка вздрогнула, поспешно поднялась с земли и бегом отправилась в сторону Корпуса. Руки у нее тряслись, ноги подкашивались, но она бежала так быстро, как только могла. Когда она наконец наткнулась в коридоре центрального здания на Крысу, то только хрипела, почти не в силах что-либо вымолвить. Как не странно, но секретарь поняла ее хрипение и тут же организовала бригаду помощи во главе с Дивовым. И все-таки Ане все время казалось, что она не успела, что там, в лесу, найдут лишь бездыханное тело, чей дух ушел Темной дорогой…
Она успокоилась только когда Чера с Павлом забрали в лекарский флигель, а ее отправили отпаиваться горячим чаем в столовую. И тут она прояснившимся сознанием вдруг осознала одну удивительную вещь: невозмутимый кареглазый парень сегодня повысил на нее голос. Впервые. Что ж, оказывается, и ему ничто человеческое не чуждо. Ей стало стыдно, что в какой-то момент, она засомневалась, правильно ли поступила, оставив на Чера больного человека.
На занятия к Крысе Аня в этот день так и не попала.
Глава 8
Черная карета без каких-либо знаков остановилась на площадке перед Корпусом. Из нее вышел высокий темноволосый мужчина, одетый в дорогой костюм. Зеленые внимательные глаза новоприбывшего тут же выделили из толпы встречающих Ирину Белину.
— Добрый день. Я по поручению пятого стратега. Мне нужно переговорить с главой пансионата. Где ваша начальница?
Секретарша кивнула в сторону Корпуса.
— Ее кабинет на втором этаже. Я вам покажу, пройдемте.
Аня проводила удалившуюся парочку задумчивым взглядом. Остальные воспитанники, спешившие в столовую, особого интереса к новому лицу не проявили. Ни к мужчине, ни к молоденькой девушке, вышедшей из кареты за ним следом. Девушка, одетая крайне скромно, несла в руке полупустой потрепанный мужской саквояж и постоянно оглядывалась в попытке найти встречающего. Через пару минут к ней подошла дородная служанка Аська и увела новенькую в служебный флигель.
— Жена? — лениво предположила беловолосая девчонка из второй группы.
— Ага, — усмехнулась Вредина. — Щас! Скорее любовница. Посмотри, как он одет и она. На нем все новенькое, одет с иголочки, а она в старом поношенном платье приехала. Нет. Мужчина высокого полета, а девица скорее всего еще одна воспитательница. Для воспитанницы она старовата.
Девчонка согласно кивнула, на том разговор и закончился. Подобное пренебрежение приезжими Аню удивило. В таком болоте, как пансионат, всякое изменение должно вызывать ажиотаж. Или нет?
— Наставники периодически меняются. — Заметив ее интерес к произошедшему, пояснил Фома. — Одни приезжают, другие уезжают. Везде так. Для нас это мало что меняет. Пожалуй, ничего.
— Это же не почта прибыла, — согласился Матвей, шагавший позади них. — Вот если бы почта… — он мечтательно вздохнул. — Впрочем, она тоже мало кого радует.
— Почта???
Она обернулась, собираясь вцепится в Матвея до получения полного разъяснения относительно отправки и получения посылок и писем в этом месте, но тот уже увидел Перьеву и сам вцепился ей в руку, о чем-то рассказывая с жаром. Ане даже показалось, что последняя фраза ей просто примерещилась.
— Ух, — Фома, шагавший рядом, принюхался и блаженно улыбнулся. — Сырные лепешки сегодня. Благодать! Правда?
Бер согласно кивнула, просто чтобы закончить разговор. С тех пор, как она помогла Павлу (вообще-то чем? разве что тем, что громко кричала?), его друг Едок часто крутился рядом с ней, поясняя, подсказывая, и просто мотая ей нервы. Анна так и не поняла, чем породила подобную благосклонность, но уже несколько дней она ей изрядно портила жизнь. Дошло до того, что она уходила вместо предобеденного занятия в столовую, а как только звенел колокол к обеду, исчезала в лесу.
Сегодня Аня поступила так же. Едва Фома устремился к заветной двери, из-за которой по первому этажу Корпуса распространялись волшебные запахи мяса, каши и сырного пирога, как его спутница сначала юркнула в сторону, пропуская внутрь всех желающих, а потом и вовсе растворилась среди деревьев.
