Мелодия Бесконечности. Симфония чувств (СИ) - Голинченко Екатерина Андреевна "Маргарита Андреева" (прочитать книгу .txt) 📗
Следующими он увидел выделяющиеся на всеобщем сером фоне рыжие пряди волос Этьена и Эллен. Максимилиан прикрывал девушку своим мускулистым шерстистым телом со следами ранений и участками опаленной плоти. Похоже, что он дрался до последнего, защищая свою женщину, и уже начал принимать свой звериный облик - физически более сильный и выносливый, больше подходящий для сражения.
Дальше под каменными завалами виднелись каштановые кудри пышной шевелюры Джастины О`Нилл и светлая прядь волос Дэна.
Всё это слишком походило на непрекращающийся фильм ужасов, где Джону предстояло сыграть свою трагическую роль.
Сердце сжималось и дышать становилось невыносимо сложно. Он панически боялся того, что может увидеть дальше. Или - кого. И это вселяло неподдельный ужас. Ноги не хотели ступать по залитым кровью плитам, а глаза больше не могли смотреть на трупы тех, кто был ему дорог. Он видел лишь смерть, и в глазах покойников не мог прочесть ответов на мучившие его вопросы.
Не пощадили и добродушного здоровяка повара Рустема, его тело, как животное для убоя, было насажено на вертел. Рядом в луже собственной крови лежали два мертвых поваренка.
Тяжело дыша, он продолжал ступать по остаткам ступеней разрушенной лестницы. Нужно было поспешить найти всех, кто ещё жив, если таковые имелись. Как будто он мог успеть...
И тут его снова едва не стошнило - своей ногой он чуть не наступил на лежащее прямо на ступенях тело златовласой. На белом обескровленном лице Даниэллы застыло выражение испуга. Её белокурые локоны были спутаны, испачканы грязью и кровью. Небесный цвет озорных ясных глаз самой смелой и задорной девчонки - заметно поблек. Где-то там, среди обрушившихся стен было и тело брата златовласой - самого добродушного парня, которого он знал, пока дело не касалось его близких, для защиты которых он становился самым бесстрашным и отважным. И куда же он без своей красавицы Евангелины? Жестокой насмешкой выглядела гибель повелительницы грома и молний от электрического разряда.
Вот ещё тело, ещё, еще. И ещё... Он не хотел, не хотел больше их считать!
Среди стражей в золотистых плащах он заметил фигуру в черном камзоле, вернее - в лохмотьях, которые от него остались. В темно-фиалковых глазах азиата больше не было жизни..
Чем ближе подходил Джон к главному залу, тем тяжелее было ему идти. На всем пути ему встречались лишь окоченевшие тела усопших - стражников и Хранителей. Что же, черт побери, здесь произошло?
Словно вызов этому мрачному миру смерти, среди грязи и пыли пламенели огненные локоны грозной и справедливой рыжеволосой богини, больше всего раздражавшейся при столкновении с мужским шовинизмом. В глубине пленительных зеленых глаз можно было запросто утонуть. Именно так и произошло, когда они оба были молоды и полны надежд и грез. Вряд ли нашелся бы такой мужчина, который сумел бы устоять перед чарами этой дивы. И он был покорен. Его первая любовь и мать его первенца, унаследовавшего её спокойный и сильный характер и изумительный цвет её глаз. Даже после официального развода, он продолжал относиться к ней с братской теплотой. И вот теперь эта женщина лежит поверженной в поблекших кожаных доспехах. И с ней Самаэль - его первый настоящий друг и учитель, вместе с которым они пережили столько всего увлекательного, а порой - и опасного. Это было слишком страшно и больно - видеть их бледными и бездыханными.
Сердце билось тревожней и чаще. Несколько раз он порывался бежать прочь, не желая принимать того, что видит. Инстинктивно, он всё, как только мог, оттягивал этот момент, прежде чем войти через сорванные с петель двери в полуразрушенный зал.
"Оставь надежду, всяк сюда входящий"...
Джон вошел и оцепенел, до боли сжимая кулаки. Он опоздал...
Его мать, его брат, его сестра, его Маргарита... Все они не подавали признаков жизни. То, чего он больше всего боялся в этой жизни, предстало перед ним во всей своей отвратительной реалистичности, от которой ему негде было спрятаться.
Самые близкие и дорогие ему люди лежали недвижимыми на холодном пыльном полу, об который разбились сейчас все его мечты, оставив лишь призрачность несбыточного и соленые слезы на щеках.
Его мать полусидела, опираясь на остаток стены, который на уровне её затылка был окрашен багровым цветом.
Рафаэль лежал на спине на мозаике полов, одна рука его запрокинута за голову. К этой руке, словно тянулась сбитая в кровь тонкая рука сестры, лежащей лицом вниз. Рядом лежал фамильный меч. Храбрый младший брат защищал свою семью ценой собственной жизни. Когда он не смог больше сражаться, оружие из его холодных рук приняла хрупкая Ями.
У него не было сил закрыть им глаза, ибо это означало, что они умерли на самом деле. Но для него они всегда останутся живыми.
Тогда Джон кинулся к Маргарите. Если бы не её испачканное и израненное лицо, по подбородку которого из уголка рта стекала тонкая струйка крови, можно было подумать, что девушка просто прилегла отдохнуть.
Мужчина аккуратно обтер её лицо и прижал её маленькое тело к себе, уже не сдерживаясь с своих эмоциях.
От непрошенных слез невыносимо жгло глаза. Он не мог дольше держать в себе эту боль.
- Кто?!!! КТО ЭТО СДЕЛАЛ? - его истеричный крик подобно грому отдавался в разрушенных стенах.
- А ты внимательно посмотри в её глаза и всё поймешь, - вкрадчиво произнес голос в его голове.
Но ничего, кроме собственного отражения, Джон не увидел в мертвых глазах Маргариты, и внутри у него всё похолодело.
Все, кого он любил в своей жизни, были мертвы по его вине.
Если он поддастся страху, то страх победит. Настоящая сила рождается в голове - она заставляет идти даже тогда, когда тело хочет упасть.
И его не пронзила молния возмездия, земля не разверзлась под его ногами, и небеса не ниспослали самые страшные из казней Египетских - только миниатюрное тело той, чья жизнь значила для него намного, намного больше его собственной, в его холодных трясущихся руках.
- Ты ещё, не понял, что сам являешься причиной случившегося? - продолжавший вещать ему голос так похож был на милую болтовню довольной Лауриты, - И ведь не побоялся же. Вот так всё и произойдет из-за того, что ты посмел овладеть силой, которую никому не дано подчинить. Ты не сможешь совладать с ней, и погубишь всё, что тебе дорого.
- Не могу поверить... быть этого не может, - Джон с усилием замотал головой, - Нет, нет... Я бы никогда... Никогда! Слышишь, никогда я не сделаю этого... - убеждал ли больше Лауру или себя, от сомнений сводило мозг. Это не могло быть правдой... Он так хотел защитить их, а не погубить.
Они приняли смерть от того, от кого меньше всего ожидали. А ему - продолжать с этим жить дальше. Невольно вспомнилось изречение - "и живые позавидуют мертвым", так и есть. Они теперь свободны от боли. А как быть ему? Как жить, да и зачем? Весь этот мир без них потерял для него всякий смысл и не достоин существования - как и он сам.
Презрев собственные принципы, он проклял себя сам, но незнание не освобождает от ответственности. Он хотел как лучше, но благими намерениями, как ведомо... Бог свидетель, он желал совсем не этого!
Глаза его потемнели, появившиеся за его спиной крылья лишились оперения, став кожистыми.
Он закрыл руками уши, чтобы не лишиться слуха от собственного оглушительного вопля, а радиально расходящаяся от него гибельная аура довершала начатое разрушение, поднимая в воздух оставшиеся обломки.
- Прошу, не делай этого. Перестань! - на этот раз в его голове раздался другой голос, такой теплый и такой знакомый, - Посмотри, тут нет наших детей. Хотя бы, ради них - ты должен остановиться.
- НЕТ! Я не хотел этого! - от его крика всполошилась Маргарита и захныкали маленькие дочери.
- Жан, что с тобой? Ты снова кричал во сне, и на этот раз - гораздо громче, - Маргарита погладила его напряженные плечи и отошла успокоить малышек.
- Марго? Ты здесь? Какое счастье! - он подошел и обнял её так крепко, точно она сейчас висела над пропастью, и от этого зависела её жизнь, точно он смертельно боялся отпустить свою самую большую драгоценность, - Но, как?... Ведь я же.. Ты же...
