Солнце Ирия (СИ) - Егер Ольга Александровна (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
— Вот тут! — ткнула пальцем в грудь Элишке подруга. — Это чувство, когда ты томишься вдали от любимого, когда тебе больно оттого, что больно ему, когда тебе хочется обрушить весь мир из-за того, что кто-то причинил ему зло. Тебе хочется, чтобы он улыбался и никогда не огорчался. Хочется следовать за ним повсюду. Когда ты таешь от прикосновения его рук. Когда хочется смотреть на него, любоваться им, как диковинным цветком. И ты знаешь, что он один может прогнать твое одиночество. А еще очень боишься, что однажды этот цветок завянет или его оборвут.
Что такое одиночество Элишка знала прекрасно. И оно будто отзываясь при упоминании собственного имени, больно сжало сердце, настолько, что перехватило дыхание и слезы накатились.
— Ты любишь кого-то? — спросила девушка подругу.
Аннутка смутилась и опустила глаза. Задумчиво посмотрела вдаль, будто могла отсюда увидеть того желанного и далекого мужчину.
— Есть один человек, — с болью вздохнула она. — Там, за гранью…
— И ты потому летаешь туда каждый день? Потому почти перестала приходить ко мне?
— Ты сейчас помогаешь Пелагее, тебе все равно не до меня.
— Работы, и правда, прибавилось. Знаешь, меня это даже немного пугает. Что же там такое происходит, что столько душ к нам летит?
— Всякое может быть: болезнь какая, война… — Подумала она вслух, а еще взмолилась: «Лишь бы войны не было в Полесье! Лишь бы Полесья не коснулось!».
А Элишка вдруг расплакалась, что встревожило ворону.
— Ты чего? — спохватилась Аннутка.
Даже Ора прилетел к девушкам, с интересом заглядывая в лицо хозяйки. В последнее время он обитал в замке, будто его специально позвали и велели не выпускать из внимания Элишку. Она понимала, что теперь ястреб следит за ней, вроде бы ненавязчиво. Но с другой стороны, радовалась, что может поговорить о сокровенном хотя бы с ним.
— Сколько же эти малютки пережили! — плакала она, не забыв и собственный опыт до сих пор обжигающий душу.
— Да успокойся ты. Пережили. Теперь-то они тут. Здесь их никто не обидит… Кроме тебя. — Брякнула подруга, и слезы моментально прекратились — исключительно из-за неожиданных и беспочвенных обвинений.
— С чего мне их обижать? — не поняла белокурая, решив разобидеться.
— А кто душам в хранилище глаза нарисовал? Скажешь, Борис Васильич?!
Девушки на минутку замерли и разразились смехом, потому как вообразить ворчуна, крадущегося с угольком для рисования в хранилище, было настолько забавно, что фантазеркам даже удалось представить его с выражением шкодливого ребенка на лице.
Отсмеявшись, Элишка все же решила оправдаться.
— Ну, когда беседуешь с кем-то приятно видеть лицо…
— Почему-то Пелагея итак справлялась. И только ты без чудачеств не обходишься! Разве со спящими можно беседы вести?
— Знаешь, как они меня слушают! — вскочила Элиша.
— Да они спят! — не верила ей ворона.
— Ничего они не спят!
Чтобы доказать Аннутке свою правоту, Элишка привела ее в хранилище, усадила в кресло перед многочисленными полками, и предложила завести диалог… Конечно, односторонний. Подруга посмотрела на полки с гнездами, на девушку, и покрутила пальцем у виска. Блондинка начала вскипать от злости.
— Вот смотри. — Элишка приготовилась, и повернувшись к полкам лицом, заговорила. — Какую сказку вы хотите сегодня послушать? Про бычка?
Тишина.
Пелагея даже начала посмеиваться, наблюдая за устроенным представлением. Но больше всего веселила реакция Аннутки, с подозрением глядящей то на нянюшку, то на когда-то вполне нормального человеческого ребенка. Она явно приходила к мысли, что с возрастом человеческие существа прибавляют в росте, не теряют в разуме.
— Может о птице счастья? — Расспрашивала Элишка, оборачиваясь и подмигивая Аннутке.
В ответ — тишина.
— Тогда я расскажу вам о…
— Вон тот мне подмигнул! — подпрыгнула в кресле Аннутка, указывая пальцем на одно из яиц с глазами, явно решив подыграть подружке, чтобы не обижать лишний раз. Да и вообще — с помешенными связываться — себе дороже.
— Он не мог! Глаза же у него нарисованы! — нахмурилась та.
— Вот и я о том. — Скрестила руки на груди девушка, прекратив притворство. — Они не могут тебя слушать и отвечать — они спят!
— Если они спят, это не мешает им слушать меня! — утверждала Элишка.
— Не будь глупой! — упиралась подруга.
— Все! Девочки. Не спорьте. — Примирила их нянюшка Пелагея. — Лучше чаю липового попейте… А то и драться начнете…
— Ага… — кивала Аннутка. — Сразу после чая.
Элишка нахмурилась, и правда подумала, выдать парочку щедрых тумаков вороне, чтобы ее мозги встряхнулись и начали воспринимать окружающее правильно. Впрочем, точно о том же подумывала и Аннутка. И девушки за чаем странно таращились друг на друга. Пелагея осуществила мысли обеих — выдав подзатыльники, так что драка автоматически отменялась.
«Ладно, ладно — подумалось Элишке. — Я найду твое гнездо, приду к тебе ночью, и когда ты будешь спать, буду тебе сказку рассказывать!»
«Только бы ночью не приперлась со своими сказками!» — подумалось вороне.
Квад стоял у окна, наблюдая за неровными полетами молодых птиц на фоне заката. В Ирие было тихо и удивительно хорошо. Все находилось на своих местах, как тому и положено.
— Привет! — поздоровалась Элишка, бесшумно прокравшись в покои.
— Если ты собираешься… — начал владарь.
— Не собираюсь. — Перебила его она. — Прости. Аннутка объяснила, как глупо это все выглядело утром. — Сдалась на милость правды девушка, про себя мысленно добавив, что если бы попробовала провернуть тот же фокус, к примеру, вечером — получила бы совершенно иной ответ от повелителя.
Владарь итак не сердился, ибо о мыслях бескрылой птички ничего не ведал, и быстро выкинул из головы утренний эпизод.
На какой-то промежуток времени хозяин Ирия и девушка замолчали, любуясь райским пейзажем. За окном так красиво кружились пары в пушистых облаках, и успокаивающе сладко пели. Только не всем было так радостно. Например, одной девушке у окошка, постоянно чувствующей тень одиночества за спиной.
— Какое твое одиночество? — задумчиво протянула Элишка, заставив Квада хорошенько задуматься над философским вопросом.
— Похоже на гром и дождь. И пустота тут… — ответил коротко владарь, постучав пальцем по собственной груди.
— А мне тепло и спокойно, когда идет дождь… — Проронила она. — Ты пробовал заполнить свою пустоту? — сыпала вопросами девушка. Она уперлась спиной в стену и сползла к полу, присев. Пожаловалась на собственные попытки избавиться от одиночества. — Когда болезненно пусто… Это словно что-то изнутри тебя поедает. Или кто-то душу вытягивает… Пелагея, говорит, это голод мучит, и я ем ее пироги, но еда не помогает. Наполняется желудок, но не сердце. Конечно, я не говорю ей, что мне все равно больно. Ем вприкуску со слезами.
Квад повернулся. Красивый вид за окном больше не привлекал внимания. Теперь он смотрел на хрупкую девушку, которая, как выяснилось, стала мудрее, несмотря на детские поступки.
— Когда рядом Аннутка или Борис Васильевич — не так больно. Когда я смотрю, как плетет нити Пелагея, даже становится немного легче. Но, когда они все уходят… И я опять остаюсь одна.
Она замолчала, вспомнив, как в такие страшные минуты, когда кажется, что тьма высасывает из тебя силы, и каждая тень — голодный монстр, поднималась по витиеватой лестнице, и проскальзывала в приоткрытую дверь, откуда всегда шел слабый свет свечи. И непременно заставала владаря за книгой, сидящим в кресле, за столом.
Теплые чувства, окутавшие ее, уничтожили, подступивший к горлу комок горечи. Девушка попробовала улыбнуться. Посмотрела на владаря.
— Но ты чаще один, чем я. — Продолжила говорить Элиша. — Наверное, тебе больнее. Если ты позволишь… — Она прикусила губу до боли, и все же сказала: — Я попробую заполнить твою пустоту… Не буду надоедать. Просто буду рядом… Не гони меня.
