Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм (читаем книги .TXT) 📗
— Могу, — он прислонился к стене с довольным выражением лица. — Когда они не могут оплодотворить или обратить тебя, они действительно очень дружелюбны.
Его нельзя было превратить в гибрида. Последствия этого были ошеломляющими. Мои отцы и я не могли быть обращены, потому что мы несли иммунитет моей матери. На протяжении многих лет Мичио экспериментировал с нашей кровью, пытаясь разработать вакцину. Казалось, она действовала на тех немногих людей, на которых он ее испытывал, но в конце концов их тела отвергли противоядие и отключились. Никто не выжил.
Я прошлась по бетонной комнате, сделав всего несколько шагов.
— Очевидно, ты невосприимчив к укусу гибрида. Я имею в виду, тебя только что укусили, и ничего не случилось. Но у тебя есть друзья-гибриды? Это просто… я не понимаю. Ты проводишь с ними время?
— Иногда.
Я потерла виски, изо всех сил пытаясь представить себе гибридов, делающих что-нибудь кроме изнасилования и убийства.
— Что ты с ними делаешь? Пьешь виски и торгуешь тактикой мирового господства за шведским столом из человеческих горл?
Его глаза сузились, но сохранили свой блеск.
— Осуждение не делает тебя сексуальной.
— Осуждение? — я ткнула пальцем в сторону двери. — Ребенок-гибрид обезглавил моего друга! Как ты думаешь, что твои дружки-гибриды сделают со мной?
Он пожал плечами.
— Возможно, тебе следует быть более приветливой к людям, которые отличаются от тебя.
— Они не люди! — гнев вспыхнул на моем лице, когда я указала на шрамы на моем горле. — Ты знаешь, откуда они у меня? А это? А вот это? — я по очереди указала на каждую выцветшую отметину на груди, животе и руках. Все мое тело превратилось в гобелен из следов зубов. — О, а как насчет этого? — я положила свое раненое бедро ему под нос.
— Любовные укусы? — улыбка пробивалась на его губах, пока не превратилась в глубокий, рокочущий смех.
Жар пробежал по моей коже и собрался между ног. Я не могла игнорировать соблазнительное, осязаемое, греховно-сексуальное влияние, которым его смех воздействовал на меня. Но мне это не должно было нравиться.
— Знаешь что? Иди на х*й.
— Осуждающая и стервозная, — выражение его лица стало серьезным, голос низким и отрывистым. — Сядь, нах*й, и заканчивай есть.
— Нет, — я скрестила руки на груди. Мой вызов казался немного дерзким и очень глупым, но мне было все равно. — Ты до сих пор не объяснил свое преследование.
Он подтолкнул ногой поднос с едой в мою сторону и откинулся к стене, прикрыв глаза. Его поза напомнила мне Джесси — скучающая сутулость, руки небрежно сложены на животе, выражение лица расслабленное. Мой отец проделывал эту чертову штуку всякий раз, когда хотел, чтобы я думала, что он не обращает на меня внимания. Но я чертовски хорошо знала, что он всегда слушает, наблюдает.
Я села рядом с подносом и схватила бинты и медицинский пластырь. Рана на моем бедре не гноилась. Никакого гноя. Немного розового по краям, а не гневно-красного от инфекции. Убедившись, что рана заживает, я перевязала ногу.
— Мои друзья… — Салем выгнул бровь, словно ожидая, что я вмешаюсь.
Я плотно сжала губы, отказываясь давать ему удовлетворение в виде еще одного спора.
— Мои друзья заметили рыжеволосую человеческую женщину, проезжавшую через Альберту, — он издал фыркающий смешок. — Мне не нужно было быть волшебником, чтобы знать, что это ты, скандально известная дочь Ив, ведешь свою банду мятежников-людей в Канаду. Сколько заведений потомства вы устранили?
Мы сровняли с землей все четыре известных гнезда в Канаде, но я не собиралась признаваться ему в своих целях или успехах. Он был чужаком, и это делало его угрозой. Не говоря уже о двух жемчужно-белых лезвиях, спрятанных за его губами.
Но он меня не укусил.
Я хотела доверять ему. Это не было моей обычной Ох-я-надеюсь-что-он-не-убьет-меня склонностью. Я чувствовала всепоглощающее желание положиться на него, превратить эту зависимость в нечто глубокое и длительное. Как бы это ни было хреново, моя потребность верить в него выходила за пределы моих возможностей подавить этот порыв.
Здесь не было никакого очарованного порабощения. Я даже не смотрела ему в глаза. Нет, я смотрела на панораму идеально гладкой кожи, плоских бледных сосков и волнистой террасы мышц с V-образными впадинами, которые тянулись стрелой вниз, вниз, ниже… да, прямо туда, где мое воображение разыгралось. Тонкие хлопчатобумажные брюки сидели низко на бедрах и обрисовывали достаточную выпуклость, чтобы гарантировать, что его дразнящая мужественность не останавливалась на поясе.
Меня охватила лихорадка, пульс участился. Почему меня так безрассудно тянуло к нему? Из сотен мужчин, которых я знала всю свою жизнь, почему именно Салем? Потому что он был потрясающе, недвусмысленно, потрясающе красив? Неужели я и впрямь такая недалекая?
— Я посчитаю отказ ответом на мой вопрос, — сказал он, — как признание вины.
Подождите. Какой был вопрос? А, ну да.
— Ты хочешь сказать, что одобряешь заведения для воспроизведения потомства?
— Мне плевать, как размножаются гибриды, и как далеко зайдет Сопротивление, чтобы остановить их. Пока политика и борьба держатся от меня подальше, я счастлив провести остаток своей жизни в моем маленьком кусочке утопии, изолированном и ничего не ведающем.
— Утопия? На этой планете? — я изумленно уставилась на него. — Ты заперт в… в… тюрьме, захвачен гибридом-психопатом. Вероятно, несколькими гибридами, которые нацелились на меня из-за моего положения в Сопротивлении. Кто знает, почему ты здесь, но это так. Из-за этого ты оказываешься по самые яйца в этом огромном несчастном мире, любовничек.
— Мне нравится, когда ты меня так называешь, — он облизнул улыбающиеся губы. — Особенно когда ты говоришь о моих яйцах.
— Ты невозможен, — я прикоснулась ледяными пальцами к своей теплой шее, надеясь, что она не была свекольно-красной. — Ты хоть что-нибудь слышал из того, что я сказала?
— Да, и если бы я не поддался своему любопытству, то сейчас был бы дома, с роскошной кроватью, чтобы спать, и множеством восхитительной еды, чтобы поесть. В комфорте и счастье. Но ты решила приехать в Канаду и пройти через мою территорию, — он склонил голову, изучая меня с напряженным выражением лица. — Я много слышал о тебе за эти годы. Много разговоров о мистических способностях, которые ты унаследовала от Ив.
Все это фольклор и чушь собачья. Единственное, что я унаследовала, — это ее золотистые глаза и безумное упрямство.
— И ты решил проверить мои способности на себе? Посмотреть, из-за чего вся эта шумиха?
— Ага.
— Ты же понимаешь, что без небольшой армии ты не смог бы подойти ко мне ближе чем на сорок метров, — я бы всадила ему стрелу в глаз, как только он попытался бы приблизиться, и это в том случае, если бы ему удалось прорваться в мой лагерь. — И все же ты здесь, удобно уединившийся со мной для какого-то непредвиденного будущего. Счастливый случай. Слишком повезло, бл*дь. Думаю, ты все это подстроил.
— Ты называешь это везением? — он вытянул руку, указывая на единственный тюфяк с постелью, картонный поднос с едой и стальную дверь. — Тебе следует хорошенько обдумать свои обвинения, прежде чем разбрасываться ими, — он провел рукой по лицу. — Ты чертовски утомительна.
— Я утомительна? — раздражение вспыхнуло во мне. — Давай посмотрим… ты флиртовал, красовался, смеялся и умолял о сексе…
— Я не умоляю.
— …и признался, что ты сталкер…
— Черт возьми, женщина. Я не…
— Но ты ни разу не предложил план побега, — я поджала губы. — Если ты действительно захвачен и заперт вдали от своей любимой утопии, почему ты так расслаблен?
— Может быть, потому, что я провел первый гребаный день, изнуряя себя попытками сбежать из этой гребаной комнаты.
О.
Не хорошо.
Тяжесть ситуации давила мне на живот свинцовой тяжестью. Если он не мог убежать, то и я не могла убежать. Будь ли он гибридом или человеком с экстраординарной физиологией, как у моих отцов, простой факт состоял в том, что я нуждалась в нем как в подкреплении. Если… когда мне удастся выбраться отсюда, я столкнусь с неизвестным врагом по ту сторону этой двери. Без оружия. Помощник с клыками был бы бесценен.
