Уход на второй круг (СИ) - Светлая Марина (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
— Я попробую коротенько. В общем, был неправ. Каюсь. И нетрезв, что обаяния мне в ваших глазах не добавляет. Но это в некотором смысле объясняет ту степень моей неадекватности, с которой я позволил себе лишнее в вашем отношении. В нормальном виде я бы не… — запнулся, обнаружив удивительную золотистую россыпь веснушек по ее лицу. Значит, не показалось. Теплая — волосы теплого цвета и солнце на коже, будто пыльца. Даже захотелось пальцем провести, проверить, не сотрется ли. Стоять, Парамонов! Мало было прошлого раза? Глеб заставил себя продолжить: — Короче, если вдруг вы не слишком злитесь и вам все еще нужна помощь с ремонтом в ванной, вы не стесняйтесь, я сделаю. У меня времени не было, вы быстро тогда прилетели.
— Не стоит, благодарю.
— Ну почему же? Я же типа… сломал.
— Скорее, я затопила, — Ксения споткнулась и продолжила: — Может, все же возьмете деньги? Я же понимаю…
— Гусары денег не берут.
— Деньги никому не падают с неба. Их зарабатывают. Вам наверняка тоже предстоит ремонт.
— Ерунда. Плинтусы поменять и потолок в ванной. Если так уж тревожит, оплатите материалы и забудем, oк?
— Договорились, — кивнула Ксения.
— Обещаю впредь без крайней надобности замок не вскрывать.
Басаргина вскинула на него удивленные глаза.
— Я знаю, что вы сделали это не из праздного любопытства.
— Ну, приехать домой и обнаружить незнакомого спящего мужика на своем диване — это несколько даже хрестоматийно, но вряд ли приятно.
— Я же предлагала добавить за охрану, — улыбнулась Ксения.
— Повторяю: гусары денег не берут. Они устанавливают добрососедские отношения. Дерьмово получается, но как умеют.
— Ясно, — кивнула Басаргина. — Теперь все?
— Да вроде…
— Тогда прощайте.
Черная бровь дернулась вслед за уголком губ. Парамонов наклонился ниже — чертов характер.
— Приглашение на чашку чаю будет неуместным, да?
— С какого перепуга я стану распивать с вами чаи? — удивилась она.
— Понятия не имею, но это была бы неплохая альтернатива трубке мира.
— Я не курю.
— Какая-то профессиональная заморочка?
— Может быть, вы уйдете, наконец? Пока еще не поздно не создать прецедент для новых извинений. Иначе ваши визиты станут бесконечными.
— Вот блин! — хмыкнул Парамонов. — Это не я, а моя врожденная любознательность. Мне еще в детстве говорили, что однажды она меня погубит.
— Идите вы… домой вместе со своей любознательностью!
— Меня, кстати, Глебом зовут.
— Я запомню.
— Тогда доброй ночи. Целоваться не будем?
— Хотите остаться без потомства? — совершенно серьезно поинтересовалась Ксения.
— Не размышлял над этим вопросом столь глобально, а вот маленьких радостей жизни лишиться не хочется. Я шучу, стюардесса. Спокойной ночи!
С этими словами Парамонов выскочил за дверь, не оглядываясь сбежал по лестнице и оказался в своей квартире. А потом, заваривая себе очередную чашку чаю, который так и не стал альтернативой трубке мира, думал, зачем провоцировал. Поддразнивать ее было ужасно увлекательно. Она не уходила от его мелких атак, она реагировала — со стальными интонациями и непроницаемостью, но реагировала на выпады. Потрясающе!
А завтра снова на сутки в смену…
* * *
Желтый октябрь незаметно закончился, превратившись в серый и дождливый ноябрь.
Впрочем, Ксению это затрагивало меньше многих. Тучи проливались на тех, кто ходил по земле. Она же чаще летала над облаками. И что бы ни говорила мама, жизнь Басаргиной проходила в небе. На земле она скорее отмеряла часы — от полета до полета. Эти часы состояли из воскресных обедов, кофе с братом, кошмаров, от которых не избавляло время, и попадающего изредка в поле зрения соседа. Всегда с пакетами — либо из супермаркета, либо мусорными.
«Хозяйственный какой сантехник!» — мысленно брюзжала Ксения, намеренно избегая имени, которое, несмотря ни на что, — помнилось. Когда сталкивались во дворе, приходилось здороваться, тем и определяя границы соседского сосуществования.
Все это было незначительным. Куда важнее были полеты. Каждый из них добавлял опыта, часов, уверенности. И заигрываний Игоря, недавно ставших совершенно откровенными. Ксения чувствовала себя загоняемой в угол. Искала выход, собранно и методично. Но рассматривать варианты было сложно. Она по-прежнему не понимала, зачем ему вся эта возня.
Все чаще ей требовалась абсолютная концентрация. Следить за приборами, вслушиваться в голос диспетчера, сдерживать свои реакции на действия Фриза. И выдыхая после полета, позволяла себе перезагрузку. Скрывалась дома или в любимых местечках тех городов, куда забрасывал график.
В Вильнюсе таким был паб местной пивоварни в самом центре города, недалеко от Кафедрального собора, отчего там всегда было многолюдно и шумно. Камни по стенам подвальчика заставляли вспомнить о крепостях и рыцарях, их охраняющих, а многочисленные бутылки с разнообразными сортами виски за решетками и под замком возвращали в современность. Ксения любила сидеть на высоком стуле за столом, подвешенным к потолку, жевать жареный камамбер, макая его в домашний ягодный джем, разглядывать посетителей, выхватывать отрывки их разговоров, удивляться безостановочной жизнерадостности девочки-бармена, успевающей обслуживать нескольких клиентов одновременно и весело поглядывающей на них из-за стекол очков. Здесь странно вело себя время. Словно застывало, а стрелки как-то сами собой перепрыгивали сразу через пару отметок.
Сюда и пришла она в очередной раз, любимый столик — отдельный, в углу, под мутным зеркалом, в котором чудились побежденные тевтонцы — оказался свободным. За ним она и устроилась, присовокупив к традиционному камамберу на мятой бумаге с газетным принтом булочки с говядиной-гриль.
— Самая красивая девушка в Литве сегодня снова родом из Киева, — раздалось над ее головой Игоревым голосом.
— Самая обыкновенная, — отозвалась Ксения, заставляя себя смириться с неизбежным — сегодняшний отдых безнадежно испорчен.
— Неправда, — Фриз устроился на стуле напротив нее, даже не думая спрашивать, согласна ли она на его компанию. Но в последнее время это становилось привычным. — Просто красивым девушкам иногда нравится набивать себе цену. Будешь вино? Здесь вкусное?
— Здесь нет вина.
— Ну что-то же есть? Что ты любишь?
— Есть пиво и виски.
— Ксю-ю-ю-юш, — протянул Игорь, чуть-чуть надув губы, — ну я же спросил, что ты любишь.
— Папину вишневку.
Он замолчал. Теперь уже надолго. Смотрел на нее в упор, откровенно разглядывая, — вязкий взгляд полз от глаз вниз, к губам, оттуда по подбородку к тонкой шее, и будто бы нырнул под пуговицы расстегнутой на воротнике рубашки. Потом вернулся вверх, к лицу. На его же устах застыла ухмылка — нисколько не портившая черт, но неприятная. Он правда был интересным. Старше ее лет на десять, с легкой проседью под форменной фуражкой, высоким лбом, глубоко посаженными темными глазами — то ли серыми, то ли зелеными. Нос с горбинкой, тонкие губы, часто сжатые, когда он концентрировался на чем-то. Красивый, черт подери, мужик. Только зачем-то решивший испортить ей вечер.
— Ксюшка, это не смешно, — наконец, проговорил Игорь, стирая с лица ухмылку. — Ты не заяц, я не волк.
— А кто вы, Игорь Владимирович? — спросила Ксения, глядя ему в лицо немигающим взглядом.
— Ну вот я и пытаюсь понять, кто я для тебя.
— КВС.
— Ну, допустим. И все?
Ксения сжевала кусочек сыра, перед этим долго купая его в варенье. Потом заговорила:
— Как вы здесь оказались?
— А я всегда знаю, где ты находишься. У меня радар на тебя настроен.
— Зачем?
— Потому что ты мне нравишься. Потому что я взял тебя в экипаж и носился с тобой, как с писаной торбой. Никто не брал, а я взял. И еще потому что ты слишком хороша, чтоб тебя упустить.
— Вы предъявляете мне долг?
— Не долг. Право на благодарность. Сама подумай. Бегала девчонкой тут, не знала, с какой стороны к аэробусу подступиться после своего кукурузника. Если бы не моя личная просьба, кто бы тебя на работу взял? Женщина в кабине пилота.
