Хранительница его сокровищ (СИ) - Кальк Салма (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Господин Дионисио, — Лизавета попробовала смягчить накал и улыбнуться, — скажите, это список всего, что есть в сокровищнице? — и кивнула на книгу.
— Да, ваша милость, — кротко ответил тот, но глядел недобро.
— Могу я взглянуть?
— Пожалуйста, — подал с поклоном и с торжеством во взгляде.
Наверное, там без бутыли не разберёшь. Лизавета взяла тяжёлую книгу и раскрыла в первом попавшемся месте. О да. То есть, какая прелесть…
В эту книгу поколения хранителей писали всё подряд в свободной форме. И приход, и расход, и «взяли дюжину блюд на торжественный обед по случаю прибытия посла Феррайи, обещали вернуть». Вернули или нет — об этом на следующих страницах не было ни слова. Лизавета вздохнула глубоко, чтобы опять не начать смеяться, и показала Фалько запись про двенадцать блюд.
— Это когда было-то? О, не так уж и давно, каких-то пять лет назад. Господин Дионисио, блюда-то вернули?
— Какие блюда? — вытаращился тот.
— Которые обещали, — Фалько тоже смеялся.
— А, эти. Не знаю, отца надо спросить. Если он сумеет сказать. Так-то он меня к этой книге не допускал, это сегодня я сам у него взял, потому что он не может.
— Значит, так, дорогой господин Дионисио. Сейчас госпожа Элизабетта будет вам говорить, что нужно сделать, а вы будете её внимательно слушать. И не считайте, пожалуйста, всё сказанное её глупой прихотью. Это, если угодно, моя прихоть. Проверка. Я хочу знать, что здесь находится, и какими запасами я располагаю. Если бы вы предоставили мне документ, в котором всё расписано, вопросов бы не было. Но такого документа нет, как я понимаю. Значит, его придётся составить.
— А… что должно быть расписано в том документе? — нахмурился Дионисио.
— Виды имеющихся в хранилище предметов и их количество. Сколько — чего. И в каком состоянии сохранности. Можно использовать или нет. И если нельзя использовать, то что им необходимо — ещё пока чистка или уже реставрация, — сообщила Лизавета.
— Что? Пересчитать… вот это всё?
— Ага, — кивнула Лизавета. — Тотальная инвентаризация. Посчитать, помыть-почистить от пыли и грязи, положить топоописи.
— Что положить? — Лизавета подумала, что он сейчас грохнется в обморок.
— Ну, чтоб в каждом сундуке лежал список того, что в нём хранится. И отмечать, например — взяли два канделябра, во дворец, в такие-то покои, потому что там темно, магического света нет, а простые подсвечники — не по чину, — Лизавете было весело, и ей очень хотелось заразить этим весельем несчастного хранителя.
Потому что как ещё можно пережить нехреновый объём предстоящей работы? Только весело.
— Да я до конца жизни вам тут всё не посчитаю, простите, ваша милость, это невозможно, — мотал головой несчастный Дионисио.
— Господин Дионисио, никто и не думает, что вы будете делать это в одиночку, — сообщила Лизавета.
— Госпожа Элизабетта прямо рвётся начать, — подмигнул ей Фалько. — Лиза, сколько человек тебе для этого надо?
— Ну… десять, пока, — она восторженно на него смотрела.
Что, вот прямо даст людей? И можно уже прямо сейчас начинать тут ковыряться?
— Хорошо, десять. Итак, господин Дионисио, чтобы не добивать вас ответственностью, хранителем сокровищ вместо вашего отца назначается госпожа Элизабетта. Назначение проведём через Совет Десяти завтра. Сейчас она рассказывает нам подробно, что именно будут делать названные ею десять человек, и мы вместе подумаем, кто бы это мог быть. Вы остаётесь её помощником, но если не сработаетесь — мне придётся найти кого-нибудь другого на это место. У меня пока нет причин сомневаться в вашей честности, но мне хочется больше ясности. Вот в этой чудесной книге, — Фалько показал на список содержимого местных фондов, — я не понимаю ничего, уж простите. И если вы не можете мне сейчас сказать, сколько ценностей в вашем ведении и на какую сумму, то — вам придётся это узнать. И сообщить мне. А раз госпожа Элизабетта знает, что делать с сокровищами, то ей и карты в руки. Госпожа моя, мы вас слушаем.
— Начать с кучи на полу. Извините, это непорядок, когда на полу — куча, хоть бы и золота. Разобрать, посчитать, записать. То есть — выяснить общее количество монет и попытаться как-то их классифицировать — по стране, по номиналу, по времени изготовления.
— Звучит разумно, — кивнул Фалько. — Хотя… перебрать это всё?
— Глазки боятся, а ручки делают, — назидательно произнесла Лизавета. — И это, тут грязища. Здесь, простите, сейчас не сокровищница, а склад, — чтобы не сказать хламовник. — Как далеко нужно таскать сюда воду? Нужны тряпки, ну и люди, которые умеют эти тряпки держать в руках, конечно же. Нет, не слуги из дворца. Но те, кого вы назначите сюда, не должны бояться грязной ручной работы. Далее. Здесь нужен хороший яркий свет. Лучше магический, он не выжигает воздух. Ещё сюда бы столы и стулья, чтобы раскладывать предметы в процессе работы. Ну и какую-нибудь магическую фигню, чтобы отслеживала попытки незаконно вынести что-нибудь наружу. Конечно, я бы предпочла работать не в подземелье, но не представляю, как это можно было бы сделать.
— Перенести сокровищницу куда-то наверх? Ой, не знаю, — покачал головой Фалько.
— Вот и я не знаю. Но вопросы охраны всего этого — уже второй очередью. И об этом могу думать не только я.
До Дионисио что-то начало доходить.
— Госпожа… Ваша милость… Вы что, сами собираетесь тут всё это делать? — он уставился на неё, как праведник Эмилий на тёмную тварь.
— Именно, — она глянула на него посуровее. — Воодушевлять личными примером, так сказать. И извините, но работать здесь я буду в брюках, и если господина Велизарио хватит удар, то так тому и быть, — проигнорировать взгляды, один смеющийся, второй ошалелый. — Скажите, господа мои, а существует ли в вашей реальности что-нибудь вроде магического поиска?
— Конечно, — кивнул Фалько. — Можно искать пропавшие вещи, для этого существуют умения и заклинания.
— А записи в книге можно искать? Например, чтобы найти все записи про блюда. Или про те же монеты. Можно так сделать?
— Я никогда не пробовал, но я, кажется, знаю, кого может заинтересовать такая задача, — Фалько был доволен, несмотря ни на что, он был доволен.
— Вот и отлично. Что, приступаем завтра? А до этого чтоб были столы, стулья и люди? И ещё нам потребуется новая амбарная книга, эту можно хранить, как экспонат. Ну, если удастся наладить поиск по ней, то, может, и ещё для чего сгодится.
Лизавета никогда не думала, что с такой радостью вернётся к музейной работе. Пусть даже и в таком вот странном варианте.
4.24 Лизавета и чашка кофе
У Лизаветы не осталось свободного времени. Совсем. Вечерами, когда они наконец-то оказывались вдвоём с Фалько, то смеялись и вспоминали счастливые дни путешествия — там всё было просто и спокойно, даже если засады и тёмные твари, и сколько хочешь времени, чтобы быть друг с другом.
Сейчас Фалько стремительно приводил в нужное ему состояние государственные дела, а Лизавета делала два своих личных дела, ну, это она считала их своими личными, а кто думал иначе — её не волновало. Упорядочивала сокровищницу и решала вопросы женского образования в Фаро.
Первое шло и лилось, как песня. Ей впервые довелось вот прямо руководить чем-то таким, было страшновато, но затягивало.
Начали с подбора людей. Лизавета зазвала к себе на кофе господина Дионисио Пиньи, и долго расспрашивала о том, в чём состоит работа местного хранителя сокровищ. Оказалось, что мало в чём, на самом деле. Его отец каждый день или через день спускался вниз, проверял целостность замков — простых и магических, обходил владения и поднимался обратно. Если ему приказывали что-то принести, показать или дать — приносил, показывал, давал. Иногда отчитывался на заседаниях Совета Десяти. И вся эта куча золота и серебра не считалась как таковыми финансами государства, это был неприкосновенный запас на особые случаи. Для повседневности существовал аналог государственного банка, там происходил некий оборот средств, туда делали вклады, оттуда контролировалась государственная морская торговля. И этими финансами уже занимался господин Риккардо Марцио, отец красавицы Ассунты. Формально раньше господин Пиньи находился у него в непосредственном подчинении, а теперь сокровищница оказалась независимым подразделением. То есть, подчинённом напрямую его милости герцогу. Господин Марцио, рассказывали, очень обиделся, причём рассказывал не Фалько, рассказывал Серафино, который узнал от отца. Помянутый господин Марцио как-то встретил Лизавету в коридоре, выполнил все ритуальные приветствия, а потом спросил — что благородной даме делать в подземельях? Лизавета улыбнулась и вежливо ответила, что благородная дама дома много лет занималась подобной работой, благородной даме не привыкать. А когда он начал песню про не принято, то заметила, что если бы сокровищница содержалась в большем порядке, то её вмешательство не потребовалось бы. И пошла себе дальше.
