Черный принц - Демина Карина (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Он замер, позволяя отдышаться.

Безумный.

— Ты ведь слышала? — Провел пальцами по щеке, к шее прижал, нахмурился. — Тебе действительно стоит отдохнуть. Но ты ведь слышала, верно?

— Взрывы?

Улыбка счастливая какая… он и вправду верит, что изменит мир?

Уже изменил.

— Да, малявка. Взрывы. Теперь все станет иначе.

…Город утонет в огне.

— Для кого?

Бессмысленный вопрос, но Освальд отвечает:

— Для меня. Для тебя. Для всех людей. Они поймут, кому на самом деле принадлежит этот мир. Псы уйдут. За Перевал. Для начала за Перевал, а там…

Он обнял Таннис, сжал, гладил по голове, по спине, как когда-то, когда пытался успокоить. Но сейчас он сам был взволнован.

— Людей больше. Люди сильнее. Они просто привыкли, что правят псы… на самом деле их сила уже ничто. Есть прогресс… механика… ты помнишь Патрика? Конечно, ты помнишь Патрика…

…молчаливого и слегка неуклюжего, стесняющегося, что своего огромного неповоротливого тела, что неспособности выразить мысли? Помнит.

Патрика с его семьей, с любовью к железу, которое он слышал и слушал куда охотней, чем людей.

— Он придумал совершенно замечательную вещь… оружие… не придумал, усовершенствовал. В Шеффолке хорошая библиотека, много рукописей… ты знала, что псы следят за нами? За такими, как Патрик, которые способны мыслить иначе? И оружие создавали не раз и не два, но изобретатель вдруг исчезал, а с ним и изобретение.

Освальд говорил это так яростно, что собственные его руки дрожали от волнения.

— Они пришли позже и забрали наш мир, нашу историю, нашу судьбу… мы просто исправим все… малая жертва ради большой… Патрик сумел разобраться с чертежами. Он кажется туповатым, а на самом деле — золотая голова. И я дал ему возможность работать, такую, какую он никогда бы в прежней своей жизни не получил. Теперь у нас есть оружие… и будет еще больше… псы уйдут.

— За Перевал.

Таннис провела по жестким волосам.

— За Перевал, — отозвался Освальд. — Сначала за Перевал…

— Останутся люди.

— Да.

— Такие, как Грент?

Он поморщился:

— Грент — скотина. Он мертв.

— Думаешь, сумеешь убить всех, ему подобных?

— Малявка, — Освальд отстранился, — ты научилась задавать неудобные вопросы… но нет, не думаю. Я знаю, что ты хочешь сказать, я меняю одну власть на другую, но и только. Слабым все равно, а сильные в любом случае выживут. Борьбы не избежать, но это будет борьба людей с людьми. Более честная. Понимаешь?

Нет, но промолчит.

Он ведь счастлив, именно здесь и сейчас, когда мир потревожили взрывы, когда он вот-вот расколется, чтобы медленно осесть в кипящей лаве. И разве имеет право Таннис уродовать чужую мечту, которая исполняется?

— Мне… — Не отпустит, ему нужно, чтобы Таннис видела. И те люди, которые пришли вовсе не за тем, чтобы попрощаться со старой герцогиней… а ей бы наверняка понравилось, она бы одобрила дорогого сына с его стремлением мир перекроить.

Наново.

Набело, вернув в этом набеленном, напудренном, как мертвое ее лицо, мире Шеффолкам корону. И ведь Освальд всерьез примерил ее.

— Мне нужно переодеться… пожалуйста… ты же не хочешь, чтобы я появилась в таком виде?

Улыбнуться.

Ему ведь хочется, чтобы Таннис радовалась его радости. Он всегда делился щедро… как те сливы… и ведь действительно мог убить, но не убил. Против логики, здравого смысла… не убил.

— Конечно. — Освальд улыбнулся и, перехватив руку, поднес к губам. Не целовал — разглядывал с пристальным вниманием. Дышал.

Чем?

Кровью. Оказывается, Таннис успела испачкаться. Она и не помнит, когда… не имеет значения, главное, что он от этого запаха пятится.

— Я тебя подожду. — Освальд отпускает ее и дверь открывает. — Пожалуйста, дорогая, недолго. Ты же не хочешь, чтобы наши гости сплетничать начали.

— Конечно.

Дверь — ненадежная преграда, к которой Таннис прижимается, силясь унять безумный грохот сердца. Страшно, что услышит.

Страшно, что войдет.

Тот, кто стоит по ту сторону, лишь притворяется старым ее другом.

Войтех умер…

И Таннис поспешно вытерла слезы. Переодеться. Руки вымыть, благо служанка не унесла кувшин и таз… самой себе неудобно лить…

…город горит. Прямо сейчас, дом за домом уходит под землю. Рушится, как тот, который…

…не думать.

Не вспоминать… и вода красной становится, а Таннис все трет и трет руки, пытается перебить запах крови едкой вонью дегтярного мыла… дешевое… матушка такое покупала.

Матушке Войтех никогда не нравился.

— …до виселицы тебя доведет, — раздраженный скрежещущий голос раздался над ухом.

И запах матушкин: горелого жира, луковой мази, тела немытого…

— Вот поглядишь, заплачешь, а поздно будет…

…поздно, как есть поздно. Таннис стряхнула воду.

Уже плачет. Хорошо, что не видит никто…

— Тише. — Широкая ладонь зажала рот. — Я пришел тебя вытащить. Понимаешь? Кивни, если понимаешь.

Таннис кивнула, но отпустить ее не отпустили.

— Меня Райдо звать. Хотелось бы думать, что младшенький обо мне упоминал.

Младшенький?

Райдо?

Кейрен.

— Ну а реветь еще рано… — Руку он убрал.

— Почему? — Таннис всхлипнула, скорее от облегчения, чем от страха.

— Потому, что отсюда выбраться надо. Вот выберешься, тогда и поревешь вволю.

— Тогда-то зачем? — Глаза, странное дело, высохли. Таннис терла их, думая лишь о том, что место для знакомства совершенно неподходящее. И наверное, этот пес, огромный, на голову выше Кейрена и вдвое шире, и вовсе на Кейрена не похожий, думает, что она, Таннис, по жизни только и умеет, что слезы лить.

— Для порядку. Я вообще не знаю, зачем женщины плачут. — Райдо потер щеку, располосованную шрамами. — Просто потом тебе будет удобней, чем сейчас.

И добавил, окинув Таннис насмешливым взглядом.

— Времени больше.

Она фыркнула… времени…

…время уходило.

И скоро Освальд потеряет терпение, он никогда-то им не отличался, а сейчас, когда мечта исполнялась…

— А теперь, девочка, послушай меня внимательно.

Райдо присел на корточки и теперь смотрел на Таннис снизу вверх. Во взгляде его не было ни презрения, ни раздражения.

И хороший взгляд, открытый.

— Времени у нас не так и много. Ты сюда вернулась…

— Переодеться.

— Хорошо, переодевайся. Все должно выглядеть естественно. Тебе помочь? По-родственному…

А улыбка знакомая, шальная. И сердце сжимается от беспокойства, если пришел Райдо, то Кейрен… спросить? Он и без вопроса понял.

— Жить будет.

Будет.

Жить. Это хорошо, это правильно, и надо взять себя в руки. Поплачет Таннис и вправду потом, когда свободного времени у нее больше станет. А ведь когда-нибудь и станет… Сейчас думать о платье… пуговицы по лифу, непослушные какие… много пуговиц. Райдо вежливо к окну повернулся…

— Ты вернешься и постараешься вести себя, словно ничего не произошло. Сумеешь?

Сумеет. Платье падает черной грязной грудой.

— Посидишь еще час… или сама посмотришь, но не торопись. Спешить нам некуда.

Ложь, но Таннис поверит.

…и платье на платье, черное на черное. Закрытое под горло с жесткими ломкими складками, которые помогает расправить Райдо.

— Насколько я знаю человеческие церемонии, то вслед за молебном состоится прощальный ужин. Вот с него-то ты и уйдешь. Сошлешься на дурноту…

Ей и вправду дурно.

— Вернешься к себе… даже если дверь запрут, то ничего страшного. Мы выберемся. Веришь мне, девочка?

Верит.

Потому что он пришел от Кейрена.

А Кейрен обещал, что не бросит… он хороший, бестолковый только… и вновь куда-то влип, но ведь будет жить. Райдо не стал бы обманывать.

Будет.

Жить.

— Перчатки возьми. — Райдо протянул кружевную пару. — И ничего не бойся.

Она постарается.

Но до чего же не хочется дверь открывать…

— Сейчас нельзя, Таннис. Я не смогу тебя спустить по стене. А за дверью четверо… — Он втянул носом воздух. — Или пятеро…