С - 2 - Александрова Марина (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
— Как прикажете, ваше величество, — чопорно ответствовала она мне и была такова.
Стоило очередному воплощению прошлого развеяться, как я тут же обернулась к своим спутникам. Ну, что сказать, выглядели мои гости точно группа бродячих хористов, что решили сделать групповой портрет. Точно изображая друг друга они стояли с раскрытыми ртами и смотрели в никуда.
— Лично я, — решила первой нарушить молчание, — собираюсь сейчас отдыхать. И это будет долго. И я не встану, даже если вы с голоду начнете жевать свои сандалии, потому, я вам предлагаю закрыть рты и настроиться на краткую экскурсию. И еще, — вскинула я указательный палец вверх, — с тропы, что я для вас сегодня протопчу — не сходить. Закончиться может печально. Это вам не я, — кивнула я куда-то в пространство, — этот может реально вас, — провела я указательным пальцем по шее, — если будете делать то, что ему не понравиться. Идем, — более не дожидаясь от «хористов» внятной реакции, сказала я. — Кудрявый, оставь Терезу уже в покое, она не пойдет, — заметив, что оборотень продолжает дергать мою лежачую пациентку за руку, не выдержала я.
ГЛАВА 3
Привычно отварив дверь, я вошла в комнату, которая много веков назад принадлежала Кирану, а потом уже и нам двоим. Каждая вещь в убранстве этого помещения говорила со мной. Истории давно минувших дней, о которых я не могла забыть, как бы сильно не старалась. Шепот перевернутых страниц моей жизни, иногда, он становился невыносимым, а иногда, я молилась лишь бы услышать его также ярко, как прежде. Привычный запах… он не меняется вот уже несколько тысяч лет. Все так же пахнут наволочки на наших подушках. Почему-то, мне кажется, что так пахнут солнце и свежескошенная трава, легкий дождь в начале лета, радость, счастье, дом. Наверное, это только мне так кажется. Но, всякий раз, когда я ложусь на нашу с Кираном кровать, закрываю глаза и чувствую именно это. Сердце в моей груди сжимается так, словно готово пропустить последний удар. Но именно эта боль там, где уже ничего не должно быть, позволяет мне глубоко вздохнуть. И я дышу. Дышу, как в последний раз… С широко распахнутыми глазами, я вглядываюсь в полумрак нашей спальни, где уже очень давно царит Эйлирская ночь. В распахнутом настежь окне, я вижу звезды и небо, огни уснувшего тысячелетия назад города. Теплый летний ветер, касается моего лица. Он доносит ароматы ночных цветов. Такие яркие и в то же время нежные запахи. Это место хранит даже их.
Его образ возникает точно сотканный из лунного света. Киран смотрит на ночной город и в его багряных волосах отражаются звезды. В этом свете он кажется слишком бледным. Точно призрачное видение.
— Никогда не думал, что скажу это, — говорит он чуть слышно, а я уже знаю, что именно он хочет сказать. Я помню. — Но, кажется, я впервые чувствую себя дома, — усмехается он.
— Это и есть твой дом, — говорю одними губами, потому что помню каждый наш разговор.
— М, — поджимает он губы и качает головой, — нет, теперь мой дом там, где ты.
Очередной порыв южного ветра и его образ развеется по комнате мириадами несуществующих песчинок.
Мои щеки горят, а в груди так пусто и больно. Я не помню, как тьма накрывает меня с головой. Я просто проваливаюсь в эту дыру, где нет ничего и никого. Лишь тьма, которая как обычно спасет меня в эту ночь.
— Долго же ты шла, — сказано, точно усмешка или упрек? Голос хриплый, низкий и в то же время звонкий, как такое может быть? Он точно резонирует с каждой клеточкой моего тела… Тела? Почему на мне нет одежды? Не то, чтобы меня это сильно волновало, но хотелось бы знать. Я стою в центре пятна света, а вокруг лишь тьма. Ничего не могу рассмотреть вокруг. Лишь понимаю, что пол под моими ногами из теплого камня, и мне совсем не холодно стоять на нем.
— Ну же, — очередная усмешка похожая на упрек, но в то же время, не могу сказать, что говорящий несет в себе жестокость или злость, — ты не разговариваешь со мной всего-то несколько жалких столетий, а уже забыла мой голос.
Я все еще не вижу говорящего, но понимаю кто это. И, правда, как могла так легко забыть Отца.
— Не будь я старше, то готов бы был обидеться на такие мысли.
Он делает шаг по направлению ко мне, и часть его лица выхватывает окружающий меня свет. Лик божества…моего Бога можно было бы назвать юношей, если бы не глаза, принадлежащие старику. И стоит подумать о них, как он кажется древним старцем лицо, которого испещрено морщинами, но стоит сфокусироваться на них, как ты понимаешь, что это всего лишь свет падает на лицо взрослого мужчины. Кажется, под плащом, что скрывает его фигуру, искусный воин, он силен и мускулист. Но стоит подметить эту черту, как ты понимаешь, что мужчина вовсе не такой, разве не видно сколь велик ему этот плащ? Я стараюсь больше не пытаться рассмотреть стоящего передо мной. Разглядывать божество опасно для целостности ума.
— Это ты однажды замолчал, — говорить почему-то очень тяжело, точно мой голос мне не принадлежит.
Он улыбается мне, и против воли я чувствую радость, что рождается от одного его взгляда. Сколько бы я не говорила, что я — это я, но это ведь не правда. Я все же остаюсь частью Его.
— Просто, кто-то перестал слушать, — тяжело вздохнул он, и тут же его открытая ладонь оказалась на моей щеке. Это прикосновение принесло с собой тепло, радость, надежду. Захотелось прильнуть к этой ладони точно кошка. — А, ведь больно было и мне, — печально вздыхает он, на моих глазах превращаясь в сгорбленного старика. — Больше не делай так, — его дребезжащий старческий голос, точно волной проходит по моему телу, напоминая о том, что произошло.
— Почему же ты допустил это?! — хочется закричать, но выходит лишь жалкое сипение.
Он улыбается мне. То ли печально, то ли тепло, то ли снисходительно.
— Мне жаль, что ты никак не можешь увидеть больше того, к чему можешь прикоснуться… Но ты сможешь, и тогда твое сердце успокоится.
— Киран…
Стоит с моих губ слететь этому имени, как старец превращается в высокого мужчину. Он невероятно худой, его кожа точно напоминает прозрачную луковую чешуйку. Я могу видеть каждую венку сквозь нее, под глазами синяки, щеки впалые. Его пальцы все также касаются моей щеки, вот только сейчас они невероятно длинные и узловатые. От них больше не исходит тепло. Лишь холод.
— Он мой сын, — твердо говорит мужчина. — Это ничто не изменит, но я подарил вам право выбирать, хотя вы почему-то считаете, что это не так.
— Но…
— Любила бы — не ушла, — сказано это так холодно и резко, точно пощечина, которая заставила резко разомкнуть глаза.
Эта фраза, брошенная в лицо, оказалась отрезвляющей. Я не могла собрать воедино всю ту бурю обрушившихся на меня чувств, эмоций, мыслей, но в то же самое время, я испытывала сильнейшую растерянность. Как я могла позволить себе усомниться? Сомневалась ли я? Или же все произошедшее так сильно впечатлило и шокировало меня, что отбило мне напрочь остатки моих старческих мозгов?!
— Ты просто старая маразматичка, смирись уже, — растерянно проведя открытой ладонью по лицу, смахивая остатки сна и приводя себя в чувства, я легла на спину, широко раскинув руки и ноги, вперив взгляд в высокий потолок. — А ты старый пердун, — хмыкнула я в никуда, надеясь, что мои слова дойдут до адресата.
Триста лет тому назад я просто перестала говорить с Ним. Я не ругала Его, не бросалась проклятьями, просто вдруг поняла, что будь он и правда нашим Отцом, то нашел бы способ помочь нам. Он не захотел или не счел нужным. Не знаю. Но тогда я перестала обращаться к нему в своих снах, молитвах, мыслях. Я больше не искала утешения у его ног. Мне стало наплевать.
— Поверь, я сдерживалась триста лет и это самое приличное из того, что могла бы тебе сказать. Решил меня повоспитывать? Поздновато спохватился, — фыркнула я, поднимаясь с постели.
