Реквием опадающих листьев - Молчанова Ирина Алексеевна (бесплатные версии книг txt) 📗

Катя устало вздохнула, огненный шар внутри точно сдулся. Она знала, что Морган Нориш ушел от Анжелики. Слышала, будто красавица сильно переживает разрыв со скульптором, но с трудом верила. Сегодня, увидев госпожу Тьеполо во всей красе, как всегда великолепную и надменную, Катя не заметила даже намека на огорчение. Кажется, та нашла утешение в объятиях Георгия и была весьма довольна. Однако Лайонел заставил девушку засомневаться — стоило ли судить о том, чего не видно?

В голове звучала щемяще волнующая мелодия «К Элизе» Бетховена. В воздухе витал свежий холодный аромат яблок. Сквозь кроны едва пробивался тусклый лунный свет, золотивший изогнутые стволы старых яблонь.

Девушка прижалась щекой к груди Лайонела и тихо спросила:

— Ты правда собираешься отправить меня на свидание с Фарнезе?

Он погладил ее по волосам, его руки спустились ниже по спине.

— Мы это с тобой обсудим позже, — целуя ее в ухо, шепнул молодой человек.

Сверху, на ветке яблони, послышался шорох, затем ядовитый голосок Орми известил: «Куда ни посмотрю — там вы со своими противными поцелуями!»

Лайонел нагнулся, взял с земли гнилое яблоко и запустил в нее. Но то сразу же полетело назад и угодило в Катю — прямо в голову. Летучая мышь злорадно заявила: «Один ноль, подкаблучник», — и, взмахнув крыльями, улетела прежде, чем последует расправа.

Девушка обреченно сняла с макушки мягкий плод. Лайонел, глядя на нее, улыбался. В пробивающемся сквозь листву лунном свете его глаза напоминали два замерших озера, точно с голубым сиянием подо льдом.

Она провела ладонями по рельефной груди, медленно вдыхая морозный аромат, исходивший от него.

— Почему ты не хочешь объяснить, что Фарнезе от меня нужно?

Молодой человек приподнял ее, усадил на изогнутую ветку и, будто не услышав вопроса, запустил руки под платье. Ее всегда ужасно злило, когда он таким образом уходил от ответа. А делал он это все чаще.

— «Можно подумать, меня вообще не касается, что происходит в нашей жизни!», — Катя агрессивно запутала пальцы в его волосах и пробормотала:

— А он чертовски красив…

Движения рук у нее на бедрах стали резче и грубее, тогда девушка приподняла его голову за волосы, потребовав:

— Понежнее!

— Хватит комментировать, — оборвал он, впиваясь поцелуем ей в шею. Она ощутила, как его зубы проткнули ей кожу. Мертвое сердце в груди испуганно сжалось, легонько-легонько, но ей показалось, словно оно попало между двух наковален. После того раза — зимой на кладбище — он больше никогда ее не кусал, иногда доходило до более агрессивных ласк, но Лайонел всегда держал себя в руках.

Девушка сама не заметила, как в панике вцепилась ему в плечи. Давно ей не приходилось испытывать перед ним страха. Он оторвался от ее шеи и, холодно взглянув, облизнул кровавый блеск с губ. Его тихий голос в тишине сада прозвучал точно карающий бич, взметнувшийся в воздухе:

— Я убью тебя, если ты позволишь ему или кому-то другому прикоснуться к себе.

Катя попыталась отодвинуться от него, но Лайонел удержал.

— Может, тогда не стоит насильно отправлять меня с ним на прогулку? — Голос ее дрогнул от обиды.

— Наивная девочка, а кто тебе сказал, что на прогулку пойдешь именно ты? — Молодой человек провел пальцем по ее шее, испачкав в крови, и, поднеся к губам, прибавил: — Неужели ты в самом деле решила, будто я позволю тебе встретиться с другим мужчиной?

Она опустила глаза. Сейчас сама толком не понимала, почему поверила. Стоило только вспомнить, в какую ярость тот приходил при упоминании Вильяма или как из ревности не позволил в подземном Петербурге танцевать с другим.

Девушка потерла шею, прошептав:

— Не делай так больше.

— Испугалась? — Золотистая бровь приподнялась.

— Я думала, ты изнасилуешь и убьешь меня на этом ужасном дереве.

Он расхохотался.

— Нет, первое я сделаю дома, как ты любишь — нежно, а со вторым, надеюсь, мы договорились. — Лайонел одной рукой бережно снял ее с ветки, другой пригладил разметавшиеся кудри. — Твоя огненная кровь будоражит мою.

Она перевернула страничку в книге, взяла стоящий на каменных парапетах бумажный стакан с кофе и отпила из трубочки. Затем отломила от шоколадки в розовой обертке кусочек и отправила в рот. Из наушников неслось: «Eins — Hier kommt die Sonne, Zwei — Hier kommt die Sonne, Drei — Sie ist der hellste Stern von alien…» [9]

Бесс закинула ногу на ногу, вновь отламывая плитку шоколада. Перед глазами простиралась темная широкая Нева; сидя лицом к водной площади, девушка видела на другой стороне реки Зимний дворец, Медного всадника, угол здания президентской библиотеки, освещенный подсветкой купол Исаакиевского собора.

Она могла сидеть тут часами, попивая кофе, читая, глядя на то, как темнеет вода, а город переходит в режим «нон-стоп». Огней становилось больше, машины разноцветной чередой выстраивались друг за другом вдоль набережной, раздраженно сигналя. На улицах резко увеличивалось количество людей, они как муравьи быстро перемещались в хаотичном порядке.

Бесс опустила взгляд в книгу. Любое движение ее всегда успокаивало. Она ловила особый кайф, глядя на толчею, очереди, пробки, массовые столкновения. Отец называл ее за это энергетическим вампиром, питающимся отрицательной энергией людей.

Когда ей было пять лет и она с друзьями разукрасила отцовское белое авто черной краской, он кричал как сумасшедший, даже ударил ее по лицу. А маленькая Бесс просто стояла перед ним, спокойно глядя в глаза, и ей казалось, что она летит на аттракционе. Она не чувствовала ни боли от удара, ни обиды, лишь восторг, заставляющий биться сердце сильно-сильно. Бесконечно волнующе чувство. С годами по отношению ко многим вещам оно притупилось. А к некоторым стало еще сильнее.

Правда, отец с тех пор понял, что кричать и бить в случае с дочерью бесполезно. Какое-то время он пытался воздействовать на нее уговорами, затем подарками, после был период угроз отправить в закрытую школу, еще позже он лишил ее карманных денег.

Тогда она заработала их сама. Пришла к отцу и бросила ему увесистую пачку денег.

Сумма привела его в ужас. Он не осмелился спросить, откуда деньги, а на следующий день купил ей первый мотоцикл, который она выпрашивала полтора года. И каждый день стал оставлять суммы на карманные расходы.

В конце концов она была предоставлена самой себе.

Девушка ощутила прикосновение к своему плечу, резко выдернула из ушей наушники и обернулась.

Позади стоял Вильям, а у поребрика новый мотоцикл — спортивный, из дорогих, но ничем не примечательный, особенно в сравнение с прежним золотым чоппером.

— Сменил байк, — хмыкнула Бесс.

Он скользнул взглядом хищных глаз по внушительной стопке шоколадок возле нее.

— Налет на фабрику?

— Прошлась по любимым преподавателям.

Вильям перемахнул через ограждение и уселся рядом с ней.

— А я думал, ученики дарят подарки преподавателям, а не наоборот.

Она добродушно посмеялась и процитировала:

Девушка похлопала по стопке шоколадок и глубокомысленно изрекла:

— Нелюбимые ученики дарят подарки преподавателям, а те передаривают их любимым ученикам. Вот такой круговорот шоколада и прочего дерьма в доме знаний. — Она сжевала плитку и предложила: — Угощайся.

Парень мотнул головой.

— Спасибо, я сыт.

— Чем?

Он растерялся и на удивление испуганно взглянул на нее.

— А что?

Она пожала плечами.

— Да ничего, просто интересуюсь, что ты жрал сегодня. Ведь так принято? Ну как про погоду, разговор ни о чем. Или я не поняла и ты совсем не это пытаешься изобразить тут?