Злодей не моего романа - Чепенко Евгения (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
– Ты с ума сошла? – заорал на меня живой-здоровый панк, сверкая сердитыми глазами.
Я не ответила, только испуганно смотрела на него. Гриша подлетел следом.
– Она в порядке?
– Нет, – отчеканил Рик. – Пошел вон, ты меня достал. – С этими словами поднял свою, кажется, уже ставшую привычной ношу и вихрем понес куда-то.
На этот раз почувствовала, что меня раздевают, но сопротивляться не стала. Я лежала на кровати. Кто-то бережно стянул через голову майку, потом брюки. Приоткрыла веки, убедилась, что вижу знакомую выбеленную шевелюру, и снова провалилась в бессильную дрему. На штанах и майке он не остановился, осторожно избавил уставшее тело от белья, снова поднял на руки. Слабо удивилась. Куда? Услышала шум воды, затем замерзших конечностей коснулась теплая влага. Придерживая голову на согнутом локте, он осторожно вымыл мое тело и волосы. Наверное, нормальной женщине должно было стать стыдно, но это нормальной, не до чертиков вымотанной, а потому я наслаждалась происходящим, пребывая в непонятном трансе усталости и блаженства.
Может, Рик не герой, но он определенно мужчина, о котором я могла только мечтать, лежа в своей одинокой кровати. И пусть катятся далеко и долго все, кто будут утверждать обратное.
Он обернул меня в полотенце и вновь уложил на кровать, вытер, укутал в одеяло и занялся волосами. Я разве что не мурчала, ощущая, как их аккуратно, прядь за прядью разделяют и расчесывают. Закончив, мужчина-мечта лег позади и, обняв рукой, прижал к себе. Уползая в сон, я пробормотала что-то вроде:
– Таких, как ты, не бывает. А Кэтрин – дура…
Глава 9
Выплыла из сна, повернулась на левый бок, уткнулась носом в трикотажную майку, обняла его талию, закинула ногу на бедро и затихла, задремав. По-видимому, поза моя не шибко располагала Рика ко сну. Он осторожно перевернул меня на спину, сняв с себя так неразумно разбросанные конечности. Это только потом сообразила, что из одежды на мне сбившееся в ногах покрывало. Я испуганно распахнула глаза и уставилась на мужчину. Он внимательно изучал изгибы моего тела. Не зря говорят, утро вечера мудренее, в том смысле, что все положительные качества с утречка просыпаются. Сначала мудрость, за ней совесть, стыд и наконец, скромность. Я пискнула, покраснела, подобрала в ногах покрывало и укуталась в него с головой, скрывшись от завораживающих и без всякого гипноза серо-желтых глаз.
Рик бесцеремонно рывком сдернул одеяло, закинув его себе за спину. Я зачарованно уставилась на него, не решаясь пошевелиться. Оставалось лишь наблюдать, как он неспешно склоняется к моим губам. Сказать, что я хотела этого поцелуя и всего последовавшего за ним, – ничего не сказать. Казалось, я начинала понимать алкоголиков или наркоманов, занятых поиском очередной бутылки или дозы. И да, знаю… Знаю, никогда не стоит лежать и таять карамельной лужей на кровати, стоит быть изобретательной, гибкой, изворотливой, соблазнять, утягивать, дразнить, играть. Сейчас было иначе. Сейчас я не могла ничего, мне лишь хотелось раствориться в этом мужчине, отдать себя полностью, без остатка. Пусть забирает – не жалко, пусть убьет – неважно. Важно только то, что его руки настойчиво и нежно ласкали грудь, язык путешествовал по рту, изредка отрываясь, чтобы уделить внимание шее, ушам или соскам. Он играл с моим телом. Каждое выверенное движения вело к новой волне желания. Заставляло терять рассудок. Все еще полностью одетый, он коленом раздвинул мне ноги и провел ладонью по внутренней стороне бедра. Я застонала и выгнулась навстречу. Рик, склонив голову набок, наблюдал за мной. Сквозь ресницы я видела выражение серо-желтых глаз. В них блеснуло нечто напомнившее насмешку. Губы растянулись в легкой холодной улыбке, выглянули кончики клыков. Ему совершенно точно было известно, что я их видела. Рик намеренно показал мне. Затуманенный рассудок задался на мгновение вопросом «зачем», но загнал эту мысль подальше, когда соска коснулся горячий язык. Хочет съесть, Бес белый, пусть ест.
Я выгнулась дугой от нового приступа нестерпимого желания. Он повторно спустился к моим бедрам, только теперь ладонь заменили теплые губы, дарящие восхитительно нежное прикосновение, и зубы, безжалостно царапающие. Я всхлипнула. Эта боль не отрезвляла, скорее наоборот. Рик зализал языком каждую ранку. Стянул через голову майку, скинул джинсы…
Мне хотелось просить его поторопиться, если понадобиться – умолять, однако могла лишь молча наблюдать. Я знала свое состояние, еще немного – и меня начнет колотить крупная дрожь от неудовлетворенного желания. Больше не было никакой нежности. Все чувства, эмоции, мысли сплелись в единый клубок и пульсировали там, где я ощущала его внутри себя. Мне до безумия хотелось рассказать этому мужчине, как он важен мне, как нужен, и, верно, оттого теперь каждый крик, вырывающийся из горла, обретал форму его имени. Все, на что я была способна, – метаться по кровати, оставаясь его пленницей и повторять снова и снова: «Рик».
К тому моменту, когда он перекатился на спину, уложив меня себе на грудь, я потеряла себя. С этого момента Лена перестала существовать как отдельная, независимая, цельная личность. Он частично поглотил меня.
«Разве так бывает?» – возмутился разум.
– Бывает, – шептала я, закрыв глаза и свернувшись калачиком на своем Бесе.
Он придерживал меня за талию и за голову, зарывшись пальцами в высохшие за ночь пряди, и молчал, а я боялась сказать хоть слово и разрушить мгновения, которыми наслаждалась. На большее рассчитывать не приходилось. Назвал же Арон-косичка меня комнатной собачкой. В каждой шутке есть доля шутки. Это, конечно, злобное шипение недалекого урода, но в чем-то он прав. Сколько Рику лет? Кто он? Все, что я о нем знала, – это имя и собственные интуитивные догадки. Не более. Ну и еще слова Гриши о том, что Эрик таких, как я, не держит, он любит красивых. Я подавила вздох. Плевать. Главное только то, что здесь и сейчас.
– Тебе спину не больно? – решила я осторожно нарушить молчание, вспомнив сломанное дерево.
– Нет.
Как обычно. Одно слово, а дальше объяснять не намерен. Однако на этот раз я ошиблась, поскольку Рик продолжил:
– Никогда не смей влезать, если я разбираюсь. Понятно?
– Да не вопрос! Я ж испугалась, ты лежал…
– Я – глава клана, а значит, сильнее остальных. Я притворился. Не лезь. Ясно?
– Ясно.
Идиллию разрушил мой желудок, подающий сигналы бедствия о наступившем дефиците калорий. Рик тут же снял меня, поднялся, оделся и вышел из комнаты. Я завернулась в одеяло и с печалью осмотрела новую стопку грязного белья, возвышающуюся рядом с моими родными шмотками. Подперла подбородок кулаком и как-то пригорюнилась. Через минуту в комнате снова появился мой панк, протянул очередной комплект из черных объемных штанов и белой майки.
– Одевайся. Пойдем.
Я не стала спрашивать куда.
«Да и зачем?» – философски рассудил мозг. Не пойду по-хорошему, потащит принудительно. За ним не станет. Просто оделась, обулась и взглянула на Рика. Стоять в его одежде и без белья было немного странно, но до безумного восхитительно. Он снова поднял меня на руки и снова понесся сквозь лес. На этот раз на пассажирское сиденье «рено» усадил сам. Я потерялась в происходящем. Сначала ванная, теперь это. То, как он обращался со мной, и пугало, и заставляло расслабиться одновременно.
Цель поездки стала ясна уже через двадцать минут, когда мы остановились возле огромного торгового центра. Для начала заставил позавтракать в кафетерии, а затем водил за руку, выбирал вещи, заставлял мерить и покупал, ориентируясь исключительно на свой вкус, начиная от нижнего белья и заканчивая обувью. Я глупо хлопала ресницами на неизвестные дорогие и не очень марки, ловила завистливые взгляды молоденьких продавщиц и изредка безрезультатно пыталась остановить Рика от покупки чего-нибудь чересчур дорогого. Наконец, отдав инструкции опешившей и почему-то совершенно не возражающей женщине-менеджеру относительно того, куда стоит доставить пакеты с покупками и кому передать, он почти угомонился, только заставил меня выбрать из всего вороха то, что хочу надеть немедленно. Я, не глядя, влетела в майку, джинсы и спортивные балетки, как те, что носила ранее. На шею намотала тонкий шарф, скрывший буро-желтые следы. Белье он выбрал сам. В душе жило странное чувство, что я большая кукла Барби, которую одевают, купают и с которой играют. С ужасом отогнала паршивую мысль.
