Замок пепельной розы (СИ) - Снегова Анна (прочитать книгу .txt) 📗
Олав остался караулить у постели, а меня отправил вон из комнаты, чтобы я не расстраивалась и не шумела своими приставаниями: «а ей уже точно лучше? А ты уверен?!»
Я вышла из маминой комнаты и устало прислонилась к стене. Колени дрожали. Как же хорошо, когда всё хорошо.
И тут я резко распахнула глаза.
Боже.
Дневник остался лежать на скамейке
И я ещё надеялась, что боль в ноге у меня так — несерьёзная!..
Пока я сломя голову неслась через парк, казалось, что вместо кости кто-то воткнул раскалённую кочергу. Щиколотка пульсировала, ботинок стал тесным, даже несмотря на то, что был надет на босую ногу, и я с трудом могла наступать. Но панический страх гнал вперёд.
А ведь я так всегда осторожна была! Гордилась своей предусмотрительностью. Сколько раз брала дневник с собой в парк, где меня посещало самое лучшее вдохновение — и ни разу не потеряла бдительность. Но сегодня новость о мамином приступе совершенно выбила из колеи и заставила забыть обо всём на свете.
И пятой точкой чую, даром мне эта оплошность не пройдёт.
Подбегая… а точнее, подхрамывая к тому самому месту в парке, я притормозила лишь раз.
Справа от тропы, наполовину скрытое алеющими кустами барбариса, возвышалось дерево. И об него споткнулся мой взгляд, потому что оно было… чёрное. Полностью, от кроны до корней угольно чёрное, с трещинами по всему стволу, забитыми седым пеплом. А на поляне, повсюду вокруг него, облетевшие листья кучами угольной пыли. Этого кошмара тут совершенно точно не было утром! Лишь очаровательный в своём осеннем убранстве парк. Правда, не уверена, что не было, когда я стремглав неслась обратно домой, к маме — мне тогда было не до того, чтоб по сторонам глазеть.
Да что ж это творится такое в Шеппард Мэнор?!
Снова и снова на ум пришло воспоминание о какой-то «опасности», которую ожидал встретить в нашем доме Морриган. И все случаи странных поломок и разрушений за последнее время, которые выстраивались в цепочку, уже не получалось списать на простые совпадения. Но и причину я понять не могла. Вся надежда на отца. Когда вернётся, точно во всём сумеет разобраться. Это же папа!
От этих мыслей меня отвлёк девичий смех. Я почти уже подобралась к злосчастной скамейке — она была, помнится, за ближайшим поворотом тропы. К смеху добавлялись весёлые голоса. И как только я в них вслушалась…
Мне захотелось взять первую попавшуюся палку из-под дерева. Почему леди не полагается драться? Что за чёрная несправедливость.
Я решительно поковыляла дальше.
Над парком неслось серебряное журчание смеха Дианы:
— А вот это, вот это послушайте!.. «Дорогой дневник, скажи, как наше сердце решает, что этот человек — тот самый? Почему каждый взгляд и каждое слово вдруг становятся такими важными, что начинают определять твоё счастье или не-счастье?».. Боже, девочки, да наша Бульдожка — романтик!..
Гнев ослепил меня, окатил душной волной жара.
— Не смей! Верни сейчас же, дрянь! — прошипела я и бросилась на Диану, с разгона врезаясь в стайку девчонок, которые при моём приближении кинули на меня кто смеющийся, кто виноватый взгляды.
Диана Тейлор отступила назад, не выпуская моего дневника из рук.
Потрёпанная тетрадь, над которой я провела столько бессонных ночей, смотрелась кощунственно в её наманикюренных пальцах. Я растерялась, не зная, что делать — не бросаться же и в самом деле в драку — и она немедленно воспользовалась моей заминкой.
— Погоди, Бульдожка, не вредничай! Дай дочитать! Ты так красиво пишешь! У тебя талант. Может, поэтессой станешь? Будет чем занять долгие одинокие вечера. Вот, смотри, этот пассаж особенно хорош: «что делать, если вдруг ты не совпадёшь… и твоя сердечная дрожь не отзовётся резонансом, не заставит другое сердце биться с тобой в такт… если оно равнодушно? Может, лучше б я вовсе не знала этого чувства. Этого страха и одновременно мучительного желания прикоснуться…». Какого чувства, Бульдожка? Только не говори, что ты втрескалась по уши в нашего ослепительного герцога! Ай-яй-яй, как неосмотрительно с твоей стороны! Такие, как он, не женятся на дурнушках. Герцогу нужна жена, которая будет украшать его дом. А не такая, которую придётся прятать от гостей.
Месть. Она мне мстит за то, что я не дала ей пригласить Морригана на танец. Не дала привлечь внимание желанной добычи. Теперь мне это стало очевидно.
Другие девушки обступили нас кругом и не спешили вмешиваться. Мы с Дианой один на один.
— Отдай! — процедила я сквозь зубы, чувствуя, как закипают злые слёзы.
— А то что, нажалуешься папочке?
Нет. Она знала, что не нажалуюсь. Иначе не была бы такой смелой.
Если бы я хотела, нажаловалась уже давно. Но я привыкла решать проблемы самостоятельно. И знала, что отец меня за это уважает. А я не хотела терять его уважение.
Когда-то он позвал меня в кабинет и сказал, что до него дошли некоторые слухи. И спросил, хочу ли я, чтобы некоторые имена вычеркнули из списка гостей Шеппард Мэнор навсегда. Я помолчала, а потом покачала головой. Он сказал, что это хорошо, и он не сомневался в моём ответе. И что он специально приглашает разных людей в дом. Чтобы я не росла изнеженным тепличным цветком, а знала жизнь и умела за себя постоять. Была сильной. Потому что он не всегда сможет быть со мной рядом, чтобы защитить.
Я перевела дыхание и сказала, как можно спокойнее.
— Если ты сейчас же не отдашь мне мой дневник, клянусь, я…
— И что ты сделаешь, Бульдожка? Не трудись придумывать. Я всё равно последний день в вашем унылом поместье. Больше сюда не вернусь. Что ты такое лицо делаешь, разве ещё не слышала? — она вздёрнула подбородок, её губы дрогнули. — Сегодня от отца приехала карета, меня забирают. Мы переезжаем в какое-то захолустье. Дай хоть повеселюсь на прощание. Там немного осталось.
Она сделала ещё один широкий шаг назад, уперлась в скамью. И тогда просто запрыгнула на неё и снова принялась читать — высоко, где мне уже было не дотянуться. Гнусное ощущение беспомощности затопило меня. Нога болела всё сильнее. Но горькая обида, стыд и унижение жгли во сто крат больше.
— Где там… я потеряла… ага! «…Как роза, что распускается под солнечными лучами его взгляда. И как же я боюсь, что он меня сожжёт и я осыплюсь горсткой пепла…»
— Мисс Тейлор!
— …к его ногам»…
ой.
Я застываю, будто в меня молния попала. Крепко-крепко зажмуриваюсь.
О нет… нет-нет-нет-нет! Только этого не хватало мне сегодня. Хоть бы я ослышалась, хоть бы мне показалось, хоть бы…
— Ваше поведение, мисс Тейлор, недостойно юной леди. Немедленно верните мисс Шеппард её вещь. Или я напишу вашему отцу, которого имею честь знать, чтобы лучше следил за воспитанием дочери, если он не хочет, чтобы о его семье пошла дурная слава.
Ледяной голос герцога вспарывает тишину.
И он… звучит близко. Слишком близко. Сзади, над самой моей головой.
Когда я открываю глаза, больше всего мечтая о том, чтобы провалиться сквозь землю, от девчонок на аллее нет и следа. Диана уже слезла со скамьи. У неё лицо — не красное, и не бледное… а всё какими-то пятнами.
Моя тень на тропе полностью накрыта другой тенью — массивной и длинной.
Так и не дождавшись ответа от Дианы, герцог выходит из-за моей спины и забирает из её рук мой дневник.
Я судорожно сглатываю. Что он слышал?! Из того, что она читала вслух?!
С моим везением, полагаю, он слышал всё.
Перебираю в памяти строки, снова и снова представляю, как это должно звучать со стороны, как это слышал он, и мне хочется умереть на месте.
Так и не найдя подходящего ответа, Диана просто убирается вон с аллеи, подобрав юбки и глотая сердитые слёзы. Очень надеюсь, что насовсем. Что её слова о карете отца — правда, и я никогда её больше не увижу.
А потом понимаю, что предпочла бы, чтобы она осталась. Что угодно, лишь бы не быть сейчас с герцогом наедине. Потому что очень скоро мы остаёмся вдвоём. И если у меня была ещё малая надежда, что он проявит такт, сделает вид, что ничего не слышал, просто-напросто вернёт мне дневник и уйдёт… то она очень быстро испарилась.
