Перстень для Гелены. Рассказы о любви (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
— Спасибо, мы сами, — Яан с издевкой поклонился. Блистательная госпожа едва не пронзила его взглядом и черными ресницами. Запнувшись, Крысяка соскочил с крыльца и пробормотал то ли себе, то ли Бранду:
— Чего-то она боится. Я бы все же приказал обыскать склады ее папочки и супруга. И службы при доме. Нужны какие-то разрешения?
— Для Храма — нет.
У Бранда был измученный вид. А ведь вечером еще предстояло тащиться по портовым кабакам и табернам. Такое хорошо, когда не по служебной надобности.
— Ну, и что теперь? — обходя угол забора, Яан от души пнул подвернувшийся камень и взвыл, подскакивая на одной ноге, потому что разбил большой палец. Сзади тихо хихикнули. Мужчины обернулись. Перед ними, закрываясь локтем, стояла давешняя служанка, Каллат.
— Госпожа врет, — мягко проглатывая «р» и «в», промяукала она. — Я видела женщину в синем платье.
Крысяка схватил девчонку под локоть:
— Где, когда?
— Тише… Быстрее, она хватится…
Каллат почти затолкала мужчин в нишу ограды, под спускающиеся до земли грушевые ветки: у носа ун Рабике важно качнулся пронизанный солнцем плод. А потом, приплясывая на месте, выбивая из известковых плит улицы искры деревянными подошвами, глотая буквы, служанка зачастила. Яан понимал ее пятое через десятое, но видел, как делается все мрачнее Бранд.
— Ну? Что она говорит?!
Храмовник отмахнулся: потом!
Доплясав и поцеловав храмовнику локоть, девчонка ускакала, помахав рукой и показав Яану язык. Бранд позвал к себе стражников и отдал им какие-то распоряжения, а сам заспешил по улице вниз, к морю. Яан вгрызся в язык, чтобы промолчать. Когда они отошли уже достаточно далеко от негостеприимного Эмалевого чертога, Бранд присел на бортик уличного водомета и, зачерпнув горстью, вылил воду себе на голову. А потом долго и жадно пил.
— Не беспокойся. За домом будут следить. За Руахравван и ее мужем тоже, — Яан отметил, что в этот раз храмовник не назвал ее «блистательной». — Сперва я решил, что девчонка хочет оговорить госпожу из мести. Ты видел следы побоев?
— А еще ожоги на груди и укол булавки в основании шеи.
Бранд наклонил голову.
— Так вот, три ночи назад Каллат не могла заснуть — синяки мешали. Она тихонько спустилась в сад, но, когда услышала шум, спряталась за куст самшита.
— Вот откуда у нее на руках красные прыщики!
— Да, самшит ядовит. Ближе к утру кто-то постучал в калитку, залаяли веррги, а потом на дорожке к дому появилась женщина: та самая, в синем платье с вышивкой жемчугом — только платье было потрепанным и грязным, как в моем видении. Каллат до сих пор недоумевает, когда госпожа успела его выстирать, выгладить и спрятать — ведь именно она отвечает за хозяйские одежные сундуки. И куда делись следы собачьих зубов.
— Не понял. Что платье было этой… Руах мало, словно шилось на другую, я заметил. Не зря она бесится, — высказался Яан, почесываясь. — Но при чем тут собаки?
— Дослушай! Каллат сперва решила, что видит госпожу — лишь удивлялась, отчего та грязна, идет босиком и с завязанными глазами. Но потом, когда гостья вышла под яркий свет фонаря у крыльца, поняла, что ошиблась. Та была ниже и более хрупкой, и волосы острижены, а у Руахравван — своя лошадиная грива. И веррги в бешенстве просто рвались с цепей. Когда вышла госпожа, Каллат еще глубже забилась в куст. Она запомнила, что незнакомка просила позвать капитана Энлиля. Именно так: не почтеннейшего, не купца-тамкара и достойнейшего супруга вельможной госпожи — капитана. Словно давно потеряла из виду и не знала, кем он стал сейчас. Еще она несколько раз повторила, что ее зовут Оан, и как только он услышит это имя — немедля прибежит.
Яан слушал, приоткрыв рот, водя руками в воде и изредка механически плеская себе в лицо и на голову.
— Каллат ее пожалела — та умоляла так горячо. Если бы Каллат не боялась гнева госпожи, она бы вылезла и объяснила, что господин с ней разговаривать не станет. Женившись, он отсек свое прошлое, даже хотел продать корабль. Правда, тут ему не повезло. Все время что-то случалось с покупателями: один упал в трюм и сломал ногу, другого укусила крыса… Тогда он просто провел ритуал и прекратил попытки.
— Какой ритуал?
— Если корабль не удается продать до свадьбы капитана, носовую фигуру-ростр обливают кипящим маслом. Чтобы она не вредила молодой жене.
Ун Рабике яростно сплюнул под ноги:
— Такая жена сама кому хошь навредит.
— Каллат показалось, что господин Энлиль знал эту женщину до своей женитьбы и, может быть, обещал жениться на ней. Поэтому она была так настойчива. И ее вид, и платье свидетельствовали, что она не из простых, хотя сейчас спустилась ниже некуда. Руахравван возвышалась на крыльце. Слуги стояли по сторонам от нее и держали оружие и походни. Госпожа с криками набросилась на незнакомку, вопя, чтобы та убиралась прочь и что господин и повелитель никогда не станет иметь дела с портовой шлюхой. (Кстати, Каллат сказала, наутро хозяйка повелела высечь привратника, посмевшего открыть калитку, хотя тот клялся, что калитки не открывал.) А потом спустила верргов. Те кинулись — и вдруг заскулили и поджали хвосты. Каллат клянется, что у одного из них сломан клык.
— Час от часу не легче! — ун Рабике яростно стукнул кулаком о кулак. — Так что теперь, нам надо искать второе платье, а заодно слепую портовую шлюху на деревянной ноге?! Или при ней была какая-то деревяшка, заткнувшая песику пасть? Чернявенькая, худенькая подружка капитана… Ах ты!! — Яан впечатал себе ладонью по лбу и большими скачками понесся вниз по улице. — Только б Меер ее не спугнул! Олух! Кусок идиота! Рыбий потрох!
Бранд с трудом нагнал дознавателя и бежал с ним рядом. Ун Рабике опомнился и оглянулся:
— Извини. Я придурок. Я должен был догадаться. Когда этот толстый мэтр Юрген сказал мне про Соньку. Я же их, как облупленных знаю. Жара, что ли?
— Объясни.
И, заглядывая в зеленовато-серые льдинки Брандовых глаз, Яан на ходу начал каяться в собственной глупости.
Сонька объявилась среди портовых шлюх года три назад. Возможно, звали ее иначе, но это имя нравилось клиентам, и по-другому девку никто не звал. А еще большинству клиентов — матросам из северных и западных земель, да и местным — по вкусу были рыженькие и белокурые: кому от тоски по дому, кому — для разнообразия. Вот Сонька и надевала для таких паричок из конского хвоста, крашеный хной. А от природы была темнокожая и чернявая, как ночь. Костлявая — каждое ребрышко можно пересчитать. И, когда ун Рабике клеймил ее, что не имеет дурных болезней, выворачиваясь, кричала, что он не имеет права, что она отслужит положенное Башторет, а потом явится возлюбленный-капитан и увезет ее на своем корабле.
— Кстати, а кто такая эта Башторет?
— Древняя богиня-кошка, покровительница плотской любви, — задумчиво пояснил Бранд. — Все сходится.
— Наглая девка! — бормотал Яан, сворачивая в знакомый переулок. — Никогда бы на нее не подумал. Хотел бы я узнать, как она с ними расправлялась. В самой же весу — что в воробье.
— Узнаем. Это здесь? Не сбежала?
— Ха! Да небось кипятком от счастья мочится, что меня обставила.
Храмовник поморщился.
Весу в девке и вправду было, как в воробье, зато имелись десяток когтей, зубы, коленки, локти и голова. И весь этот арсенал непременно пошел бы в дело, но Яан мягко отступил, оставив ногу, девка споткнулась об нее и с размаху приложилась о землю грудью и подбородком. По заплеванному полу градом раскатились нежно-розовые жемчужины.
Коленом придавив Соньку между лопатками, Яан скрутил ей запястья и лодыжки, а затем рывком усадил. Она жалко ругалась и сплевывала кровь.
— Она наша, Бранд.
Храмовник, не отвечая, порылся в углях жаровни. Поочередно обошел пустые углы, брезгливо раздвинул платья, развешанные на колышках, вбитых в известковую стену. Сунул нос в помятый котелок и ведро с несвежей водой, обнюхал темную бутыль «драконьей погибели» — самого гнусного пойла в Каннуоке. Потом взялся тщательно простукивать пол, стены и потолок — настолько низкий, что пригибаться приходилось даже Яану. Заняло это немного времени.
