Колдунья из Угро (СИ) - Никитина Анастасия (читать книги без TXT) 📗
— Спасибо, — сказал Николай ей вслед, но она не ответила, наверное, не услышала.
Глава 7
Утром Николай, с трудом отмывшись от жирной, пахнущей почему-то липой и щеткой для обуви, мази, отправился прямо в поликлинику. Агафья не соврала: рука не болела совершенно. И это слегка скрашивало его страх перед посещением хирурга. Этот врач одной подписью мог поставить крест на его планах. Да что там… На всей дальнейшей жизни. Николай боялся даже думать, что будет, если вернуться в родную контору не получится, и гнал все мысли на эту тему. Другого смысла своего существования он не видел, а неудачная семейная жизнь и работа в банке только утвердили его в этом убеждении. Он мент, и точка.
Помявшись под дверью минут десять, пытаясь побороть страх, Николай, наконец, толкнул створку. Хирург, стройный мужчина с военной выправкой, пролистал его карту и взглянул на него поверх очков:
— Вот Вам направление на рентген. Пока я не увижу, что сейчас творится с Вашей лопаткой, ни о каком медицинском заключении не может быть и речи. Подобные вещи имеют свойство прогрессировать. А Вам рентген не делали уже лет пять. Так что возвращайтесь через часик со снимками. Я тут написал, что мне нужно. Отдайте девочкам, они сделают, как надо.
Он протянул Корбову бумажку, исписанную корявым почерком, и указал глазами на дверь, пресекая всякие пререкания. Николай почувствовал, как у него внутри что-то оборвалось. Такой врач не пропустит даже микроскопического намека на профнепригодность. А Николай знал, что его намек размером со слона.
Он вышел из кабинета и на автомате спустился к рентгенологам. Девушка в толстом свинцовом фартуке несколько раз переставляла его перед аппаратом, как куклу. Она что-то говорила, но Николай не слышал ее, даже не заметив, как опять оказался в коридоре. Он знал, что хирург откажет, едва взглянув на снимки. Не помогут ни просьбы, ни заступничество Макса. Поддавшись два года назад на уговоры Марты, Николай сам поставил крест на своей жизни. Если на проблему действующего офицера смотрели сквозь пальцы, то теперь, когда он всего лишь соискатель, или как там это называется, ему ничего не светит.
Из кабинета рентгенолога выглянула девушка и сунула в руки конверт со снимками. Машинально поблагодарив, Николай вышел на лестницу. Банка с окурками стояла там же, где и вчера, и мужчина закурил. Сперва он хотел просто запихнуть пачку снимков в ближайшую урну, отправиться домой и напиться до беспамятства. Но перед глазами всплыло строгое лицо Макса. Друг столько сделал, чтобы помочь ему вернуться на службу, что бросить все сейчас было бы подлостью. «Сам накосячил, сам и отвечать буду», — решил мужчина и, расправив плечи, твердым шагом отправился к хирургу.
Врач долго молча разглядывал проклятые снимки. Николай снова распсиховался и за это время успел сто раз пожалеть о том, что сюда явился. Наконец, хирург оставил пластиковые листы в покое и повернулся к нему.
— Так какое плечо было ранено?
Николай удивленно моргнул, можно подумать, на снимках этого не видно. Или эскулап решил, что ранение еще и на память повлияло?
— Правое, — ответил он, с трудом подавив предательскую дрожь в голосе.
— Правое, говорите? — врач пожевал губами собираясь с мыслями. — А кто Вас шил?
— Никодимов, — еще больше удивившись, сказал Николай. — В карточке же записано.
— Да, я читал. Просто хотел убедиться. Такие ранения, знаете ли, добром не кончаются. Лет через десять так аукаются, что тушите свечи. Боли, дрожь и все такое.
Николай не понимал, зачем ему описывают его симптомы. Чтобы понятнее было, почему он не прошел медкомиссию? А хирург между тем продолжал:
— Бутылку коньяка поставьте вашему Никодимову. Золотые руки у человека. Так Вас собрал, что теперь я на снимках и следа не нашел. Чисто срослось, будто и не было ничего. Поразительно. Впервые с таким сталкиваюсь.
Мужчина протянул ему бумаги, где уже успел нарисовать все нужные закорючки. Николай взял заключение и в прострации вышел из кабинета, даже не попрощавшись. «Агафья!» — дошло до него, наконец. Он плюхнулся на подоконник и, судорожно затягиваясь сигаретой, стал вспоминать, что знает о девушке. Получалось, что ничего, кроме имени и того, что она приехала из какого-то Богом забытого села в Сибири. «Сибирская знахарка явилась в Питер, закончила юрфак и собирается служить в органах. Бред… — думал он. — Конечно, в тайге много чудес, но чтоб такое?..»
Выкурив две сигареты подряд, Николай слегка успокоился. Он решил, что его совершенно не касаются ее мотивы. Мало, ли, может быть, она выросла в тайге, а жить захотела в большом городе. Когда Агафья надумает, она сама все расскажет. Если же нет, то это ее право. Размышлять над тем, как ей удалось за одну ночь начисто убрать все следы ранения, Николай не стал, ибо бесполезно. Это было выше его понимания. Народная медицина? Массаж? Лечебные травы с таинственными свойствами? Вообще какое-то колдовство? Что бы это ни было, ему это помогло. И если Агафья не хочет афишировать свои умения, это ее дело.
А его распирала благодарность. Хотелось сделать для девушки что-нибудь эдакое. Букеты и конфеты казались банальщиной. Да и не станет она есть конфеты, красителей-усилителей в них хватало всегда. Тут он придумал: «Любишь натуральные продукты — будут тебе натуральные». До теткиной деревни было всего полтора часа на электричке, а там жители не приветствовали химию. Николай рысью рванул к метро.
Мадам Люлю через плечо охранника смотрела в монитор, куда шло изображение с уличной камеры видеонаблюдения. У задней двери ее салона, выходившей в обычный питерский двор-колодец, какой-то парень заговорил с Агафьей. Девушка, как обычно, к двум шла на работу, и тут ее перехватил этот хлыщ, подозрительно смахивающий на журналиста. Секюрити сразу позвал хозяйку салона. Теперь мадам Люлю разрывалась между двумя желаниями. С одной стороны, ей хотелось быстро вытащить свою курочку, несущую золотые яички, из цепких лап журналюги. С другой — демонстрировать чрезмерную осведомленность и наличие видеонаблюдения акуле пера было чревато. Тогда в следующий раз он попытается перехватить девушку в другом месте, и хозяйка салона останется в неведении. Женщина прошла в конец коридора и тихонько приоткрыла окно.
— Молодой человек, я Вам уже сказала, мне нечего ответить на Ваши вопросы. Хозяйка со мной не делится. Я всего лишь уборщица. Мое дело — тряпка и ведро.
— Расскажите мне про знахарку. Хоть что то Вы видели?
— Я вообще ее не видела. Когда она в кабинете, меня там нет! Все, отстаньте от меня. Я и так опаздываю!
Девушка развернулась и позвонила в дверь. Мадам Люлю тут же открыла и, впустив Агафью, захлопнула створку перед носом у журналюги.
— Что он хотел? — нетерпеливо спросила она.
— То же, что и все они, — равнодушно пожала плечами знахарка. — Подавай им целительницу. Причем, желательно, в нижнем белье и со всеми родственниками до десятого колена.
— А ты?
— А что я? Сказала ему, что ничего не знаю. Можно было бы, конечно, спровадить его по-другому. Но на труп приедет полиция, а любые другие странности в своем поведении он бы рано или поздно связал с невзрачной уборщицей. Я решила, что нам ни к чему ни первое, ни второе. Правильно?
— Правильно. — Мадам Люлю наклонилась к девушке и еле слышно спросила, — А ты, что, и правда можешь убить?
— Могу, — так же равнодушно, как всегда, ответила Агафья. — Только зачем? Я пойду переодеваться. Скоро клиентка придет, а этот болван у двери и так у меня кучу времени отнял.
— Да, конечно, конечно, — засуетилась хозяйка салона и освободила дорогу.
Для себя она решила с сегодняшнего дня отдавать девушке не пять, а десять процентов из тех денег, что платят клиентки. Холодное равнодушие, с которым сибирячка говорила о своем умении убивать, напугало Анну до чертиков. За последние дни на сеансах знахарки она успела увидеть достаточно, чтоб поверить ей безоговорочно.
