Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" (читать полностью книгу без регистрации TXT, FB2) 📗
Да, скорее всего люди Ларция насобирают эти самые человеческие обломки, нобилей-неудачников, а Флавий будет подбирать этим испитым уродцам пары на всю жизнь. Да что там жизнь? Они будут вместе, пока не закончится время. Можно почувствовать себя божеством. Стоило об этом подумать, и тошнота подступала к горлу.
Надо бы успокоиться. Хорошо бы разработать алгоритм операции: когда имеешь дело с конкретикой, не до фантазий. Они с Ларцием всё продумают, обсудят, а потом Флавий натаскает кого-нибудь из лаборантов — пусть себе пачкается. А он будет руководить. Кстати, а кто будет проводить ритуал? Ларций рассчитывает на него, Флавия? И как Ларций собирается утрясать дела со жрецами? Впрочем, это заботы Ларция.
Флавий так глубоко ушел в раздумья, что забыл, где находится. Он подскочил, когда одна из дверей раскрылась. На галерею тихо и чинно вышла молоденькая девушка — невысокая, крепенькая, смуглая, в светлом платье.
Флавий узнал свою недавнюю пациентку. Имени ее он не помнил, но знал, что она ноблесса, откуда-то из южной провинции.
Этой весной Флавий помогал Сегестусу лечить от сезонной лихорадки постояльцев гостиницы на окраине города. Болезнь взялась за людей лихо, несколько человек умерли. Среди постояльцев были две подружки-ноблессы. Чудачки, из той молодежи, которая, едва оперившись, отправляется повидать мир и таскается неприкаянно из провинции в провинцию, иногда годами. Зануды ворчат, что эти бездельники бегают от ответственности за свою судьбу, но у таких зануд как правило есть и положение в обществе, и достаток. Флавий сам когда-то отправился из отчего дома в тогдашнюю столицу и с тех пор поменял множество земель. Но у него была цель, а у этих вот двух подружек цели никакой не было, они приехали в Медиолан развлекаться в обществе себе подобных.
Одной из них, светлокожей изнеженной фифе, втемяшилось пройти метаморфоз, подправить внешность. В метаморфозе ее болезнь и поймала. Смуглая крепенькая подружка, сама больная, трогательно ухаживала за ней. «Мы выберемся, и всё будет хорошо», — сразу заявила она Сегестусу. Он ответил: «Те, кто сначала много смеются, потом плачут».
Так и оказалось, вскоре смуглая резвушка плакала, жалея и себя, и подругу. Однако при последнем визите Флавия победно сказала: «Я же говорила: все будет хорошо!»
Резвушка, кажется, влюбилась в Флавия, но очень мило и ненавязчиво. Он с удовольствием ловил ее взгляды, слушал свежий голосок — низкий, грудной, чуть глуховатый. Она была из тех домашних девочек, про которых говорят: «от нее пахнет супом». А ее белокурая подруга даже в кровати лежала так, словно стоит на цыпочках, в позе танцовщицы. Белокурая интересничала с Флавием, разговаривала с ним о модных поэтах и о наркотиках, но за этим ее стремлением поразить утонченностью чувствовалось вполне искреннее равнодушие. Она кокетничала просто по привычке. Тогда как смуглая резвушка…
Сейчас эта резвушка стояла на галерее, теребила край легкого кружевного покрывала на груди и смотрела на Флавия сияющими глазами.
— О, доктор! Вы здесь! Значит, всё точно будет хорошо!
— Вы-то почему здесь? — спросил Флавий, стараясь не морщиться — тошнота накатила с новой силой. — Где ваша подруга?
Резвушка переменилась в лице и сказала совсем другим тоном, жалобно:
— О, доктор!..
— Как вы сюда попали? — повторил Флавий. — Почему еще не дома? Кто вас сопровождает?
Она подошла совсем близко, положила ему на грудь свои маленькие крепкие ладони:
— У подруги моей неприятности, нужны деньги, срочно. Здесь предложили много. Достаточно… За участие в эксперименте.
— Только деньги нужны?
— Да…
— А что случилось?
— Не могу сказать… Простите, доктор. Я не должна говорить. Но я… я кровь свою за нее отдам. Я должна ее спасти.
«Нужны мне ваши тайны!» — подумал Флавий. Долго ли молодому человеку попасть в глупую историю в таком городе как Медиолан? Но резвушка-то — она вообще понимает, на что идет? Должно быть, нет. А рассказать нельзя — разболтает, пойдут ненужные разговоры…
— Вы домой написали? — спросил он.
— Домой нельзя об этом писать. Да и когда еще придет письмо… А деньги нужны сейчас.
— Почему вы вообще до сих пор не дома? — повторил Флавий. Он растерялся и оттого разозлился.
Она отступила на шаг, опустила руки. Больше всего она была похожа сейчас на маленькую растерянную девочку. Но голову держала высоко, и говорила твердо, хотя голос и звенел обидой:
— Я взрослая женщина и не делаю ничего дурного. Что такого, если я вам стану помогать в экспериментах? Или не достойна? Мне сказали, что от меня не потребуется ничего сложного.
— Вы правы, — сказал Флавий. — Вы правы, а я нет. Простите меня.
Он поклонился и отошел расстроенный. Много денег! Еще чуть-чуть, и он начнет выкупать у Ларция чужих девиц на деньги, которые не заработал. Одна дура влезла в какую-то авантюру, а другая помчалась ее спасать. Свою голову не приставишь ни той, ни другой.
Флавий решил потолковать со смешливым доктором. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он наткнулся на дружелюбного служителя. Тот извинился перед господином гостем, сказал, что хозяин ушел из дома и вернется поздно, и предложил принести ему в комнату ужин. Флавий согласился и направился к себе. В голове у него слегка прояснилось. Почему он решил, что резвушку используют именно в эксперименте с кор нексумом? Мало ли у Ларция еще способов заигрывать с наукой и человеческой природой? Однако с доктором так или иначе поговорить стоит. Как с коллегой, работающим на Ларция. Как только его разговорить?
Чтобы как-то отвлечься, Флавий вызвал Ролло с помощью отобранной у доктора Уиркиной сережки и вылил на него всё, что желал высказать сразу нескольким персонам за сегодняшний день. Несостоявшийся убийца пыхтел, пытался вставить слово, но, когда Флавий наконец умолк, смог выдавить только:
— Твоя Уирка не в себе. Не впутывайте меня в ваши игры.
Флавий собрался выдать новую порцию ругани, но Ролло вдруг переменил тон:
— За ней теперь следят врачи, верно? Я рад, Флавий, что ты ей не достался. Моя сестра передает тебе привет. Я никому и никогда не позволю стоять между ней и тем, кого она любит.
Флавий почувствовал себя выжатым досуха. Даже ругаться расхотелось. Мотивы Ролло стали проясняться, но он все же решил уточнить:
— Ты что, пытался меня таким образом грохнуть? От большой любви?
— Это уж как получилось бы. Ты говорил, вы друг друга ненавидите — и тут она просит подсказать, как помириться с тобой. А я как раз должен ее опоить. Для тебя. Знаешь, это слишком похоже на попытку оставить меня в дураках. Я влил в нее все, что ты мне дал, и выпроводил пинком: иди, говорю, тебя ждут. Не думал, что она свихнется.
— Да, ты вообще не думаешь. Ладно, Ролло, прощай, — сказал Флавий быстро, боясь, что ненависть прорвется сквозь деланое безразличие тона. И потер жемчужину в сережке, успев, впрочем, услышать ответ:
— Еще не раз увидимся, братишка.
Серьгу захотелось выдрать из уха и выбросить. Флавий вынул ее дрожащими руками и спрятал в кошель на поясе. Ему казалось, она там, в кошеле, скребется, шевелится. И вот-вот опять раздастся голос… Что за тип! Уирка права: знакомства нужно выбирать осторожнее.
Из-за духоты ли или из-за чего другого он долго не мог заснуть. Флавий лежал в комнате с распахнутыми окнами и прислушивался к звукам извне. Их почти не было, этих звуков. Где-то коротко и визгливо пролаяла собака, и уже совсем под утро металл стукнул о металл, как будто уронили с большой высоты железную чурку на наковальню.
Заснул он с рассветом и проснулся поздно. В открытое окно лился жаркий воздух. Окна его комнаты на втором этаже выходили на внутренний двор, но сейчас как раз под ними оказался широкий полотняный тент. Такие тенты натянули по всему двору вдоль стен и в середине, над бассейном, так что Флавий сверху только и видел, что прямоугольники парусины и тени людей под ними. Люди ходили туда-сюда, носили мебель. Похоже, здесь готовились к приему гостей.
